Поколение, достигшее цели

Подписи Джон разобрать не смог. Он уронил Письмо на пыльный столик. Слова Письма, как молот, оглушили его.

Корабль, началом которого был Миф, а концом будет Легенда. Но письмо говорило, что это ложь. Была цель, было назначение.

Назначение… Что это такое? Книга, вспомнил он. Книга скажет, что такое назначение.

Дрожащими руками он вытащил книгу из ящика, открыл её на букве «н» и неверным пальцем провёл по столбцам: «Наземный… назидание… назначить… назначение…»

Значит, Корабль имеет назначение. Корабль куда-то направляется. Придёт день, когда он достигнет цели. И конечно, это и будет Конец.

Корабль куда-то направляется. Но как? Неужели он движется?

Джон недоверчиво покачал головой. Этому невозможно поверить. Ведь движется не Корабль, а звёзды. Должно быть какое-то другое объяснение, подумал он.

Он поднял второй листок Письма и прочёл его, но понял плохо: он устал и в голове у него всё путалось. Он положил Письмо, Книгу и лампочку обратно в ящик.

Потом закрыл ящик и выбежал из комнаты.

На нижнем этаже не заметили его отсутствия, и он ходил среди людей, стараясь снова стать одним из них, спрятать свою неожиданную наготу под личиной доброго товарищества, но таким, как они, он уже не был.

И всё это было результатом знания – ужасного знания того, что Корабль имеет цель и назначение, что он откуда-то вылетел и куда-то направляется, и когда он туда прибудет, это будет Конец, но не людей, не Корабля, а просто путешествия.

Он вышел в зал и остановился в дверях. Джо играл в шахматы с Питом, и Джон внезапно загорелся гневом при мысли, что Джо играет с кем-то ещё, потому что Джо уже много-много лет играл только с ним. Но гнев быстро остыл, Джон посмотрел на фигурки и в первый раз увидел их по-настоящему – увидел, что это просто резные кусочки дерева и что им нет места в его новом мире Письма и цели.

Джордж сидел один и играл в солитёр. Кое-кто играл в покер на металлические кружочки, которые все звали деньгами, хотя почему именно деньгами – никто сказать не мог. Говорили, что это просто их название, как Корабль было название Корабля, а звёзды назывались звёздами. Луиза и Ирма сидели в углу и слушали старую, почти совсем заигранную пластинку. Резкий, сдавленный женский голос пел на весь зал:

Джон вошёл, и Джордж поднял глаза от доски. – Мы тебя искали. – Я ходил гулять, – ответил Джон. – Далеко – на центральные этажи. Там всё наоборот. Теперь они наверху, а не внутри. Всю дорогу приходится подниматься.

– Звёзды весь день не двигались, – заметил Джордж.

Джо повернулся к нему и сказал:

– Они больше не будут двигаться. Так сказано. Это – начало Конца.

– А что такое Конец? – спросил Джон.

– Не знаю, – ответил Джо и вернулся к игре.

Конец, подумал Джон. И никто из них не знает, что такое Конец, так же как они не знают, что такое Корабль, или деньги, или звёзды.

– Сегодня мы собираемся, – сказал Джордж.

Джон кивнул. Он так и думал, что все соберутся. Соберутся, чтобы почувствовать облегчение, уют и безопасность. Будут снова рассказывать Миф и молиться перед Картиной. «А я? – спросил он себя. – А я?»

Он резко повернулся и вышел в коридор. Лучше бы не было никакого Письма и никакой Книги, потому что тогда он был бы одним из них, а не одиночкой, мучительно думающим, где же правда – в Мифе или в Письме?

Он отыскал свою каюту и вошёл. Мэри лежала на кровати, подложив под голову подушки; тускло светила лампа.

– Наконец-то, – произнесла она.

– Я прогуливался, – сказал Джон.

– Ты прогулял обед, – заметила Мэри. – Вот он.

Он увидел обед на столе, придвинул стул и сел.

– Спасибо.

Мэри зевнула.

– День был утомительный, – сказала она. – Все так возбуждены. Сегодня собираемся.

На обед были протеиновые дрожжи, шпинат с горохом, толстый кусок хлеба и миска супа с грибами и травами. И бутылочка воды, строго отмеренной. Наклонившись над миской, он хлебал суп.

– Ты совсем не волнуешься, дорогой. Не так, как все.

Он поднял голову и посмотрел на неё. Вдруг он подумал: а что, если сказать ей? Но тут же отогнал эту мысль, боясь, что в своём стремлении поделиться с кем-нибудь он в конце концов расскажет ей всё. Нужно следить за собой, подумал он. Если он расскажет, то это будет объявлено ересью, отрицанием Мифа и Легенды. И тогда она, как и другие, отшатнётся от него и он увидит в её глазах отвращение.

Сам он – дело другое: почти всю жизнь он прожил на грани ереси, с того самого дня, как отец сказал ему про Книгу. Потому что сама Книга уже была ересью.

– Я думаю, – сказал он, и она спросила:

– О чём тут думать?

И конечно, это была правда. Думать было не о чём. Всё объяснено, всё в порядке. Миф говорил о Начале Начал и о Начале Конца. И думать не о чём, абсолютно не о чём.

Когда-то был хаос, и вот из него родился порядок в образе Корабля, а снаружи остался хаос. Только внутри Корабля был и порядок, и закон, вернее, много законов: не расточай, не возжелай и все остальные. Когда-нибудь настанет Конец, но каков будет этот Конец, остаётся тайной, хотя ещё есть надежда, потому что на Корабле есть Священные Картины и они – символ этой надежды. Ведь на картинах запечатлены символические образы иных мест, где царит порядок (наверное, ещё больших кораблей), и все эти символические образы снабжены названиями: Дерево, Ручей, Небо, Облака и всё остальное, чего никогда не видишь, но чувствуешь, например Ветер и Солнечный Свет.

Начало Начал было давным-давно, так много поколений назад, что рассказы и легенды о могущественных людях тех далёких эпох были вытеснены из памяти другими людьми, тени которых всё ещё смутно рисовались где-то позади.

– Я сначала испугалась, – сказала Мэри, – но теперь я больше не боюсь. Всё происходит так, как было сказано, и мы ничего не можем сделать. Мы только знаем, что это всё – к лучшему.

Джон продолжал есть, прислушиваясь к шагам и голосам в коридоре. Теперь эти шаги уже не были такими поспешными, а в голосах не звучал ужас. «Немного же им понадобилось, – думал он, – чтобы привыкнуть. Их Корабль перевернулся вверх дном – и всё же это к лучшему».