Зверюшки

- Нет, знаешь что... - и остановилась на ступеньках.

- Что? - испуганно спросил Н., поглядев ей в лицо.

- Я лучше пойду в библиотеке поработаю, раз такое дело. Да ты не расстраивайся, - добавила она, увидев, как вытянулось лицо Н. - Потом пойдем. В три часа встречаемся у меня, и я в твоем распоряжении. А ты пока поезжай к своему Свену, ведь он ждет тебя, верно?

- Он-то - и ждет? - проворчал Н., впрочем, лицо его посветлело. Небось, болтается неизвестно где, знаю я его. Ну ладно. В три, значит? Какая у тебя квартира?

- Сто пятнадцать. Дом помнишь?

- Помню.

- Ну молодец. Ладно, до встречи, - и прежде чем Н. опомнился, она чмокнула его в щеку и упорхнула. Н. поймал себя на том, что испытывает разочарование - ведь при встрече она поцеловала его в губы.

2.

Свен жил на территории санатория на северном склоне Сторожевой сопки. Кажется, он устроился работать там то ли сторожем, то ли дворником, и на этом основании получил жилплощадь: половину небольшого домика. Его обиталище состояло из комнаты, кухни, отделенной от неё деревянной перегородкой, и захламленной веранды.

Н. был знаком со Свеном уже давно и знал о нем много, но ещё большего не знал, хотя тот и состоял в числе его ближайших товарищей, а в последнее время остался чуть ли не единственным другом - со всеми остальными приятелями Н. как-то перестал находить общий язык, правда, почти этого и не замечал, так как все его мысли были поглощены Алиной. Но контакта со Свеном он не терял, хотя характерами они совершенно не походили друг на друга.

В отличие от Н., родители Свена не уезжали в Столицу, но их отпрыск с детства привык к полной самостоятельности. Все были уверены, что он станет крупным музыкантом. Музыкой он занимался с раннего детства, и довольно скоро неплохо овладел роялем, а затем гитарой и скрипкой. Но потом неожиданно собрал группу и стал играть в ресторанах. Впрочем, его карьера этим не ограничивалась - в жизни Свена было столько крутых поворотов, что, наверное, даже сам он не мог их все припомнить. Давно поссорившись с родителями, он частенько сидел без денег, и тогда Н. давал ему в долг, хотя ему самому едва хватало скромной стипендии. Затем, когда дела у Свена немного поправлялись, он честно все отдавал, а потом снова начинались безденежные дни. При всем том он почти никогда не имел постоянного места жительства, ночевал у разных знакомых, а большая часть его имущества также была раскидана по приятелям. Кое-что хранилось и в общежитии у Н. В последнее время со Свеном происходило что-то странное - он распустил свою группу, совершенно перестал играть в ресторанах и зачем-то устроился работать в этом санатории. Возможно, для того, чтобы иметь квартиру - но зачем она ему? Насколько Н. было известно, Свен ночевал у себя от силы раза два в неделю.

Кроме того, Свен отличался феноменальным количеством друзей и знакомых. Казалось, что он знаком со всем городом. Н. часто с огромным удивлением узнавал, что он и этого человека знает, и того, и третьего. Он мог отправиться по делам к какому-нибудь Ответственному товарищу - даже из самих Редакторов - или остановиться на улице поболтать с проходящим мимо малышом. И так носился где-то целыми днями по разным непонятным делам, сущность которых Н., иногда наблюдавший эту беготню и восхищавшийся общительностью и энергичностью приятеля, даже не пытался представить. Кроме того, Свен мог спокойно выслушивать самые бредовые идеи, иногда возникавшие в голове Н., не морщась.

Н. немного огорчало то, что Свена недолюбливала Алина. Почему - Н. не мог понять. Возможно, ей не слишком нравились его цинизм и неразборчивость в отношении к женскому полу. Общительность Свена распространялась и на прекрасную половину, и недостатка в любовницах у него не было. Ему даже не надо было их искать, они сами к нему липли. Поначалу Н. вполне серьезно опасался, что Свен положит глаз и на Алину, но вскоре понял, что опасаться нечего - девушка явно не стремилась к его обществу, а он сам откровенно признался однажды, что она не в его вкусе. Впрочем, друг друга они терпели, когда им приходилось встречаться - как правило, в присутствии Н., но такое случалось нечасто. Алина, правда, не без интереса слушала исполнение Свеном песен собственного сочинения. Он сам писал и стихи, и музыку, и исполнял их под гитару, если его хорошенько попросить и поставить на стол бутылку.

Надо сказать, что Н. был заинтригован неожиданной просьбой Свена поскорее приехать к нему. Н. не мог припомнить подобных случаев, и был удивлен и даже немного встревожен. Поэтому он охотно последовал совету Алины и отправился к Свену, чтобы поскорее выяснить, в чем дело.

Дребезжащий автобус довез его по длинной аллее до конечной остановки у пруда. Сейчас здесь было безлюдно, Н. был в автобусе чуть ли не единственным пассажиром.

Через лишенные створок ворота, мимо сторожки с выбитым стеклом, Н. прошел в запущенный парк. Поднявшись по идущей в гору дорожке, продолжающей аллею, он оказался рядом с тремя домами. По краям стояли две желтые трехэтажные постройки с декоративными колоннами и портиками; их претензия на изящество казалась нелепой и жалкой. Между ними находился небольшой каменный домик, выкрашенный в сиреневый цвет. Н. обошел ржавый остов автомобиля, неизвестно сколько лет простоявший рядом с домом, прошел по дорожке среди кустов, перепрыгнул через канаву, выкопанную ещё осенью, и, оказавшись у двери, толкнул её. Она оказалась открыта - значит, хозяин был дома.

Сначала нужно было миновать веранду с побитыми окнами; кое-где вместо них был вставлен кусок фанеры или просто газетный лист. Вся веранда была завалена разнообразным хламом - пустыми бутылками, покрытыми толстым слоем пыли, какими-то древними керосиновыми лампами, разбитыми тарелками и поржавевшими металлическими предметами неизвестного назначения. Благополучно преодолев все препятствия, Н. открыл ещё одну дверь и оказался в комнате. Она тоже была невероятно захламлена, но все-таки имела обитаемый вид.

Хозяин, то есть Свен, лежал в драных штанах на старом диване и смотрел в потолок. Услышав скрип открывающейся двери, он повернул голову, увидел входящего Н. и тут же вскочил с возгласом:

- О! Добрался! Твоя женщина тебе передала?

- Алина? Какая же она моя женщина?

- А чья же еще? Твоя, естественно.

Н. был странно обрадован - после того, что произошло сегодня, со словами Свена было нетрудно согласиться; тем более он был таким знатоком взаимоотношений с женским полом. И все же объяснять подробности личной жизни не входило в планы Н.

- Ну хорошо, - согласился он, чтобы перевести разговор на другую тему. - Когда ты у себя порядок наведешь? В дом войти невозможно!

- Может, я этого и добиваюсь, - ответил Свен. - Захочет ночью кто-нибудь незваный залезть - и шуму наделает, и ноги переломает.

- Кто может к тебе полезть без спросу? - удивился Н.

- Ну мало ли... Вдруг кому-нибудь захочется меня в Столицу отправить.

- Кому и зачем понадобится отправлять тебя в Столицу? - спросил Н. и тут же добавил: - Подожди... Ты хочешь сказать, что в Столицу людей отправляют?

Он снял с плеча сумку и, как будто подозревал, что после ответа Свена не сможет удержаться на ногах, сел на стул, угрожающе зашатавшийся под его весом.

- По-моему, это очевидно, - ответил Свен. - Какому нормальному человеку взбредет в голову отправляться туда самому?

- А почему бы и нет? - пожал плечами Н.

- Почему бы? Действительно, почему? ... Ладно, об этом ещё надо подумать... - пробормотал Свен.

- Слушай, ты пил с утра? - на всякий случай спросил Н., хотя язык у Свена нисколько не заплетался.

- Что я тебе - алкоголик, что ли, пить в одиночку? Вот теперь...

- Ты мне сначала скажи, - перебил его Н., - зачем ты меня звал? Я все дела бросил...

- Подожди, - поднял руку Свен. - Серьезный разговор нельзя проводить без бутылки.

Н. знал про эту маленькую слабость Свена, приписывая её профессии музыканта в ресторане, и понимал, что сопротивляться бесполезно.