Борьба в эфире

олод.

- Ви русский? - спросил он меня.

"Переводчик", - подумал я.

- Да, я русский.

Я назвал свою фамилию и протянул ему руку. Этот жест, по-видимому, напугал стоявших вблизи меня, и они подались назад.

"Переводчик" удивлённо посмотрел на мою протянутую руку, о чём-то подумал, улыбнулся, кивнул головой и с некоторым внутренним усилием, как будто боясь замарать свою руку, протянул её. Эти странные люди, очевидно, не знали о том, что такое рукопожатие. Переводчик не пожал мою руку, как это обычно делается, а лишь поднёс свою руку и приложил к моей ладони. Окружающие молча наблюдали эту церемонию.

- Здравствуйте, - сказал он, точно, как иностранец, выговаривая каждую букву. - Я историк. Меня зовут Эль. Мы хотим знать, кто вы, откуда вы, как и с какой целью вы прилетели сюда?

Гм... "Цель прилёта". Вероятно, они не знают иного способа сообщения, кроме воздушного. Однако что я могу ответить ему?

- Откуда - я уже сказал вам. Ничего большего вам сообщить не могу, потому что и сам не знаю, как попал сюда. И мне очень хотелось бы поскорее вернуться в Москву.

- Вернуться в Москву? - Эль обернулся к толпе и, очевидно, перевёл слушателям мой ответ. Послышались восклицания удивления и смех.

Я начал сердиться.

- Право, в этом нет ничего смешного, - сказал я Элю. - И я, со своей стороны, просил бы вас ответить мне, кто вы и где я нахожусь. Как называется этот город, в каком государстве он находится?

- Не сердитесь, прошу вас, - ответил Эль. - Я вам объясню потом, почему ваш ответ вызвал смех. Отвечу по порядку на ваши вопросы. Мы граждане... - он несколько запнулся, - чтобы быть вам понятным, я скажу, что мы граждане Союза Советских Социалистических Республик.

- Эс-эс-эс-эр? - воскликнул я.

- Почти так, - улыбаясь, ответил Эль. - Город этот - если теперь вообще можно говорить о городах - называется Радиополис - Город радио.

- А Москва далеко?

- В трёх минутах лёта.

- Летим скорее туда, я хочу...

- Не так скоро. Вы ещё посмотрите на вашу Москву. А пока нам нужно ещё о многом переговорить с вами и многое выяснить. Надеюсь, что к утру всё объяснится.

- Арест? - спросил я.

Эль в задумчивости поднял глаза вверх, с видом человека, желающего что-то припомнить, потом вынул из кармана маленькую книжку, перелистал её ("словарь", - подумал я) и ответил с улыбкой:

- Нет, не арест. Но простая мера предосторожности. Исключительный случай. Я объясню вам. Я прилечу ровно в полночь, то есть в десять часов.

- Значит, раньше?

- Это и будет ровно в полночь. У нас десятичный счёт времени. А вас пока проводит Эа. - И Эль что-то сказал Эа.

Эа, юноша, который первым заговорил со мной, подошёл ко мне и, приветливо кивнув головой, жестами предложил мне идти за собой. Протестовать, возражать? Что мог я сделать, один против всех? Я пошёл, едва поспевая за своим легконогим "конвоиром", как мысленно назвал я его, в боковую аллею. Встречные бросали на меня взгляды, в которых светилось удивление и любопытство.