Новые Миры Айзека Азимова. Том 5

— Стало быть, существуют планы широкомасштабного расширения Океанской Впадины?

— Конечно, а как же! Раз на континентальных шельфах есть города, почему бы им не быть и в океанских глубинах? По-моему, мистер Демерест, если человек в силах куда-то добраться, он туда доберется. И правильно сделает. Земля нам дана для заселения, и мы ее заселим. Все, что нам нужно, чтобы сделать глубоководье обитаемым, — это маневренные батискафы. Камеры-поплавки замедляют движение, делают конструкцию уязвимой и слишком сложной.

— Но они также спасают вас, разве нет? Если все двигатели вдруг разом выйдут из строя, бензин в камерах вынесет вас на поверхность. А что вы будете делать в случае аварии без поплавка?

— Ну, если на то пошло, абсолютно надежных конструкций не существует в природе. Невозможно предусмотреть все случайности, в том числе и фатальные.

— Кто бы спорил, — с горечью сказал Демерест. Яван сразу посерьезнел. Тон его голоса изменился:

— Извините. Я не хотел вас задеть. Мне жаль, что у вас случилось такое.

— Да, — сказал Демерест.

Погибли пятнадцать мужчин и пять женщин. Одному из «мужчин» было четырнадцать лет. Погибли, как было установлено, по собственной оплошности. Что мог сказать после этого главный инженер, отвечающий за безопасность?

— Да, — сказал он.

Между спутниками повисла тишина, такая же густая и плотная, как сжатая давлением морская вода в иллюминаторе. Как могли все двадцать человек поддаться разом панике, смятению и депрессии? «Лунная хандра» — глупое название, конечно, — поражала людей в самое неподходящее время. Ее приближение не всегда можно было распознать, но, когда она наваливалась, люди становились апатичными, а их реакции — замедленными.

Сколько падающих метеоритов удалось успешно отвести, погасить или захватить на лету? Сколько ущерба наносили лунотрясения и сколько разрушений удавалось предотвратить? Сколько человеческих оплошностей не приводило к фатальному исходу благодаря принятым мерам предосторожности? Сколько несчастных случаев не произошло?

Но за неслучившееся несчастье ты не отвечаешь. Двадцать жертв…

Яван сказал (сколько долгих минут спустя?):

— А вот и огни Океанской Впадины!

Демерест ничего не увидел. Он не знал, куда смотреть. Дважды до того где-то вдали в иллюминаторе мелькали люминесцентные существа, и, поскольку прожекторы опять были выключены, Демерест принимал их за огни подводной станции. А теперь он вообще ничего не видел.

— Вон там, внизу, — сказал, но не показал Яван, слишком занятый торможением и поворотом батискафа.

Демерест услышал отдаленные вздохи водных струй, выталкиваемых паром, который образовался от тепла моментальных выбросов атомной энергии.

В голове мелькнула смутная мысль: «Топливо у них — дейтерий, а его кругом предостаточно. Воды-то полным-полно, а стало быть, и тяжелого водорода тоже».

Яван сбросил также часть балласта, ведя при этом нечто вроде светской беседы:

— Балластом служила раньше стальная дробь, ее сбрасывали с помощью электромагнитов. При каждом погружении использовалось до пятидесяти тонн балласта. Служба охраны природы забеспокоилась, что дно океана покрывается ржавеющей сталью, поэтому мы перешли на минеральные конкреции, которые добываем из континентальных шельфов. Покрываем их тонким слоем железа, чтобы можно было сбросить электромагнитами, и в океане не остается никаких чужеродных элементов. Опять же дешевле… Но когда у нас будут настоящие атомные батискафы, нам балласт вообще не понадобится.

Демерест почти не слушал его. Станция была теперь как на ладони. Яван включил прожекторы, и далеко внизу показалось илистое дно пуэрто-риканской впадины. На дне, словно россыпь одинаково мутных жемчужин, покоились сферы станции Океанская Впадина.

Сферы походили на ту, в которой Демерест сейчас спускался, только были гораздо крупнее. Океанская Впадина все расширялась и расширялась — к россыпи то и дело добавлялись новые шары.

«Они всего в пяти с половиной милях от дома — это вам не четверть миллиона», — подумал Демерест.

— И как мы туда попадем? — спросил Демерест. Стыковка уже произошла. Демерест слышал глухой стук металла о металл, но теперь тишину нарушала лишь сосредоточенная возня Явана с приборами.

— Не волнуйтесь, — отозвался наконец Яван. — Никаких проблем. Я просто проверяю, чтобы убедиться в точности стыковки. Там электромагнитное соединение, образующее правильную окружность. Если показания приборов в норме, значит, мы приклеились точненько ко входному люку.

— Который затем откроется?

— Он бы открылся, будь там воздух с той стороны. Но там морская вода, и ее нужно вытеснить. А потом — милости просим!

Демерест слушал, не пропуская ни слова. Он прибыл сюда в последний день своей жизни, дабы придать этой жизни смысл, и не собирался упускать ничего, даже самых мелких деталей.

— Зачем этот дополнительный этап? — спросил он. — Почему бы не сделать воздушный шлюз — настоящий шлюз, постоянно наполненный воздухом?

— Говорят, так безопаснее, — ответил Яван. — Это уже по вашей специальности. В соединительной камере давление с двух сторон всегда одинаковое, за исключением того времени, когда по ней проходят люди. Этот шлюз — самое слабое звено в системе, потому что он открывается и закрывается; тут и стыки есть, и швы — понимаете, что я имею в виду?

— Понимаю, — пробормотал Демерест.

Это слабое звено можно будет использовать как щель, через которую… Ладно, всему свое время.

— Чего мы ждем? — спросил он.

— Шлюз опустошается. Из него вытесняют воду.

— Воздухом?

— Да нет же, черт возьми! Они не могут себе позволить так разбазаривать воздух. Чтобы освободить камеру от воды, потребовалось бы не меньше тысячи атмосфер, а заполнять ее воздухом под таким давлением, даже временно, — это безумное расточительство. Шлюз осушают паром.

— Ну да. Конечно.

— Воду как следует разогревают, — оживленно продолжал Яван. — Никакое давление в мире не способно помешать воде превратиться в пар при температуре более 374 °C. А пар выталкивает воду через односторонний клапан.

— Еще одно слабое звено, — заметил Демерест.

— Наверное. Хотя до сих пор не было никаких накладок. Сейчас из шлюза вытесняют воду. Когда в клапане забулькают струи горячего пара, процесс автоматически прекратится, и шлюз окажется наполнен перегретым паром.

— А потом?

— А потом к нашим услугам целый океан для его охлаждения. Температура начнет падать, пар сконденсируется. В камеру накачают обыкновенный воздух с давлением в одну атмосферу, и тогда люк откроется.

— Долго нам еще ждать?

— Недолго. Если что-то случится, мы услышим вой сирен. По крайней мере, так нас учили. Я их ни разу не слыхал.

Несколько минут они сидели в тишине, а затем раздался громовой удар и батискаф тряхнуло.

— Простите, забыл вас предупредить, — сказал Яван. — Для меня это так привычно, что просто вылетело из головы. Когда люк открывается, давление в тысячу атмосфер с другой стороны резко прижимает батискаф к блоку Океанской Впадины. Никакие электромагниты не в состоянии предотвратить этот последний сдвиг на сотую долю дюйма.

Демерест разжал кулаки и перевел дух.

— Все в порядке? — спросил он.

— Стены не треснули, если вы это имеете в виду. А грохочет как настоящий гром, верно? Кстати, когда я отчалю и шлюз начнет по новой наполняться водой, грохот будет еще сильнее. Так что не пугайтесь.

Но Демересту внезапно все надоело. «Скорей бы покончить с этим, — подумал он. — Сколько можно резину тянуть?»

— Ну теперь-то мы идем наконец?

— Идем.

Отверстие люка было круглое и маленькое — меньше того, через которое они входили на борт. Яван скользнул в него, извиваясь и бормоча, что чувствует себя как пробка в бутылке.

Демерест ни разу не улыбнулся с начала путешествия. Он и теперь не улыбнулся по-настоящему, только дернул уголком рта при мысли о том, что для тощего лунянина это не проблема.