Сны Ричарда Блейда

- Могу ли я поинтересоваться, чем вызваны столь несвойственные вам ощущения?

- Почему бы и нет? - на губах Блейда по-прежнему играла улыбка. Мне кажется, предстоящее путешествие будет не совсем обычным... как-никак, впервые я смогу влиять на избранный маршрут.

- Разве это плохо?

- Плохо или хорошо, я увижу, когда окажусь ТАМ, - разведчик поднял глаза к потолку, словно собирался вознестись прямиком на небеса. - А сейчас, сэр... сейчас я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не представить нечто этакое... - он неопределенно пошевелил пальцами.

- Гарем турецкого султана? - с тревогой спросил Лейтон. - Ричард, вы не должны...

- Прекрасно знаю, что не должен! - прервал старика Блейд. - Я же сказал: сдерживаюсь изо всех сил! И вместо фонтанов, одалисок и кувшинов с щербетом представляю себе этот дурацкий звездолет с торчащими во все стороны бластерами... - он сделал паузу и со значением добавил: - Но если вы будете тянуть, сэр, надолго меня не хватит.

Похоже, ему и в самом деле удалось напугать Лейтона; сухие пальцы сжали рубильник, и его светлость решительно заявил:

- Не собираюсь больше вас мучить, Дик. Вперед!

Где-то под черепом у Блейда вспыхнуло ослепительное пламя, его языки расплылись, превратившись в розовый туман, и накрыли разведчика с головой. "Странно, что нет боли," - подумал он, проваливаясь в мягкое и на удивление уютное беспамятство.

ГЛАВА 2

Боли действительно не было.

Он находился на каком-то возвышении, крепко, до ломоты в суставах, сжимая полированный металлический поручень. Внизу тянулся довольно обширный зал с округлым потолком, походивший на срезанный у вершины и поваленный на бок конус; в узком его конце мерцал огнями огромный пульт. Перед ним стояли три глубоких кресла, и Блейд видел торчавшие над их спинками голубоватые макушки шлемов. Слева и справа от пульта пестрели стены, плавно переходившие в потолок; они были забраны чем-то похожим на узкие пластмассовые панели полоса красная, полоса серебристая. Над пультом управления - а он уже не сомневался в назначении этого устройства - тянулись в ряд мониторы; над ними, еще выше, темнел гигантский экран, залитый космическим мраком.

Казалось, это огромное окно распахнуто в бесконечное, неизмеримое и холодное ничто, в вековечную тьму, в пространство, протянувшееся на миллионы, миллиарды миль, в ледяную бездну, которую человеку не объять ни чувством, ни разумом. Но мрак не был совершенно непроницаем: на этом покрывале вечной ночи яркими искрами горели звезды. Сперва они показались Блейду одинаковыми - просто белыми точками на черном фоне; потом разведчик начал различать цвета: пронзительное и льдистое изумрудное сияние, угрожающий багровый свет, голубоватый блеск алмазов чистой воды, теплые лучи золотистых и желтых огоньков, хороводы алых, синих, зеленых пятнышек, что складывались в рисунок незнакомых созвездий

Это фантастическое зрелище приковало его взгляд, и он не сразу рассмотрел то, что находилось вблизи; обнесенный перилами балкой, нависавший над залом; какие-то сложные устройства - с мониторами, кнопками и рычагами - располагавшиеся рядом; большое кресло с подлокотниками и сложной системой креплений; две металлические лестницы, изящными полукружиями спускавшиеся с балкона вниз. Когда он смог отвести глаза от центрального экрана, все эти детали словно проявились сразу и вдруг, обрели четкость, наполнились смыслом и глубиной.

Он стоял на мостике в рубке управления огромного звездного корабля. Он знал, как называется этот корабль супердредноут "Неустрашимый" Он помнил имена людей, занимавших три кресла перед пультом. слева - Малькольм Крейг, капитан; в центре - Генри Хендерсон, первый пилот; справа - Верн Торндайк, главный инженер. А кресло у панели с мониторами - тут, на мостике, принадлежало ему. Ибо в этом полете он являлся главным, и его воля и слово были неоспоримы.

Крейг, Хендерсон, Торндайк... Но как его собственное имя? Как? Казалось, он вот-вот вспомнит это.

Опустив глаза, он посмотрел на пальцы, стиснувшие блестящий стержень поручня. Крепкие и длинные, широкая ладонь, запястье со странным браслетом... Похоже на руки Ричарда Блейда, но все же не его... У него кожа была смуглее, волоски на фалангах - темными, а не светлыми, ногти - более выпуклыми, с глубокими лунками. Уж своито руки Блейд мог узнать и во сне, и наяву!

Во сне?

Он собирался обдумать эту идею, но тут сидевший в центре пилот повернул голову и окликнул его:

- Ким! Мы приближаемся!

Ким! Кимбол!

Блейд вздрогнул, как от удара молнии. Ноги, однако, сами несли его к лестнице, он торопливо спустился вниз и пошел к пульту вдоль правой стены рубки, кокоса вглядываясь в мелькание красных и серебристых теней в гладких панелях. Внезапно он замер перед серебряной полосой и посмотрел на свое отражение; оно было смутным, но кое-что различить удалось.

Высокий широкоплечий мужчина лет тридцати глядел на него из глубины импровизированного зеркала. Светловолосый, с серыми, как сталь, глазами и суровым мрачноватым лицом, он носил странную форму из серой замши башмаки, узкие брюки и облегающую тужурку без знаков различия. И все же он был тут главным, Кимбол Киннисон, Серый Ленсмен, гордость Галактического Патруля...

Киннисон? Он словно попробовал это имя на вкус, ощущая, как в далеких уголках разума затихает мысленное эхо: Киннисон... иннисон... сон..

Сон! Это слово, мелькнувшее в голове минутой раньше, когда он стоял на мостике, снова всплыло к памяти, и теперь Блейд вцепился в него, как собака в недоглоданную кость. Он пристально уставился в серебряную панель, вдруг черты ленсмена дрогнули, расплылись и сквозь них проглянуло его истинное лицо - смуглое, с плотно закрытыми главами; над темной шевелюрой змеились жгуты разноцветных проводов.

Ричард Блейд спал. Спал и видел сны...

Что ж, с какой-то бесшабашной удалью решил разведчик, будем исходить из этой гипотезы. Во всяком случае, она казалась ему не хуже любой другой и полностью соответствовала сиюминутной бредовой ситуации. Он мог выдумать еще десяток объяснений, подходящих к случаю, но твердо был уверен в одном: ворота реальности Измерения Икс на сей раз не открылись перед ним; все, что его окружает - фантом, иллюзия, порожденная либо его мозгом, либо компьютером, либо и тем, и другим одновременно.