Игла

А мама? Вот перед мамой совершенно без надобности оправдываться. Она еще и порадуется за сынка, что невестка оказалась намного умнее его, и решила проблему без привлечения малолетнего пацана, как называла его крестная. Мама сама просила придержать свой паспорт в чистоте, не портить глупыми штампами. Самому повзрослеть надо. И вряд ли она огорчится, что в отпуск Саша приедет без невестки. Ей так и не пришлось с глазу на глаз, познакомится с женой сына. И если она уж сильно заинтересуется бывшей невесткой, то Саша ей фотографию привезет на обозрение. А личное знакомство абсолютно без надобности. Маме внуков надо, а бесплодные невестки ни к чему.

Бесполезный и глупый спор прервал Миша. Он уже заволновался затянувшейся задержкой второго пилота и по просьбе Гриши забежал, чтобы поторопить.

— Ругаемся? — шепнул он, загадочно кивая в сторону Раи. — А на потом отложить нельзя?

— Нельзя. Мы уже не ругаемся, а просто уточняем некоторые нюансы. Я решил вернуться с завода холостым и счастливым. С чистым паспортом и совестью.

— Разводитесь? Молодцы! — неожиданно радостно поздравил молодоженов Миша.

— Да, но пока гипотетически. Официально и документально оформим по возвращению.

— А сейчас как это? Гипо…?

— Этически. Ну, душевно, внутри себя самого, чтобы уже чувствовать себя полноправным холостяком.

— Ну и правильно. Вам обоим будет лучше и комфортней. Ты, Рая, извини, но Бараеву ты подходишь намного лучше. Что толку от этого молокососа, когда он еще сам нуждается в мамочке и материнской груди. Мы, ты не переживай, там ему грудей навалом найдем. Такого добра в России с избытком.

Раиса зло блеснула в сторону Миши, испепеляя его своим презрением и негодованием. Но решила промолчать, а обойтись хлопаньем дверей, и скрылась в спальне.

— Во! Какой салют! — восторженно воскликнул Миша. — Так, переживать с поливанием слез и соплей будем, или поехали? Самолет ждать твоих страданий не будет.

— Ты прав, радоваться надо, а я слегка огорчился. Понимаешь, опыта с разводом нет, вот, и переживаю.

— Опыта у нас ни у кого нет. Такой опыт лично мне абсолютно не интересен. Лучше уж сто раз развестись, чем один раз так, как ты, жениться. Тьфу, тьфу, тьфу.

Гриша не стал сочувствовать и одобрять. Он окинул новоиспеченного холостяка презрительным взглядом и как можно пренебрежительней высказался по этому факту:

— Шпана малолетняя. С соплями еще не разобрался, а уже в ЗАГС заторопился. Папу страшного испугался, что ли? Кто тебя вообще уговорил тащить это безобразие сюда. Вот там, в училище как раз ее и место. Пьяным пилотам без разницы на кого нападать. Но для семейной жизни нужно хотя бы в выборе принимать участие. И подрасти еще надо до солидного возраста, став поначалу самому мужчиной. А то устроили тут чехарду с женитьбами да разводами.

Миша, как всегда, был краток. Но не менее содержательным в оценке события.

— Хи-хи-хи!

И его традиционное хихиканье имело на то объяснение. Сам Гриша женился, когда ему еще не исполнилось восемнадцать. Да еще невеста чуть ли не в загсе разрешилась от бремени.

— Да я к восемнадцати годам уже всех девок в своем и соседнем дворе перещупал! — гордо оправдывался Гриша. — У меня как раз срок для женитьбы подошел.

— Ладно, успокоимся, — махнул рукой Саша, усаживаясь на заднее сидение, потеснив Мишу и Италмаса. — Полетели. Там уйма девчонок с тоской дожидаются нас, а мы тут демагогию развели. Моя душа и тело уже в командировке.

— Вот это по-нашему! Шеф, трогай! — весело скомандовал водителю такси Гриша.

На ремонтный завод лететь через Ташкент, откуда прямой рейс до Иркутска. А там завод рядом. Поэтому первый перелет предстоял на маленьком самолете Як-40. Из-за Сашиных продолжительных выяснений отношений с женой, они подъезжали к аэропорту как раз в разгар регистрации. Но спешить им никуда не нужно было. Билеты с местами и наименованием рейсов у них до самого пункта назначения. И их места в самолете занимать непозволительно никому.

Чемоданчики и огромные сетки с южными плодами у них никто не проверял. Кто же будет копаться в вещах своих работников. Если сильно захочется провезти непотребный груз, или что-нибудь запретное, так и без затруднений можно миновать все проверки. Через проходную сразу напрямую к трапу.

— Ты и в самом деле в порядке? Что-то видом мне своим ты не нравишься, — поинтересовался Гриша у скучающего Саши. Очень с тоскливым и грустным лицом, как на эшафот, шел он к самолету. — Не хочется поднять настроение?

— Не переживай, Гриша. Я такую перемену бытия вынесу легко. Все случилось ожидаемое, как природное явление у Ларисы. Что-то вроде грозы с громом и молнией. Ждешь ее, а как громыхнет, так все равно слегка вздрагиваешь и поеживаешься.

— Ну, смотри. А то налил бы стаканчик для поднятия духа. Я прихватил с собой фляжку.

— Не надо. В Ташкенте перед вылетом пропустим по рюмочке и помянем прошлую жизнь.

Гриша подошел к Мише, когда тот один остался возле регистрационной стойки.

— Присматривай за ним, — тихо попросил он. — Хорохорится, а у самого лицо, словно лимон раскусил, да еще жирного червяка там обнаружил. Переживает пацан. Впервые такое в его биографии случилось, вот и принимает близко к сердцу.

— А можно подумать, что у тебя по нескольку раз в году жена к соседу уходит насовсем.

— Не знаю, сколько раз, но мне хватит одного раза отловить, чтобы ее по стене размазать и порвать в клочья. А потом напьюсь в стельку, но страдать из-за этих стерв не собираюсь.

— Все мы передним умом сильны, — усмехнулся Миша, как бывалый и опытный семьянин с приличным стажем. Хотя у самого, несмотря на немалое количество в доме ребятни, стаж мужа не очень и велик. Просто дети почему-то рождаются ежегодно.

— Заканчивается регистрация на рейс триста пятый по маршруту Чарджоу — Ташкент, — прохрипела и проскрипела некая невидимая сварливая женщина в динамике. — Посадка на рейс начинается…

Народ словно всколыхнулся от этих слов и, прихватив свои чемоданы и сумки, потянулся к указанному выходу. Гриша всегда летал с минимумом вещей, считая излишеством набирать с собой кучу тряпок и прочих аксессуаров, мешающих передвижению. Но в такие командировки каждый член экипажа прихватывал с собой кроме личных вещей еще и по большой сумке набор экзотических овощей и фруктов, столь высоко оцениваемых в Сибири. Вот и сейчас он кроме своей сумки прихватил и Сашин тяжелый баул с овощами.

— Гриша, — возмутился Саша такому чрезмерному вниманию и опеки. — Я, конечно, немного расстроен гнусным поведением своей, точнее, Бараева, жены. Но, честное слово, от этого факта совершенно не ослаб и вполне пока способен самостоятельно таскать свои баулы.

— Заткнись и ползи следом, — отмахнулся Гриша.

Так он выразил свои соболезнования. Иных ласковых и добрых слов он не знал. А может, забыл. Привык быть грубым и напористым. А сочувствовать и вовсе не планировал по такому пустяку. Как он и предполагал и желал с первых дней замужества, так это даже праздничный момент в жизни молодого парня. Мужик должен жениться, а не быть пойманным в ловушку хитросплетениями некоторых вредных особ. Потому и называл женитьбу Саши замужеством.

— А он не очень-то и опечален, — встрял Миша в диалог. — Сам постоянно все командировки только и мечтал о ее побеге, как о рациональной форме избавления. Чего теперь-то рожу кривить в страданиях и печалях. Улыбка больше сейчас отразит твое настроение. Мы еще попляшем на твоем разводе.

— А я и вовсе не по этому поводу переживаю. Как раз сам факт ее побега радует.

— Ему просто рога сильно на мозги давят, — хохотнул весело и заразительно Гриша.

— И рога не маловажный факт. В конце концов, ведь могла бы пойти иным путем.

— Она тебе по фамилии не Ульянова. Это у них там было принято, чуть что, идти сразу иным путем.

— Ты, Миша, в корне неправ. Любит, не любит — эта тема для других абитуриентов. Ведь если пожелала замужества и свершила такой героический и вероломный поступок и осмелилась наконец-то приостановить свои поиски на таком молодом красивом объекте, как, например, я, то будь добра — соответствуй своему порыву, посвяти остатки жизни цели своих стремлений, — горячо и азартно пытался оправдаться и обвинить супругу Саша. — А если уж осознала свою ошибку и возжелала изменить свой статус и судьбу, то объясни, поговори, договорись. Я ведь тебя не на аркане тащил. Уж кто и тащился, так ты сама себя. И сейчас даже не пытался удержать. И не нужно было так пошло воровать.