Фомич - Ночной Воин

Камыш с сухим шуршанием раздвинулся, нам навстречу вышли одна за одной тени, которые оказались мужиками в грязных белых балахонах, в белых вьетнамских конусообразных шляпах. Лица у мужиков были так же белые, словно мукой посыпанные.

В руках у них были дубины, и мужиков было много.

- Мужики! Горе у нас! Горькое горе! Помогите! - со слезой в голосе начал один из них, выступив вперёд.

- Опохмелку мы ищем. Дайте, а? Помогите, мужики, а не то мы сами возьмём! - поддержали его остальные.

Мы молчали, ожидая, что последует за этим балаганом.

- Нас не понимают, - грустно вздохнул один из них. - Объясним?!

- Объясним! Объясним!

Завопили белые мужики, завертелись, закружились в дикой пляске, размахивая воинственно дубинами и подпевая сами себе:

Мы болотные поганки,

нас качает после пьянки,

как же нам развеселиться,

если не опохмелиться?!

Мы болотным дышим газом,

курим всякую заразу.

Пьем и курим задарма,

что лишает нас ума!

- Ну как, мужики, дадите на опохмелку?! Мы - наркоманы, мы токсикоманы, мы - алкоголики, мы - пропащие!!!

- Нууу?!!! - с угрозой рявкнули они, подступая стеной.

- Видите, как нас много?! Видите, какое нас количество?! размахивали они дубинами у нас перед носом.

- Видим, видим, - спокойно ответил Оглобля, выходя вперёд и засучивая рукава. - Ну, кто первый?! Только не забывайте, что бьют не по количеству, а по вполне индивидуальным физиономиям и головам. Ну?! Есть желающие?!

Поганки робко попятились и стали отступать.

Вперёд выскочил Балагула, щёлкнул своим жутким ковшом, топнул ногой по тине, обрызгав при этом больше своих, чем чужих, и заорал:

- Быстрррро все разбежались! А не то - загрррызу!!!

На Поганок это возымело немедленное воздействие, окончательно перепуганные, они убрались в камыши.

Смертельно усталые, мы выбрались на берег, где и разожгли костёр, чтобы согреться и поужинать.

В полумраке наступающих сумерек покачивались сухие камыши, шорох, как водомерка, скользил по чёрной воде, растворяясь в тишине, словно кто-то невидимый тихонечко охал на Болоте.

- Вот бы все враги были такие же, как эти Поганки! - мечтательно потянулся Балагула, отваливаясь на спину от миски с кашей.

- Не жди врага слабого, - покажется сильным, жди врага сильного одолеешь, - задумчиво сказал Фомич.

- Фомич, - спросил я. - Ты много лет сражаешься. А какой враг самый страшный? Самый опасный?

- Опасен любой враг. На то он и враг. А самый страшный? - он задумался.

- Самый страшный враг - собственный страх, - ответил за него Оглобля.

И добавил со вздохом:

- Уж я-то знаю...

И словно в подтверждение его слов с Болота отозвался протяжный, горестный, тяжкий вздох:

- Охххх... Оххх...

- Кто там в Болоте охает? - спросил Домовой.

И словно в ответ, зашуршали камыши, раздвинулись, и к нам опять стала приближаться какая-то тень.

Мы дружно вскочили на ноги и схватились за оружие. Тень испуганно остановилась и заговорила, вытянув перед собой руки:

- Я - дядюшка Ох, болотный вздох.

- А мы путешествуем, - отозвался Фомич.

- Ну и места вы для путешествий выбрали! Ох!

- Не всегда мы места для путешествий выбираем, иногда и они нас выбирают, - уклончиво пояснил Фомич.

- Туманно говоришь, как на Болоте вечером... ох! Ну да дело это ваше, как ходить и где... Я сам знаю, кто вы и куда идете...

- Откуда ты это знаешь? - подозрительно спросил Балагула, угрожающе выставив вперёд челюсть.

- А как я могу не знать того, что на Болоте каждая кочка знает? Ох! А вам спасибо, хоть какой-то порядок навели. А то простым лягушкам на болоте показаться стыдно из-за такой родни мерзкой, как эти Гигантские Лягушки. Ох! А Поганки? Нанюхаются болотного газа, да давай бузить... ох! Меня вообще в камыши загнали. Ох! Ох! Ох! Раньше-то наше Болото по-своему красивым было: трава изумрудная, идёшь как по матрасу, пружинит... На каждой кочке - клюква в кулак размером. Если трясина, так видно окно... Простор... Ох! Как выйдешь вечерком, потянешься, да как охнешь радостно на все болото! А теперь ох...

Он горестно махнул рукой.

- Ты так не переживай, дядюшка Ох, - успокоил его Кондрат. - Мы пугнём нечисть так, что она уйдет с Болота, или будет вести себя прилично.

- Ты садись, - пригласил его Фомич, - посиди с нами у огонька.

- Благодарствуйте, только я огонь не очень люблю. Я существо болотное, к сырости приученное... ох! Да и время самое поохать мне на Болоте, чтобы слышно было, что не умерло оно...ох! А вам я вот что сказать хотел: мы, Болотные да Лесные, Лешие да Кикиморы, помочь вам хотели. Нас самих Нечисть Чёрная замучила. Вы завтра как пойдёте в Черный Лес, угольки от костра сложите в вёдра и золой присыпьте... ох! Пригодится.

- А для чего, дядюшка Ох?

- Завтра будет день, сами догадаетесь для чего... ох! И ещё, если в Черном Лесу помощь нужна будет, зовите Лешего, он поможет... Ох!

Дядюшка Ох попрощался и скрылся в камышах. И до самого утра оттуда по всему Болоту разносились нестрашные охи...

Глава двадцать первая

Дуболом и Орясина. Таинственный Цыплёнок

Утром нас разбудили никогда не спящие Фомич и Оглобля, и, наскоро перекусив, мы с некоторой опаской вошли в Чёрный Лес, стоявший перед нами стеной.

Лес и взаправду был чёрным - ни берёзки, ни сосны, только высоченные чёрные ели, да кривые серые осины. А под ногами даже травинки не росло. Зато густо разросся чертополох, шиповник, терновник.

Фомич и Оглобля шли впереди, поочередно прорубая для всех дорогу в сплошных зарослях колючек.

Мы продвигались следом. Балагула и Кондрат несли вёдра с углями, присыпанные золой. Такие же вёдра несли и мы с Бородой.

Балагула ворчал:

- Мало им Радио тащить, так ещё и ведро навьючили. И зачем им Радио? Всё равно не работает...

- Ты бы уж помолчал, - подал голос Кондрат. - Почему оно не работает? Потому что ты из него все детали повытаскивал!

- Не все! - горячо возразил Балагула. - Там ещё много штучек осталось. Надо их это... пересчитать...

- Не вздумай! - пригрозил Домовой. - Знаю я, как ты пересчитаешь! Все Фомичу расскажу!

- Ну и говори! Я с ним вообще раздружусь. Вот победим всех, и сразу же раздружусь... А может, и побью даже...

- Ты? Фомича?!

- А что? Будет знать, как пороть живое существо. Ну, может быть, и не побью, но укушу - это точно. Укушу и убегу. А он пускай потом ходит укушенный и одинокий.

- Смотри, услышит Фомич, он тебе так укусит, что кусать нечем будет...

Дорогу нам преградили здоровенные мужики. Они стояли стеной на пути, скрестив на груди руки, и молчали.

- Мужики, нам некогда, - сказал Оглобля, на всякий случай, закатывая рукава. - Говорите сразу: разговора просите или драки желаете?

Мужики стояли, смотрели маленькими глазками поверх наших голов, загораживали нам дорогу и не говорили ни слова.

Их было двое, один здоровее другого, самый маленький из них - на голову выше Оглобли.

- Мужики, скажете или нет, что хотите от нас? - ничуть не смущаясь их преимуществом в росте, повторил свой вопрос Оглобля.

- Орясина, объясни, - не поворачивая к напарнику головы, процедил сквозь зубы один из бугаёв.

- Ага! Счас поясню! - радостно отозвался тот, что повыше.

Он радостно плюнул в кулак и обрушил его на голову Оглобли. Тот закачался, но выстоял, хотя и с трудом.

- Ты что, дурак?! - заорал Балагула на верзилу.

- Ага! - ещё более радостно согласился Орясина.

И не успели мы даже ахнуть, как подхватил он Балагулу лапищей и не глядя подбросил вверх, крикнув:

- Лови, Дуболом!

Второй верзила выставил перед собой руки и стал ждать, когда в них упадёт Балагула. Но никто не падал.

- Ты зачем так высоко подбросил?! - сердито спросил Дуболом у Орясины.

- А я знаю? - ответил Орясина и посмотрел вверх.