Украиский гамбит. Война 2015 (СИ)

Что это было, Костя так и не понял. Скорее всего, ракета, прилетевшая издали. Оглушенный и поцарапанный Костя едва доплелся до своих. Его шатало, как пьяного.

— Ну ты даешь!!! — восхитился Игорь. — Даже у нас в Афгане такого не случалось!

Костя хотел сказать, что он здесь ни при чем, но не было сил объясняться. Игорь дал ему глотнуть самогона из своей маленькой, как наперсток, фляжки. Сашка куда-то пропал. Видать, понесся снимать, как горит 'Пума'. Завета хлопотала над Костей, вытирая с его лица кровь.

— Как тебя угораздило?! Как тебя угораздило?! — в волнении спрашивала она. — А если бы тебя убило? Ну?

Что она от него требовала, он так и не понял, а в присутствии Игоря не смел дать волю рукам. Зато каждый раз, когда она к нему прикасалась, внутри у него плавился огромный, горячий шар.

— Это не я… — наконец выдавил из себя Костя.

— А кто? — спросили они одновременно.

— А черт его знает… какая-то ракета… должно быть 'корнет'…

— Ясно… — быстро среагировал Игорь. Видно было, что он не верит Косте. — Надо сваливать, пока немцы не приперлись выяснять отношения.

Костя уже пришел в себя. Явился взбудораженный Сашка. Ожоги на его лице стали багровыми. Он тоже пристал к Косте, выспрашивая, как ему удалось взорвать такую махину.

Костя объяснил ему очень кратко, в тот момент, когда они приезжали мимо 'Пумы', что он не при чем, что прилетела какая-то ракета, хотя самой ракеты он не видел. Сашка недоверчиво кивал и одновременно снимал пожар, который разошелся не на шутку. Дым поднимался столбом и его тянуло в незасеянные поля.

— Точно не ты? — спросил Сашка.

— Ну стал бы я отпираться от такого подвига! Нашел дурака! — воскликнул Костя, переключая передачу на пятую и посылая 'ниссан' в горку, чтобы вскочить на дорогу.

Он рассказал, что хотел бросить в люк гранату. Вот это был бы действительно подвиг. Но просто не успел элементарно добежать до БМП.

— Повезло тебе, — мрачно прокомментировал Игорь с заднего сидения. — Обычно командир или стрелок обозревают через оптику окрестности. У тебя не было шансов. Только дурак атакует БМП с ручной гранатой. Дернул бы передачу, и раздавили тебя, как козявку.

— Я не подумал, — признался Костя.

— Ну и слава богу, — примирительно сказала Завета, положил руку на плечо Кости. Правильно?

— Правильно, — согласился Костя.

Машина словно почувствовала колесами асфальтовое покрытие и прибавила ходу. Они неслись вдоль пирамидальных тополей, посаженных по обе стороны дороги. Из-за рева двигателя и шуршания ветра Костя не услышал выстрелы. Только увидел, как стволы тополей разбухают от снарядов, попадающих в них. И только в следующее мгновение разобрал: 'Бух-х-х! Бух-х-х!' и, невольно пригнувшись, прибавил газу. Теперь они летели так, что покрышки издавали угрожающе-шуршащий звук, и казалось, что они едва касаются поверхности дороги. На несколько секунд их закрыл холм справа, а затем они взлетели на бугор и на фоне домов вообще стали видны, как на ладони. 'Бух-х-х! Бух-х-х! Бах-х-х! Бах-х-х!' На все лады били пушки. Потом в их стройной какофонии стали возникать паузы и врываться звуки: 'Бабах! Бабах!'

Сашку Тулупов заорал:

— Там бой идет!

Костя не мог даже повернуть головы в сторону — он внимательно следил за дорогой. При такой скорости малейшая кочка могла стать фатальной.

В следующее мгновение они пронеслись по мосту, влетели на холм, а с него — в арку дома, подгоняемые вражеским снарядом, который напоследок ударил к стену и осыпал 'ниссан' кирпичной крошкой.

Глава 5

У них проверили документы и отпустили. У защитников окраин не было времени на гостей. Только попросили не снимать лиц. Оказалось, накануне поймали киевскую телевизионную группу из 'IS-TV', которая занималась тем, что составляла картотеку повстанцев, особенно командиров. А когда эту группу взяли в оборот, половина из них оказалась засланными казачками от бандеровцев и узколобых этномутантов. Они активно вели разведку и по их наводке америкосы разбомбили штаб 'южных'.

— А за 'Пуму' отдельное спасибо, — поблагодарил Вяткин — здоровенный мужик со свежим шрамом через все лицо.

— Собственно, это не мы, — сказал Костя и для убедительности развел руками.

— Да ладно, чего скромничать? — с иронией посмотрел на него Вяткин. — Я понимаю, вам журналистская этика не дозволяет.

— Честно слово, не мы, вот честное слово, — сказал Костя. — Стал бы я отнекиваться.

— Может, вам запрещено, — хмыкнул Вяткин.

— Нам ничего не запрещено. Тем более, что здесь, по сути, идет гражданская война. Как бы кадровых военных частей нет. Правильно я мыслю? — Костя посмотрел на глубокий розовый шрам Вяткина. Нехорошо было смотреть на чужое увечье, но удержаться он не мог.

Шрам проходил слева направо через скулу, нос и щеку. Чувствовалось, что нос кое-как собрали и придали ему прежнюю форму, а на скуле и щеке еще были заметны следы от ниток.

— Хорошо, проехали, — согласился Вяткин, но чувствовалось, что он Косте не поверил и всем своим видом говорил: 'Хочешь скрывать, твое дело'. — А теперь рассказывай, — потребовал он, раскладывая карту прямо в детской песочнице, — где вы были и что видели?

Костя показал позиции немцем за рекой и позиции американцев у моста, а еще рассказал, о сбитом 'чинуке' — может, пригодится, подумал он.

— Ну… — прогудел Вяткин, — пор немцев и американцев мы знаем. Разведку ведем. Но все равно спасибо. А насчет 'чинука' ты меня не удивил. Через наши позиции ни один из них не пролетел.

— А что, сбивали?

— Ну конечно, — хмыкнул Вяткин. — Вон там парочка лежит уже две недели, — он ткнул рукой куда-то вправо, в необъятные просторы донбасских степей.

— А мост почему свой не охраняете?

— А чего его охранять? — усмехнулся Вяткин. — Под ним пять тонн взрывчатки. К тому же все вокруг заминировано. Боши знаю и не лезут. Боятся, однако.

— Так-э-э-э… — уставился на него Костя. — Выходит мы по минному полю ехали.

— Выходит, — согласился Вяткин. — Но ведь доехали? — он улыбнулся широко и добродушно.

— Доехали… — упавшим голосом согласился Костя, представив, как они грохнулись бы всей командой. Черта лысого кто-нибудь их нашел бы. Больше всего ему почему-то было жаль Ирку Пономареву, которая умела реветь, как белуга. Намучилась бы, пока не нашла себе нового кавалера. Ну и слава на нее конечно тоже упала бы, думал Костя.

— Ну и ладушки, — сложил карту Вяткин. — Пойдемте, вас накормят, — поднялся он.

Он оказался из бывших военных, прошедших Афган. Они с Божко сразу нашли общий язык и долго общались, вспоминая минувшее. Сергей боялся, что Вяткин по незнанию напоит Божко. Но Божко проявил несвойственную ему стойкость духа и водку, которую ему предлагали, не пил, а только косился на нее, как щенок на котлету. Костя же принял на грудь полстакана, и только после этого почувствовал, что его отпустило. Это ж надо, по минному полю, на дурака поперлись. Хотя бы таблички установили для приличия. Хотя какие таблички во время войны?

Он вышел из кафешки, где их кормили, сел на скрипучую лавочку и в голову ему пришла мысль, что он реально погибнуть еще, когда собирался взорвать 'Пуму' гранатой. Это ж надо было до такой глупости дойти, думал он. Сделай я этот лишний шаг — и все, разнесло бы в клочья вместе с 'Пумой', и никто бы не стал искать. Ну Сашка Тулупов, может быть, дернулся. А больше я здесь никому не нужен. Даже Елизавете. Ему почему-то хотелось вызвать в себе жалость и ощущение одиночества. Странное состояние охватило его. Казалось, что он в самый последний момент обманул судьбу. Получается, что я умер и одновременно живой. Странное раздвоение. В этот момент он понял Божко. Получалось, что Игорь пережил то же самое — смертельные моменты опасности, но в гораздо большем объеме, и поэтому не мог справиться с этим раздвоением, оно кстати и не кстати посещало его, и тогда-то он и срывался. Водка ему, конечно, не помогала, он только становился отчаяннее. К черту такой опыт, подумал Костя, не хочу. Он только мешает жить.