Мир плавающих театров

Старая женщина выкрикнула:

— Это означает настоящее убийство?

— Моя дорогая дама, конечно нет!

Старая женщина плюнула в сторону плакатов.

— Слишком много обещаешь.

Гассун слегка сбитый с толку спустился со сходен и осмотрел плакаты, которые раньше не видел. Замп был вынужден признать, что Гассун принял ситуацию с апломбом.

— Эти плакаты представляют пьесу "Макбета" в отчетливых символах, — заявил Гассун, — и как все символы, они не дают ошибиться в продукте, который представляют.

Другая женщина резко сказала:

— Ладно, тогда объясните всей деревне… за что вам нужно платить; за символы, и все?

— Наша цена совершенно справедлива, — сказал Гассун. — Со всей деревни я должен собрать толпу на полный зал.

В конце концов Гассун согласился принять вместо железа тонну корма для рогатого скота, шесть мер болотной очищенной патоки и достаточное количество дымящегося эля.

В сумерках зажгли лампы и немедленно население деревни стало собираться на судно: мужчины, женщины и дети. Вскоре все скамейки были заполнены, хотя оговоренный условиями товар не был доставлен. Гассун запротестовал, обратившись к главе матриархата, которая покачала головой от раздражения.

— Мы никогда не платим, пока не попробуем товары. Если ваше представление больше символическое, как я поняла из ваших слов, тогда наша плата также будет символической.

— Это — нежелательно, — забушевал Гассун. — Доставьте фураж, патоку и эль, или мы и вовсе не покажем шедевра!

Дама объявила, что она не будет так обманута, но люди, которые побывали на борту "Двух шалопаев" в Бедбурге уверили ее что в требованиях Гассуна нет ничего необычного, и наконец плата была доставлена на корабль. Гассун дал сигнал. Ударник ударил в гонг и оркестр заиграл воодушевляющую мелодию, которую Замп выбрал для увертюры.

Занавеси открылись, явив мрачную пустыню. Скалы выдавались в черное небо. Сцена освещалась парой пылающих факелов. Три ведьмы скорчились над огнем, на который был поставлен котел. Почти сразу начался диалог, который Замп считал абсурдным, ведьмы стали скакать в странном, тройственном танце, двигаясь туда-сюда от огня, наслаждаясь жестами дикими и одновременно контролируемыми, призывая силы зла. Наконец, осушив свою ярость, ведьмы шатаясь подошли к огню, сели на бесформенные кучи черных и коричневых тряпок.

Музыка оборвалась. Мертвая тишина повисла над сценой. Кисло-сладким голосом первая ведьма сказала:

— Когда при молниях, под гром

Мы в дождь сойдемся вновь втроем? [17]

Замп, из-за разрисованных занавесок наблюдал напряженное шевеление в публике. Танец ведьм вызвал легкое ржание у мужчин и натянутое шипящее дыхание у женщин.

— Пусть красота в грязи и грязь пусть в красоте;

В тумане пусть парит…

Одна из матриархов шагнула вперед и широко развела руки остановила представление.

— Мы не платили за то, чтобы вы здесь насмехались!

Гассун выбежал в ярости.

— Что это? Пожалуйста, сядьте, дамочка. Вы мешаете нашему представлению!

— Это — наше представление! Мы заплатили за него!

— Однако, да. Это правда…

— Тогда мы ждем, чтобы оно изменилось. Эти карикатуры всех нас оскорбляют!

— Невозможно! — воскликнул Гассун бесстыдным голосом. — Мы следует эстетному тексту. Будьте так добры вернуться на свое место. Драма будет продолжена.

Матриарх сердитая вернулась на свое место. Сцена изменилась, и Гассун вышел на сцену в образе Дункана:

— Кто это вексь в кровиЁ Судя по виду,

Он может рассказать о ходе боя

С мятежниками.

Глядя из-за кулис Замп заметил, что публика казалась замечательно внимательной. Их глаза сверкали отражая блеск факелов, и они сидели совершенно напряженно.

Сцена третья: ведьмы снова вышли на сцену. Какой-то молодой человек из публики не смог сдержать своего удивления. Матриарх встала и ударила посохом:

— Я видела достаточно. Верните наши товары. Все — точно так, как я и боялась.

Гассун прыгнул вперед.

— Успокойтесь! Вернитесь на свое место! Мы сыграем пьесу без ведьм!

Замп, более опытный, отдал другие приказы:

— Открыть клюзы! Все на помпы! Наклонить палубу!

Корабль отплыл от пристани. Взбешенных жителей Христа смыли за борт в воду. Штурвал закрутился и судно отправилось вверх по течению, вокруг острова Ханбиргер назад к главному руслу Виссела. Вечер был смертельно печален. Судно встало на якорь посреди потока, и остаток ночи прошел спокойно.

На следующий день Гассун привел "Очарование Миральдры" в Порт Оптимо, и объявил о представлении "Макбета". Замп справился с "Речным Указателем" и снова обратился к Гасспу с тем, что узнал:

— Тут ситуация еще менее ясная, чем в Христе, но я нашел причины для изменения или двух. Например: люди здесь с отвращением относятся к алкоголю. Следовательно, Макбет отравляет Дункана приподнеся ему чашу коньяка. Следовательно, чтобы не получилось как с ведьмами, используем сладкую воду.

Гассун не мог найти слов.

— Целостность нашей работы будет скомпрометирована!

— "Речной Указатель" Показывает, что Порт Оптимо держит три длинных лодки с огненными гарпунами. Невозможно будет смыть вечернюю публику с палубы.

Гассун воздел свои длинные руки в воздух, так словно потрясал над головой воображаемым прутом.

— Сделайте только те изменения, которые абсолютно необходимы.

Из-за этого (или вопреки) импровизация Зампа в вечернем представлении была принята с одобрением. Гассун не был счастлив. Он принял исключение из третьего акта банкета, в течении которого Макбет как король командовал жонглерами, танцорами и акробатами предусмотрительно развлекающими двор, которые веселились добрый час. Гассун также раскритиковал эпизоды супружеской нежности, которые Замп счел необходимыми вставить в драму.

На следующий день, с парусами поймавшими чудесный ветер "Очарование Миральдры" поплыло на север мимо Бедбурга к Фвилу, где уже пришвартовались "Памеллисса" и "Час мелодий", и Гассун отказался представлять программу при данных обстоятельствах.

После Фвила ветры стали капризными. В течении третьего дня "Очарование Миральдры" величественно неслось вокруг Мыса Стеклодувов, пересекло бурлящее течение Ланта и поднялось до набережной Ланта, где Замп и Гассун согласились на два или три дня остановки.

На следующее утро Гассун открыл свой музей для публики Лантина, и Замп воспользовался его озабоченностью предложил прогуляться Дамсель Бланч-Астер. Она вначале резко отказалась, потом подумав о предстоящем скучном дне, спросила, что у Зампа на уме.

Замп однако не имел определенных планов. Импульсивно, он предложил заглянуть к стеклодувам.

— Ремесленники очень умные и искусные. Посмотришь на них за работой и зачаруешься.

— Очень хорошо. Это далеко?

— Вокруг холма. Давайте уйдем тотчас, пока Гассун не подумал, что мы что-то затеваем.

Дамсель Бланч-Астер засмеялась с такой свободой и весельем, что Замп удивился тому, как он мог даже подумать о том, что он ее принуждает. Она казалось вернула Зампу настроение. Словно ученики-прогульщики они выскользнули с судна и прошли вверх по эспланаде.

Дамсель Бланч-Асчтер теперь решила, что больше чем навестить стеклодувов ей хочется взобраться на вершину холма. Замп с готовностью согласился, и они повернули в переулок, который выходил на угол Обрыва Стеклодувов; стали пробираться между плетеными изгородями и низкими каменными стенами.

Сегодня, то ли из-за причуды, каприза или оптимистического настроения Дамсель Бланч-Астер не сдерживала своего поведения. Замп никогда не видел ее такой живой. Ее бледные волосы развевались на ветру. Ее глаза сверкали как серо-синие горное озеро. В своем белом платьице она могла показаться простой девушкой из провинции, и Замп подумал о том, что она совершенно очаровательна. Остановившись повосхищаться привлекающим своей необычностью маленьким домиком, построенным из выпуклых зеленых стеклянных сосудов, она сделала замечание о цветах, и даже прощебетала о детских играх с игрушечными стеклянными животными на веранде.