Сумасшедшая деревня

Впопыхах Алеша позабыл предупредить врача о том, что больная не житель Земли и даже не человек, и когда Марина Георгиевна вошла в гостиную, она никого не увидела. Фуго, который на своей планете испытывал благоговейный трепет перед знахарями и врачевателями, бесформенным комочком сидел в кресле. Даринда же лежала распластавшись на диване и больше напоминала небольшой надувной матрац.

- Где больная? - спросила Марина Георгиевна, установив саквояж на столе.

- Вот, - ответил Алеша и показал на тетушку, которая успокоившись, успела задремать. Марина Георгиевна посмотрела вначале на диван, затем на Алешу и строго спросила:

- Она что, невидимка? Я здесь никого не вижу.

- Понимаете, - начал объяснять Алеша. - Она не человек...

- Алеша, перестань морочить мне голову, - возмутилась Марина Георгиевна. - Я надувные матрацы не лечу. Обратись в ремонт резиновых изделий. Нехорошо, Алеша. Ты вытаскиваешь меня из дома...

- Это не матрац, - перебил Алеша Марину Георгиевну. - Это разумное инопланетное существо - мимикр. Тетушка Даринда и мой друг Фуго прилетели к нам на Землю отдыхать.

Марина Георгиевна ещё строже посмотрела на Алешу и сердито проговорила:

- Ты, наверное, слишком много читаешь фантастики. Или отравился ядовитыми грибами. Давай-ка, ложись на диван и снимай штаны. Я поставлю тебе клизму.

- Ап-чхи, - вдруг чихнула Даринда, и Марина Георгиевна испуганно отскочила на середину комнаты.

В общем, Алеше понадобилось не менее пятнадцати минут на то, чтобы объяснить врачу, кого ей придется лечить. Но даже после этого Марина Георгиевна не могла поверить, что её пациентка - существо с другой планеты.

Фуго, который до сих пор не принимал в разговоре участия, соскользнул с кресла, принял вид большого фибрового чемодана и после этого обратился к доктору:

- Мы - мимикры. Можем принимать любой вид...

- Боже мой, - в полуобморочном состоянии проговорила Марина Георгиевна. - У вас и чемоданы говорят! Неужели в космосе есть планеты, населенные разумными матрацами и чемоданами? Или я окончательно свихнулась? Я, наверное, пойду домой и поставлю себе клизму.

И все же, успокоившись, Марина Георгиевна осмотрела больную. От всех этих разговоров Даринда проснулась и слабым голосом спросила незнакомую женщину в белом халате:

- Вы кто?

- Я врач-терапевт, - ответила Марина Георгиевна. - Объясните пожалуйста, что и где у вас болит?

- Я так долго нервничала, - начала Даринда. - Вначале нас с племянником украли разбойники, затем отвезли в милицию, потом мы с Фуго всю ночь бегали по какому-то городу...

- По Рузе, - пояснил Алеша.

- Потом мы опять поехали в милицию, - продолжила Даринда.

- Достаточно, - оборвала её Марина Георгиевна. - Мне почти все ясно. Она осторожно ощупала живой матрац, прослушала тетушку стетоскопом*, пожала плечами и спросила: - Скажите, а у вас печень есть?

- Не знаю, - жалобно ответила Даринда.

- А почки?

- Честно говоря, я не знаю, как устроен мой организм, - печально проговорила тетушка.

- Тогда я посоветовала бы вам обратиться к Петру Семеновичу, - сказала Марина Георгиевна.

- А кто это? - осторожно поинтересовалась Даринда.

- Это наш ветеринар, - ответил за доктора Алеша. - Он лечит коров овец, коз, в общем, всякую живность.

- Ну знаете! Вы бы нас ещё к специалисту по картошке послали! вспылил Фуго, который снова принял обычный мимикриный вид. - Мы вам не коровы и даже не живность!

- А вы, гражданин инопланетянин, не возмущайтесь, - спокойно сказала Марина Георгиевна. - Лично вы сейчас больше похожи на большого бритого ежа. Поэтому ветеринар, возможно, лучше разобрался бы, как лечить больную. А я могу посоветовать только горячее молоко с медом и постельный режим. Нервы, они лечатся просто: лежи и спи, само пройдет.

Фуго провожал врача до двери уже в облике Алешиного прадедушки. Марина Георгиевна была человеком очень уравновешенным и доверчивым, поэтому быстро привыкла к мысли, что инопланетяне запросто могут принимать вид хоть чемодана, хоть симпатичного старичка. И уходя, она своим обычным, деловым тоном наказала мимикру:

- Вашей тетушке нужен абсолютный покой. Иначе из неё выйдет воздух, и ни одна мастерская не возьмется её восстанавливать.

Марина Георгиевна вышла из дома как раз в тот момент, когда во двор вошел Сергей Никифоров, час назад отпущенный из психиатрической больницы. Корреспондент твердо решил окончательно выяснить, кто же все-таки баламутит деревню, и сойдя с автобуса, прямиком направился в логово к загадочным лилипутам. Но увидев на крыльце врача, Никифоров в нерешительности остановился. После психиатрической больницы и долгой беседы с академиком Шалгановым люди в белых халатах вызывали у него усиленное сердцебиение.

А Марина Георгиевна, заметив молодого человека в черных очках, который явно раздумывал, в какую бы сторону убежать, окликнула его:

- Здравствуйте, гражданин. Вы что, тоже оттуда? - Она как-то неопределенно покрутила в воздухе рукой, имея в виду космическое пространство.

- Да, в некотором роде оттуда, - озираясь, ответил корреспондент, который подумал, что его спрашивают о психиатрической больнице. - Но они меня сами отпустили, - быстро добавил он.

- И вы тоже умеете прикидываться чемоданом? - спросила Марина Георгиевна.

- Чемоданом? - не понял Никифоров. - Не знаю, не пробовал.

Марина Георгиевна подошла поближе к Сергею, внимательно посмотрела на него и сказала:

- У вас кожа имеет землистый оттенок. Стало быть, барахлит желудок. Наверное вы ещё не привыкли к нашей земной пище. Советую вам каждый вечер ставить себе клизму и пить побольше молока. Кстати, - вспомнила Марина Георгиевна. - А вы, вообще-то, к какому классу относитесь: к млекопитающим или, может, земноводным?

- Я лично? - совсем растерялся Никифоров. Только сейчас он понял, что перед ним, скорее всего, ещё одна жертва лилипутских козней, психически больная, которая, вероятно, сбежала из больницы. - Вообще-то, я Homo Sapiens, - отступая назад, ответил корреспондент. - Что означает: человек разумный.

- Ну-ну, не волнуйтесь так, - сказала Марина Геогиевна и, выйдя за калитку, отправилась домой. - Не забудьте вечером поставить клизму, напомнила она на прощанье и помахала Никифорову рукой.

Испугавшись, что в доме он встретит ещё кого-нибудь из врачей или больных, Никифоров спрятался в кустах и стал наблюдать за окнами.

А в психиатрической больнице жизнь текла своим чередом. Пенсионер Клубникин закончил писать восьмое письмо, которое намеревался отправить в Организацию Объединенных Наций. Он так устал от сочинительства, что прилег на кровать и задумался о смысле жизни. Клубникин долго размышлял на эту тему и в конце концов пришел к выводу, что жизнь - это борьба, а потому нельзя лежать сложа руки. После чего Клубникин поднялся с кровати и сел писать донесение главнокомандующему Вооруженных Сил Мира. Но от этого важного занятия его оторвал призыв на обед. Вежливый голос из динамика вдруг сказал: "Уважаемые граждане, просим вас на время оторваться от своих дел и проследовать в столовую".

Сильно проголодавшись, Клубникин позабыл о том, что объявил голодовку и, бросив авторучку, поспешно вышел из палаты.

В столовой Клубникин выбрал место за столиком рядом с тихим больным в аккуратной голубой пижаме со свежим кустиком незабудки в петлице. Пенсионер быстро съел тарелку наваристого борща, а когда принесли второе, сосед вдруг заговорщицким тоном проговорил:

- Котлету не ешьте.

- Почему? - удивился Клубникин и скосил глаза на котлету.

- Корову будем лепить, - серьезно ответил аккуратный больной.

- Какую корову? - недовольно спросил Клубникин, который понял только одно: на его кровную аппетитную котлетку покушается какой-то щеголь с цветком.

- Мы ещё не знаем, какой она будет породы, - ответил сосед.

- Вы как хотите, а я свою котлету не отдам ни для коровы, ни для лошади, ни даже для индийского слона, - решительно заявил Клубникин. - Я привык на обед есть мясо.