Мастерская человеков

Хозяин надрывался сверху:

- "Глаза, как черешни", "Губы, как лепестки гвоздик", "Волосы, как шелк", "Стройная, как тополь"...

Писатель остановился, подумал, посмотрел с презрением на хозяина и закричал:

- К черту старую баналыцину! Глаза были не как черешни, глаза были, как угар, как восприятие музыки, как ведро с песком, как лес, как красный поезд, который, гремя колесами, подкатил к дебаркадеру станции. Глаза были, как свинцовые тучи на политическом горизонте. Глаза были, как мороженое, как текстильный станок! Губы были, как лепестки гвоздики - это чепуха, это старая баналыцина! Губы были, как политическая экономия, как выставка по сельскому хозяйству, как Версальский мир! Не надо мне больше ваших банальных сравнений. К черту!

Он ушел не попрощавшись, и сонный переулок оглашался замирающими криками:

- Зубы были, как воспоминание детства, как лыжная станция! Поезд был, как мороженое! Воспоминание детства, как комод! Радиоконцерт был, как выставка по сельскому хозяйству. Ведро с песком было, как...

И так далее, пока не наступила полная тишина.

Глава пятнадцатая

Все-таки Мастерская Человеков как предприятие имела смысл. Разумеется, очень досадны были все эти неприятности, но, в конце концов, какое предприятие обходится без них? Любая продукция требует внимания, навыков, сложной техники. Любой материал сопротивляется, прежде чем дает себя обработать, и нет ничего удивительного в том, что наладить первую в мире Мастерскую Человеков было особенно трудно. Ведь, в конце концов, она налаживалась кустарными средствами. Кто такой был Латун? Что собой представляли Кнупф, Ориноко, Камилл - эти деловитые мальчики, которые каждый день выдумывали новые проекты, особенно Кнупф, и что мог придумать путного Капелов, или этот делатель певцов, или специалист по созданию изящных женщин, которого нанял Кнупф, или десяток других проходимцев, которые под разными соусами примазались или были вовлечены в неслыханное предприятие?..

Неприятностей и трудностей было много. Но все-таки Мастерская имела смысл. У нее были перспективы. Удручало только отсутствие денег и все продолжающееся нелегальное положение. С патентом так-таки ничего не выходило. Каждую неделю старик с Капеловым ходили в комитет по делам открытий и изобретений. Дорога в это учреждение была ими изучена до мельчайших подробностей. Говорят, все изобретатели также хорошо знают дорогу в те комитеты, в которых, как закон, обязательно мытарят их выдумки. Почему это так происходит - трудно сказать, но роковая неизменность задушения всякой выдумки отличает пока что все страны. В маленьком кафе, где обыкновенно Латун с Капеловым привыкли отдыхать после изнуряющих посещений комитета, они разговорились с соседом по столику, который сообщил им, что в республике Советов, в СССР, по части отношения к изобретениям и открытиям дело обстоит легче. Он слышал разговор Латуна с Капеловым и, вмешавшись, сказал:

- Там, видите ли, полезное изобретательство и открытия чрезвычайно поощряются. Бывают случаи, что за помехи изобретателям виновные сурово наказываются.

Да-да, это так. Я сам читал в газетах. Если у вас серьезное и нужное изобретение или открытие, вы тут толку не добьетесь. Поезжайте прямо туда.

Латун и Капелов, разумеется, не рассказали соседу, в чем заключалось их открытие, и разговор на этом закончился. Но о возможности поездки в СССР оба подумали. Латун слышал об этой стране и даже читал о ней, но все же мысль о поездке туда показалась ему далекой и фантастичной. Капелов тоже не представлял себе, как они поедут туда. Да и трудно сказать, что их там ждет. Нет, это все - фантастика.

Надо работать. Но вот плохо, что работа никак не поставлена. Ежеминутно может нагрянуть полиция. Разве это шутка? Целый дом был занят странными манипуляциями над людьми и созданием новых. Это была сложная и, если посмотреть со стороны, страшная лаборатория. Не было никакой надежды на то, что она может долго существовать на нелегальном положении. В сущности, полиция уже знала про нее. Кнупф уже часто ужинал и завтракал с полицейскими. Начальник центрального района верил обещаниям Кнупфа скоро показать патент. В свою очередь он обещал позвонить в комитет по делам открытий и изобретений и поторопить его выдачу; Но он не знал, что открытие Латуна еще там даже не рассматривалось. Положение Мастерской было и опасное, и двусмысленное.

Кнупф, вначале не придававший значения патенту, теперь все чаще настаивал на нем.

- В чем там дело? - спрашивал он Латуна. - Чего они хотят?

- Черт их знает, - разводил руками Латун. - Не могу добиться. Там тьма народу. В последнее время они заняты изучением мешочков по перевариванию пищи. Это, они говорят, исключительное изобретение. Когда ни придешь, накрыты столы и администрация комитета безудержно жрет за счет изобретателя этих поганых мешков. Разумеется, изобретение, экспертиза которого связана с возможностью обжираться буквально до беспредельности, рассматривается вне всяких очередей. Если б вы видели, что там творится! Никакие другие изобретения не рассматриваются. Все отложено! Изобретатели в отчаянии! Были даже случаи самоубийства среди них.

Один изобретатель изобрел по заказу боен машину для бесшумного откусывания голов у скота. Человек так устал от бюрократизма и так изнервничался, что в припадке ярости он вставил свою собственную голову в эту машину и легко расстался с ней. Машина бесшумно откусила ее, и кто был в этот день в комитете, мог увидеть жуткое зрелище: изобретателя без головы. А те все жрали и жрали и вытаскивали из своих пищеводов эти мешки для переваривания и тут же всаживали их в безработных, нанятых для испытания этих самых мешков.

- Что же делать? - задумался Кнупф, хотя задумчивость была ему мало свойственна. - Что делать?

И, как на зло, заказы у нас становятся все интереснее и труднее. Вот вчера к нам пришли заказывать властного человека...

- Кто пришел?

- Владельцы гостиницы "Версаль". Самой большой гостиницы в городе. Кому не нужны властные люди? Они хотят нам хорошо уплатить.

- А образец? Что это такое властный человек? Ведь есть же разные типы?