Край Основания (Кризис Основания)

— Невероятно? Я согласен, никто из нас не был Палвером, но почему — вряд ли?

— Вы позволите мне продемонстрировать, Первый Спикер? С помощью математики психоистории я могу ясно показать, что шансы на полное исчезновение Отклонений микроскопически малы, что бы не предпринимало Второе Основание Если у вас нет времени или желания для этой демонстрации, которая потребует полчаса напряженного внимания, можете отказать мне. В качестве альтернативы я могу организовать встречу Совета Спикеров и продемонстрировать это там. Но это будет означать потерю моего времени и ненужную полемику.

— Да и, возможно, потерю лица для меня. Демонстрируйте сейчас. Но предупреждаю, — Первый Спикер сделал героическое усилие, чтобы прийти в себя, — если вы продемонстрируете чепуху, я этого не забуду.

— Если это окажется чепухой, — сказал Джиндибел с легкой гордостью, которая придавила Первого Спикера, — вы тут же получите мое прошение об отставке.

На самом деле все это заняло куда больше получаса, потому что Первый Спикер исследовал уравнения с невероятной педантичностью.

Джиндибел потратил некоторое время, налаживая свой микроисточник.

Аппарат, который мог показать любую часть обширного плана голографически и не требовал ни стены, ни рычага на столе, вошел в употребление всего десять лет назад, и Первый Спикер так и не научился обращаться с ним. Джиндибел знал об этом, и Первый Спикер знал, что тот знает.

Джиндибел прикрыл аппарат сверху большим пальцем, а четырьмя остальными манипулировал кнопками, словно это был музыкальный инструмент (Джиндибел и в самом деле написал небольшую статью об этой аналогии).

Уравнения, воспроизведенные и умело обоснованные Джиндибелом, по-змеиному двигались взад и вперед в сопровождении его объяснений. Он мог получить решение, если понадобится установить аксиомы, построить графики в двух или трех измерениях, не говоря уж о проекции многомерных отношений.

Комментарии Джиндибела были ясны и точны, и Первый Спикер сдался. Он был побежден и сказал:

— Я не помню, чтобы видел анализ такого рода. Кто его провел?

— Это моя работа, Первый Спикер. Я опубликовал основы моего анализа.

— Очень умно, Спикер Джиндибел. Что-нибудь вроде этого включит вас в список Первых Спикеров, когда я умру или выйду в отставку.

— Я не склонен думать об этом, Первый Спикер, но, поскольку вы вряд ли мне поверите, я отвожу ваше замечание. Я склонен думать и надеюсь, что буду Первым Спикером, потому что, кто бы ни занял этот пост, он должен будет следовать процедуре, которую ясно вижу только я.

— Да, — согласился Первый Спикер, — неуместная скромность может быть весьма опасной Что за процедура? Может быть, теперешний…

* * *

Первый Спикер тоже может следовать ей? Если я слишком стар для творческого прыжка, то я еще не так стар, чтобы не быть в силах следовать вашим указаниям.

Это была сдача на милость победителя и сердце Джиндибела внезапно потеплело по отношению к старику, даже когда он осознал, что именно на это и рассчитывал Первый Спикер.

— Спасибо, Первый Спикер, мне чертовски необходима ваша помощь. У меня нет надежды повлиять на Совет без вашего просвещенного влияния (милость за милость). Я предполагаю, однако, что — невозможно выправить столетия Отклонения так, чтобы никаких Отклонений больше не было.

— Это мне ясно, — сказал Первый Спикер. — Если ваши расчеты правильны, то, чтобы привести план в порядок и заставить его работать так же отлично, как он, видимо, работал, мы должны научиться предсказывать реакции малого числа людей — даже индивидуумов — с некоторой степенью уверенности.

— Именно так. Поскольку математика психоистории не позволяла этого, отклонения не могли исчезнуть и, более того, не могли оставаться рассеянными. Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, о пороке плана Селдона.

— Значит, либо план Селдона заключает в себе Отклонения, либо в его математике что-то не правильно. С тех пор как я должен был признать, что план Селдона не показывал Отклонений столетие и больше, ясно, что что-то неладно с нашими расчетами, хотя я не заметил ошибок или промахов.

— Вы ошибаетесь, — сказал Джиндибел, — исключая третью возможность. Вполне допускаю, что план Селдона не включает Отклонения, однако в моих расчетах нет ничего не правильного, они только говорят о том, чего не может быть.

— Я не вижу третьей возможности...

— Допустим, план Селдона управляется такими передовыми средствами психоисторического метода, что реакции малой группы людей — может быть даже индивидуальной — могли быть предсказаны; тогда и только тогда мои расчеты показали бы, что план Селдона действительно не испытал отклонений.

Некоторое время Первый Спикер молчал. Затем сказал:

— Такого передового психоисторического метода нет, это я знаю, и вы тоже, судя по вашим словам. Если мы с вами знаем это, то шанс, что какой-нибудь другой Спикер или группа Спикеров разработали такую микропсихоисторию — могу я ее так назвать — и держат ее в тайне от остальных, бесконечно мал. Вы не согласны?

— Согласен.

— Тогда, значит, либо ваши анализы неверны, либо микропсихоистория существует у какой-то группы вне Второго Основания.

— Верно, Первый Спикер. Правильно!

— Можете вы привести доказательства истинности такого утверждения?

— Нет, никаким официальным образом я не могу этого сделать. Но вспомните, не было ли здесь уже личности, которая могла воздействовать на план Селдона, имея дело с отдельными индивидуумами?

— Вы, я полагаю, имеете в виду Мула?

— Да, конечно.

— Мул мог только разрушать. Проблема в том, что план Селдона работает слишком хорошо, много ближе к идеалу, чем может позволить наша математика. Нам нужен Анти-Мул — тот, кто способен взять верх над планом, как это сделал Мул, но действовать в противоположном смысле — не разрушать, а улучшать.

— Точно, Первый Спикер. Я не додумался до этого выражения. Кто был Мул? Мутант. Но откуда он взялся? Никто этого, в сущности, не знает. Могут ли быть подобные ему?

— По-видимому, нет. Единственное, что я достоверно знаю о Муле — то, что он был стерилен. Отсюда и пошло его прозвище. Может быть, вы думали, что это миф?