Везде чужой

Вол повернул к Геннаду голову, облизал ноздри широченным языком и неожиданно завращал гнутыми острыми рогами, с противным скрипом потирая их друг о друга. Что-то не убеждало Геннада это движение в смиренности вола.

Через минуту Мавриж в полушубке и шапке вышел из хаты, держа в руках громадную трубу реактивного ружья. Усевшись на телегу, он положил ружье на колени, взял в руки вожжи и вопросительно посмотрел на статс-лейнанта.

- Поехали, - кивнул Геннад. Он понял, что сопровождающий ему попался на редкость исполнительный и немногословный.

- Как это у вас вола ещё не съели? - спросил он.

- Ядовитый, - кратко изрёк околоточный.

"Мог бы и сам догадаться", - подумал Геннад, ощущая тошнотворный запах, широким шлейфом тянувшийся за животным.

- До Солдатского хутора далеко?

- Два часа, - столь же экономно буркнул Мавриж.

Геннад замолчал. Похоже, разговора с околоточным не будет до самого хутора.

Возле хаты Палуча Геннад попросил подождать пару минут, спрыгнул с телеги и вошёл в дом. Когда он привёл к Палучу Контибель и попросил до вечера приютить девочку, Палуч отнёсся к просьбе с пониманием. Но вот его жена встретила Контибель с предубеждением. Уж кто-кто, а женщины Крейдяного знали всех девиц "стойла" и, естественно, относились к их занятию весьма неприязненно. Слишком притягательным для мужчин городка был бывший палац культуры, чтобы женская половина относилась к её обитательницам с терпимостью. И потому на душе у Геннада было неспокойно.

Контибель, свернувшись калачиком под одеялом, лежала на огромной кровати и широко раскрытыми глазами смотрела в потолок. Хозяйка, впустившая Геннада в дом, тут же ретировалась в соседнюю комнату.

- Как ты здесь? - спросил Геннад.

Контибель повернула к нему лицо.

- Ты правда меня не в тюрьму везёшь? - тихо спросила она, глядя на него огромными, неподвижными глазами.

- Правда, - сглотнув ком в горле, сказал Геннад. - Отдыхай. Вечером я вернусь.

Контибель закрыла глаза, вздохнула и сразу уснула. То ли действительно поверила, то ли её измученному детскому сознанию больше ничего не оставалось, как верить.

Осторожно ступая, Геннад вышел. Сердце его успокоилось. Честно говоря, не ожидал он от себя такого поступка. Следственная работа приучила спокойно относиться к человеческим порокам, и, хотя его дела за всю службу ни разу не пересекались с делами отдела по борьбе с преступлениями против несовершеннолетних, наслышан о таких преступлениях он был предостаточно. Поэтому казалось, что ничего не сможет потрясти его. И вот, поди же, впервые воочию столкнувшись с таким случаем, строгая логика, беспристрастность и отстранённость, взятые им за правило при разборе любого дела, рассыпались в прах от искренних детских слёз.

Геннад вновь взобрался на телегу, и они поехали. Вол тянул телегу без видимых усилий. Ни рытвины, ни колдобины, ни вязкая грязь, ни ямы с водой, куда колёса ухали по самые рессоры, не могли остановить его мерной поступи. Казалось, сними колёса, и вол, не ощутив разницы, потащит телегу с той же лёгкостью. Одно досаждало - тошнотворный запах животного. Поэтому, когда они выехали из Крейдяного, и в поле задул небольшой боковой ветер, Геннад перебрался на середину телеги, куда запах не достигал.

Хляби суглинистой дороги сменились песком, заскрипевшим под колёсами, слева вырос хвойный лес, огороженный крупноячеистой сеткой.

- Питомник? - спросил Геннад.

Мавриж кивнул головой.

- А ружьё такое зачем взял?

Плечи околоточного неопределённо сдвинулись.

- Что, зверьё из лесу выходит?

- Всяко бывает... - неохотно пробормотал Мавриж.

И тут Геннад увидел, как бывает. На протяжении метров двадцати на песке валялись обрывки металлической сетки; вывороченные с бетонными основаниями столбы были скручены чудовищными штопорами, местами на них виднелись глубокие следы острых зубов. Геннад попытался представить монстра, способного оставить на нержавеющей стали эти следы, и поёжился. Таких животных просто не было, и на ум приходили разве что доисторические ящеры.

Брешь уже залатали - вкопали деревянные столбы, а пространство между ними оплели ржавой колючей проволокой. Это понятно - теперь не то, что нержавейки, обыкновенного железа не достанешь. Давненько видно Хьюз приобрел питомник, а, может, лес огородили ещё до начала приватизации.

Хутор показался, как и обещал Мавриж, ровно через два часа. При столь размеренном ходе вола подобная точность была не удивительной. Хутор стоял в поле, в стороне от леса, невзрачный, серый, ни одного дерева не возвышалось над вдавленными в землю соломенными крышами мазанок. Дым из труб висел над хутором слоистым облаком. В стороне от хутора, возле леса, резко контрастируя с мазанками, высился двухэтажный каменный особняк, обнесённый такой же изгородью, что и питомник.

- Давай прямо к Хьюзу, - попросил Геннад.

Мавриж ничего не сказал, покосился на статс-лейнанта и свернул на дорогу к особняку. Возле изгороди он остановил вола, слез с телеги и, став спиной к дому, сумрачно изрёк:

- Дальше сам. Я туда не пойду.

И по его позе, по тону, с каким он произнёс эти слова, Геннад понял, что дальше он действительно с места не сдвинется.

На высоких арочных воротах чёрным нимбом на фоне блеклого неба стояли огромные металлические буквы:

ИМЕНИЕ СИВЕРА ЮЗА

Складывалось впечатление, что не только лес, земля, но и небо является неотъемлемой частью частного владения.

"Значит, Юза, а не Хьюза, - подумал Геннад. На местном диалекте к именам, начинающимся с гласных, добавлялись глухие или шипящие звуки. Пусть так..."

Он постучал в ворота. Неожиданно быстро дверь в доме открылась, и на крыльцо вышел долговязый парень в сапогах, лёгкой куртке и с автоматом на плече.

- Чего надо?! - крикнул он с порога.

- Не чего, а кого, - спокойно поправил Геннад. - Господина Сивера Юза.

- А ты кто такой?

- Есть такая организация - центурия называется. Так я оттуда.

Парень смерил его взглядом.

- А не врёшь? - недоверчиво спросил он, но тон на всякий случай понизил. - Ладно, сейчас доложу.

Он скрылся за дверью и через пару минут появился на крыльце в сопровождении лысоватого мужчины в тапочках на босу ногу, галифе и клетчатой рубашке нараспашку. Мужчина что-то жевал на ходу, активно двигая квадратной челюстью.