С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут

Нашлись ли у противника Мишеля Ардана новые возражения, неизвестно. Собрание заглушило его слова, встретив последнюю фразу Ардана криками исступленного восторга. Когда, наконец, водворилось молчание даже в самых отдаленных рядах аудитории, победоносный оратор смог продолжать свою речь и добавил следующее:

– Вы прекрасно понимаете, мои славные янки, что я лишь слегка затронул этот вопрос: я приехал сюда не для того, чтобы читать публичные лекции на эту богатую тему. Есть еще целый ряд доводов в пользу обитаемости миров. Я их оставлю в стороне, позвольте мне остановиться лишь на одном. Людям, которые утверждают, что планеты необитаемы, нужно ответить так: быть может, вы были бы и правы, если бы могли доказать, что Земля – наилучший из миров; но это далеко не доказано, что бы там ни говорил Вольтер. У Земли всего один спутник, а у Юпитера, Урана, Сатурна и Нептуна – к их услугам несколько; это дает этим планетам известные преимущества, которыми отнюдь нельзя пренебрегать. Но что особенно неудобно на Земле – это наклон ее оси к орбите. Отсюда происходит неравенство дней и ночей, отсюда и досадное разнообразие времен года. На нашем злополучном шаре всегда или слишком жарко, или слишком холодно; мы мерзнем зимой, а летом жаримся на припеке. Земля – планета насморков, воспаления легких и всякой простуды! То ли дело на Юпитере, ось которого почти перпендикулярна к плоскости его орбиты! Там для одного и того же места не бывает скачков температуры. Там существует зона вечной весны, зона вечного лета, зона вечной осени, зона вечной зимы. Каждый юпитерианин может выбрать климат себе по вкусу и всю свою жизнь не бояться перемен погоды. Вы, конечно, согласитесь, что это большое преимущество Юпитера по сравнению с Землей, не говоря уже о его длинных годах, которые продолжаются по двенадцати земных лет! Более того, я совершенно убежден, что при таких изумительно благоприятных условиях жизни обитатели этого счастливого «мира» должны быть высшими существами: ученые там более учены, артисты более талантливы, люди злые менее злы, чем на Земле, а добрые еще лучше наших. И, увы, подумать только, чего не хватает нашей Земле, чтобы достигнуть такого совершенства: сущего пустяка! Только оси вращения, менее наклоненной к плоскости орбиты.

– За чем же дело стало? – внезапно раздался неистовый голос. – Объединим наши усилия, изобретем машины и выпрямим земную ось!

Гром рукоплесканий раздался в ответ на это предложение, которое могло прийти в голову лишь Дж. Т. Мастону. У него всегда была склонность к инженерному искусству, и при его пылком воображении ему ничего не стоило хватить через край. Однако надо признаться– ибо это правда, – что многие поддержали его восторженными криками. И, разумеется будь у американцев точка опоры, которую требовал в древности Архимед» они непременно создали бы рычаг, чтобы повернуть Землю и выпрямить ее ось, но, увы, точки опоры как раз и недоставало этим отважным механикам!

Как бы то ни было, но «практическое предложение» Мастона имело большой успех: оно прервало прения на добрых четверть часа. И долго еще после этого митинга толковали в Соединенных Штатах о смелом проекте пожизненного секретаря «Пушечного клуба».

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. Атака и оборона

Казалось бы, на этом и должен был закончиться митинг. Трудно было бы придумать лучшее заключение.

Однако, когда шум, наконец, улегся, послышались следующие слова, произнесенные твердым, суровым голосом:

– Теперь, когда оратор уделил так много времени области фантазии, не угодно ли ему будет вернуться к основной теме? Нельзя ли поменьше вдаваться в теории и прямо перейти к обсуждению технической стороны путешествия?

Все взгляды обратились на говорившего. Это был худощавый, сухой человек, с энергичным лицом, с бородой, подбритой по-американски с боков и густой под подбородком.

Пользуясь движением в толпе, он мало-помалу пробрался в первый ряд слушателей. Скрестив руки, он устремил сверкающий, смелый взгляд на героя митинга. Высказавшись, он умолк. По-видимому, его ничуть не смущали ни тысячи обратившихся на него взглядов, ни ропот порицания, которым собрание встретило его заявление. Не получив сразу ответа, он повторил свои слова тем же суровым голосом, добавив:

– Мы собрались сюда, чтобы говорить о Луне, а не о Земле.

– Вы совершенно правы, милостивый государь! – ответил Ардан. – Прения уклонились в сторону. Вернемся к Луне.

– Милостивый государь, – продолжал незнакомец, – вы утверждаете, что спутник Земли обитаем. Допустим. Но если жители Луны существуют, то они живут не дыша, так как – я прошу вас принять это во внимание ради вашей же пользы – на поверхности Луны нет ни единой молекулы воздуха.

Мишель Ардан встряхнул своей львиной гривой. Он сразу почуял, что имеет дело с сильным противником. Он смерил незнакомца твердым взглядом и сказал:

– Вот как! По-вашему, на Луне нет воздуха? А позвольте вас спросить: кто это утверждает?

– Ученые.

– В самом деле?

– В самом деле.

– Милостивый государь, – возразил Ардан, – шутки в сторону. Я питаю глубокое уважение к ученым, которые знают свое дело, и глубокое презрение к тем, которые его не знают.

– А вам известны и такого рода ученые?

– Известны. Во Франции, например, есть сейчас один «ученый», который утверждает на основании «математических вычислений», что птицы не могут летать; есть и такой, который доказывает, что рыбы не приспособлены к жизни в воде.

– Милостивый государь, я не таких ученых имею в виду. В подтверждение своих слов я готов привести имена, которые вы не можете не признавать.

– В таком случае, милостивый государь, вы поставите в большое затруднение такого профана, как я. Впрочем, я всегда рад узнать что-нибудь новое!

– Зачем же вы вмешиваетесь в ученые вопросы, если вы их не изучали? – довольно грубо спросил незнакомец.

– Зачем? – отвечал Ардан. – Тот и смел, кто не подозревает опасности! Я ничего не знаю, это правда, но именно в этой слабости моя сила!

– Ваша слабость граничит с безумием! – с раздражением в голосе крикнул незнакомец.

– Э, тем лучше, – возразил француз, – если мое безумие доведет меня до Луны!

Барбикен и его товарищи пожирали глазами непрошеного гостя, который так дерзко возражал Мишелю Ардану. Никто его не знал, и председатель «Пушечного клуба», несколько смущенный тем оборотом, какой принимали прения, не без тревоги поглядывал на своего нового друга. Все собрание прислушивалось внимательно и настороженно, понимая, что сейчас будут выявлены все опасности или даже полная-неосуществимость предполагаемого путешествия.

– Милостивый государь, – снова начал противник Ардана, – Есть много доказательств полного отсутствия атмосферы на Луне, и они до сих пор не опровергнуты. Я мог бы сказать а рriori, что если и существовала когда-нибудь атмосфера на Луне, то ее уже давно притянула бы к себе Земля. Но я предпочитаю привести вам несколько неопровержимых фактов.

– Приводите, милостивый государь, – ответил Ардан с самой любезной улыбкой. – Сколько угодно! – Вы знаете, – продолжал незнакомец, – что, когда лучи света вступают в такую среду, как воздух, они отклоняются от прямолинейного направления, другими словами, преломляются. Ну так вот, когда Луна своим диском затмевает для нас некоторые звезды, то лучи этих звезд никогда не отклоняются от своего направления, то есть не испытывают ни малейшего преломления. Отсюда неизбежный вывод: на Луне нет никакой атмосферы.

Все взоры устремились на француза: как опровергнет он это положение, из которого вытекают столь важные следствия?

– В самом деле, – ответил Ардан. – Это – ваш самый сильный аргумент и почти единственный. Ученый, быть может, затруднился бы дать на него прямой ответ, но для меня этот довод не имеет решающего значения. Он стал бы решающим, если бы был точно измерен угловой диаметр Луны, однако точного измерения до сих пор не существует. Но оставим это. Скажите мне, сударь, допускаете ли вы существование вулканов на поверхности Луны?