Объект «Зеро»

– А скажи-ка, друг Цендорж, как тебя занесло на Медею? – с набитым ртом поинтересовался Панкратов.

Монгол отложил надкусанную галету, посмотрел вдаль и ответил:

– До войны я баранов пас. В моем роду все мужчины баранов пасли. За баранов платили хорошо – живое мясо, богатые люди любят такое. Когда ваши поссорились с Коалицией, у нас в Монголии курултай собрали. Долго думали, как быть. Одни говорили: «Надо тихо сидеть, баранов пасти, лошадей. Монголам в чужой войне проку нет». Другие говорили: «Мы всегда с Россией были. Нельзя Россию бросать – она обидится». Третьи говорили: «От России пользы нам нет. Наших коней, коров, баранов в Америке покупают. Если мы вступим в Коалицию, у нас базы построят. Монголия между Россией и Китаем лежит. Они испугаются, когда тут войска Коалиции появятся. И войны не будет».

Третьи победили. Монголия стала страной Коалиции. Нас всех сразу призвали на войну. Я воевать не умею, дома только старый лучемет был, волков стрелять. Но меня тоже взяли на войну. Возле озера Хубсугул есть поселок Хатгал. Там базу стратолетов сделали. Ночью черные треугольники взлетали из-под земли, утром прилетали обратно. Вокруг стены, силовые линии, называются «периметр», народу много, гравилеты по степи ходят, диверсантов ищут.

Мне форму дали, новый лучемет дали, хороший. Большой начальник из Коалиции сказал: «Цендорж, ты теперь солдат свободного мира. Бери своих пастухов, бери баранов и гони к Хубсугулу. Будешь пасти их и мясо отдавать нашим пилотам, чтобы они хорошо кушали и хорошо воевали».

Монгол судьбу не выбирает, монгол судьбе подчиняется. Три месяца весь мой род жил у синего озера Хубсугул. Три месяца черные треугольники взлетали из-под земли. Три месяца я кормил их пилотов.

Потом с неба упали ракеты и земля затряслась, а следом пришли русские десантники. Они подбили гравилеты, сломали стены, отключили периметр, многих пришлых людей убили, еще больше взяли в плен. Я был в форме Коалиции, с лучеметом – и меня тоже взяли. Капитан с усами сказал: «Дурак, кому ты служишь!» Я сказал ему, что не стрелял в его десантников. Но меня и всех моих родственников все равно посадили в транспортный стратолет и увезли далеко-далеко. Там, в лагере на берегу соленого моря, мы жили почти год. Ели, спали – больше ничего не делали. А потом нам сказали: «Все, кто хочет искупить вину и вернуться домой, должны полететь на планету Медея». И мы полетели. Вот так я оказался здесь.

– То есть вам обещали возвращение на Землю? – уточнил я. – И в договоре есть такой пункт?

– Договор? Какой договор? – впервые за все время на бесстрастном лице Цендоржа мелькнула тень удивления. – Нам начальник сказал – надо лететь, потом все вернетесь…

– Вот не люблю я этого паскудства! – взорвался Гришка Панкратов. – Не первый раз уже слышу: наобещали тут всем с три короба. Это все эти, из новых европейских союзничков… Как жареным запахло, они к нам переметнулись, а теперь наравне со всеми заправляют. Твари! Цендорж, ты хоть понимаешь, что вас надули? Вас, Рахматулло, арабов этих, сопляков из Корпуса… Те вообще за романтикой сюда летели, мол, разведаем, освоим, отстроим – и дальше по Вселенной, неся свет и цивилизацию. Тьфу, дурни… Я специально спрашивал – ни одного стерила среди них нету. Стало быть, там, на Земле, в руководстве Департамента Колонизации, с самого начала знали, что они тут останутся. Жить, детей рожать.

– Стерилов среди колонистов практически нет, – подтвердил я. – Только в экипаже «Руси» и, наверное, среди заключенных. Миха, много у вас стерилов?

Миха неохотно оторвался от еды, вытер жирные пальцы о траву:

– А я знаю, начальник? Мужики талкали, что нас зацепили до кучи, потому как нехватка была. Хайкам лимонарий на этой планете нужон был. А пипловсов не хватало. Тут и нас хватанули. Я-то по третьей ходке отвисал, в Греции, зона у Домокоса. Три года еще слипать оставалось. Так нас вымели под зиро, прямо с флэтов. Мы – начальник, куда? А там доги из Внутренней Службы, сезают: щетап свой фак мауф, и вся недолга.

Я только тут, на планете, пролукал – согнали со всей Европы, и варовых, и блатных, и кто по хозчасти подсел. Даже стэлменов притащили! Мы с корешами перетерли эту мазу и насаенсали вот чего: сюда только тех, кто не нужен, брали. Тех, кого не жалко… Хайки верняк секли, что тут палево. Мне стэлмен один, из олдовых, слился, что банку нашу, «Русь» эту, к списанию готовили. Эндовый рейс у нее был на Медею. Такие дела, начальник…

И Миха вернулся к еде.

Некоторое время все молчали. Споров по поводу странного состава, отправленного на Медею в качестве колонистов, и на Соколе, и в приватных разговорах велось предостаточно. До чего только не договаривались, каких только идей не выдвигали – от халатности до заговора, от случайности до происков агентов Коалиции.

Поэтому строить очередные гипотезы и предположения всем нам казалось бессмысленно. Все случилось именно так, как случилось, и сейчас для нас куда важнее было то, что будет, а не то, что было…

– А я строителем работал, – неожиданно проговорил Панкратов. – Инженером-оператором строительно-монтажной установки. Про жилые комплексы-«тысячники» на Ангаре слыхали? Ну, «Светлый-12», «Таежный-2», «Таежный-3»?

Я сказал, что слышал. Эти возводимые методом секторного монтажа структурированные городки-спутники, предназначенные не столько для жизни, сколько для сна и отдыха работающей молодежи, в свое время породили много дискуссий в прессе. «Строить общежития для молодежи – это шаг назад!» – предостерегали одни. «Светлые, устремленные ввысь, в будущее жилые комплексы буквально фонтанируют энтузиазмом и юношеским задором!» – восторгались другие.

«Тысячники» и впрямь поражали. Жилые кварталы с просторными, удобными квартирами, спортивные залы, бассейны, увеселительные заведения, театры и залы «объемки», висячие сады, информационные модули для тех, кто работал на «удаленке», отлично налаженный быт и инфраструктура – все это разительно отличалось от старых мегаполисов, с их вечной экономией всего и вся.

Но была и оборотная сторона медали. Далеко не всякий мог комфортно чувствовать себя в таком хай-тек городе, где человек воленс-ноленс обезличивался, превращался если не в винтик, то по крайней мере в обитателя какого-то удивительного суперсовременного аквариума.

Истина, как ей и было положено, находилась где-то посредине. Устремленные ввысь на тысячу метров, снабженные всем необходимым для плодотворной работы и хорошего отдыха новые города как нельзя лучше подходили военным, терраформировщикам, метеотейкерам, транспортникам, инженерам и техникам многочисленных автоматизированных комплексов – словом, всем тем, кто большую часть своей жизни отдавал работе, кто жил работой и кого до срока мало интересовало обустройство собственного родового гнезда.

– Чего ж ты в ВКС подался? Вас же, строителей, не брали… – поинтересовался я.

– А надоело! – откликнулся Гришка. Он отложил миску, лег на спину и продолжил: – Конечно, СМУха моя – это да, мощная штуковина! Двенадцать «ног», гравитационные грузоподъемные стрелы, блоки монтажных манипуляторов. Реку надо перешагнуть – запросто. Участок леса перенести – как нечего делать. Сидишь в операторской и чувствуешь себя властелином мира!

Но это поначалу. А как третий «тысячник» строить начал – тоска взяла. Одно и то же, одно и то же. Программу задал, с подвозом сырья все связи проинтегрировал, расчетные параметры для монтажеров ввел, корректировку провел – и сиди, ворон считай да с метеотейкерами контачь, чтобы погода бяку какую не подбросила. Рутина!

Тут война. Ты правильно сказал – нас, строителей, не брали. Но я сам заявление отправил в Генеральный штаб. Уж очень мне хотелось дела, настоящего, чтобы не зря все. Они там тянуть не стали, у меня подготовка-то – ого! Так я на флот и попал. На «Посейдоне» ходил, был такой спейс-хантер, потом на «Лире», это БКЭР, большой корабль электронной разведки. До капитана дослужился, заведовал информационно-коммуникативной сетью корабля. Когда нас у Аякса подбили, в плен попал… Ну, дальше военная рутина – лагерь на Клио, обмен после гермесских соглашений, потом проверки, понижение в звании, потом – «Русь»…