Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)

- О?!

- Этот мистер Формен, должно быть, настоящий художник, прости, Господи. Мальчик действительно выглядел как спящий. Сию секунду откроет глаза, зевнет и... не знаю, кто только настаивает на таком истязании хоронить в открытом гробу. Это... язычество.

- Ну, дорогая, это уже позади.

- Надо думать, что так. У нас хороший мальчик, правда, Генри?

- Лучше всех.

Марк улыбнулся.

- Есть что-нибудь по телевизору?

- Сейчас взгляну.

Серьезный разговор закончился. Марк поставил модель на окно сохнуть. Через пятнадцать минут мать отправит его в постель. Он полез в комод за пижамой.

В сущности, мать зря беспокоилась за его психику. Он не отличался нервностью - да тому и не было причин. Несколько школьных драк не оставили в нем шрамов. Его семья принадлежала к высшим слоям среднего класса и двигалась еще выше. Родители крепко, пусть и слегка тяжеловато, любили друг друга, и Марк обычно хотел того же, чего хотели они.

Если что-то его и отчуждало - так это собственная сдержанность и холодное самообладание. Никто не воспитывал в нем этого - это родилось с ним. Когда его любимого щенка Чоппера сбила машина, Марк настоял на том, чтобы идти с матерью к ветеринару. И когда ветеринар сказал: "Собаку надо усыпить, мой мальчик. Ты понимаешь, почему?", он поцеловал Чоппера, но не проронил ни единой слезы. Мать плакала, но через три дня Чоппер для нее ушел в туманное прошлое, а для Марка он не уйдет туда никогда. Вот в чем ценность умения не плакать.

Его потрясло исчезновение Ральфи и смерть Дэнни потрясла еще раз, но он не испугался. Он слышал в магазине, что до Ральфи, должно быть, добрался гомик. Он знал, кто это такие. Они делают с тобой что хотят, а потом душат и зарывают в гравийном карьере. Если гомик когда-нибудь предложит ему конфету, Марк ударит его в пах и побежит так, что плевок не догонит.

- Марк! - голос матери взлетел по лестнице. - Не забудь вымыть уши.

Он улыбнулся опять:

- Не забуду.

Он отправился вниз - поцеловать на ночь родителей, взглянув сначала на стол. Дракула с разинутой пастью, растопырив когти, угрожал девушке, лежащей на земле; сумасшедший доктор истязал женщину на дыбе; мистер Хайд подкрадывался в темноте к старику.

Смерть? Конечно. Это происходит, когда попадешься монстрам.

Ройс Макдуглас свернул к дверям своего трейлера в половине девятого и со второй попытки заглушил мотор старого "форда". Карбюратор барахлит, дворники не работают, искра срабатывает раз в две недели. Чертова машина! Чертова жизнь! Младенец вопил в доме, и Сэнди орала на него. Старая добрая семья!

Он выскочил из машины - и упал, споткнувшись о кирпичи, которыми собирался вымостить дорожку к дому.

- Дерьмо, - пробормотал он, кое-как поднимаясь на ноги и потирая подбородок.

Он был совершенно пьян. Кончив работу в три, он с тех самых пор пил у Делла с Хэнком Питерсом и Бадди Мэйберри. Да, он знал, что думает Сэнди о его дружках. Но пусть заткнется. Жалеть человеку пару пива по субботам и воскресеньям, после того как он целую неделю горбатился у проклятого станка! Тоже мне святая! Весь день сидит дома, только ей и дел, что болтать с почтальоном, да следить, чтобы ребенок в печку не залез. И этого как следует не умеет. Ребенок как-то даже со стола свалился.

"А ты где была?"

"Я его держала, Рой. Просто он так сильно дергался!"

Дергался он, как же!

Он подошел к двери, все еще кипя. На ушибленную ногу больно было ступать. Вряд ли она почувствует. Чем она вообще занимается, пока он надрывается на этого собаку управляющего? Читает журнальчик и ест вишни в шоколаде, смотрит мыльную оперу и ест вишни в шоколаде, болтает с дружками и ест вишни в шоколаде? У нее скоро прыщи на заднице вскочат, как и на физиономии, - не отличить будет одно от другого.

Он толкнул дверь и вошел.

Представшая перед ним картина прорвалась сквозь пивной туман, как удар мокрым полотенцем: голый орущий ребенок, кровь течет у него из носа. Сэнди держит его на руках - блузка вся в крови, глаза с удивлением и испугом обратились к вошедшему. Пеленка валяется на полу.

- Что тут творится? - медленно спросил Ройс.

- Ничего, Рой. Он просто...

- Ты ударила его, - сказал он без всякого выражения. - Он вертелся, не давал запеленать себя, и ты его ударила.

- Нет, - заторопилась она, - он перевернулся и стукнулся носом. Вот и все.

- Мне бы избить тебя в кровь...

- Рой, он просто стукнулся носом!..

Он дернул плечом.

- Что на обед?

- Гамбургеры. Они подгорели, - проговорила она заискивающе.

- Пусть он заткнется.

- Он не...

- Пусть он заткнется! - заорал Рой, и Рэнди, который уже начинал успокаиваться, заорал снова.

- Я дам ему бутылочку, - встала Сэнди.

- И дай мне ужин. - Он принялся стаскивать куртку. - Господи, что за кавардак! Чем ты занимаешься весь день - дерешься с Рэнди?

- Рой! - она, кажется, поразилась. Потом засмеялась. Бешеный взрыв на ребенка ушел куда-то в нереальное прошлое. Будто случился в одном из ее журналов, которые она читала после обеда.

- Давай ужин и приведи, черт возьми, дом в порядок.

- Конечно. Сейчас. - Она достала из холодильника бутылочку и сунула Рэнди вместе с погремушкой. Тот медленно принялся сосать, поглядывая то на мать, то на отца.

- Рой?

- Гм-м... Что?

- Все кончилось.

- Что кончилось?

- Ты знаешь, что. Хочешь? Сегодня вечером?

- Ясно, - согласился он. И подумал: это не чертова жизнь. Это просто жизнь.

Когда зазвонил телефон, Нолли Гарднер слушал рок-н-рол и грыз ногти. Перкинс отложил кроссворд и попросил:

- Прикрути чуть-чуть, ладно?

- Конечно, Перк, - Нолли уменьшил громкость и продолжал грызть ногти.

- Слушаю, - сказал Перкинс.

- Констебль Джиллеспи? Это агент Том Ханраан, сэр. Я получил сведения, которые вы запрашивали.

- Спасибо, что так быстро.

- Ничего особенного. Бен Мерс проходил по транспортной аварии в Нью-Йорке в мае 1973-го. Обвинение не выдвинуто. Столкновение на мотоцикле. Погибла его жена Миранда. По показаниям свидетелей ехали медленно, тест на алкоголь отрицательный. Видимо, просто угодил на мокрый асфальт. По-литические убеждения склоняются к левым. Участвовал в Марше мира в 1966-м и 1968-м, выступал на антивоенном митинге в Бруклине в 1970-м. Арестован во время мирного марша в Сан-Франциско в ноябре 71-го. Больше ничего на него нет.

- Что еще?

- Курт Барлоу. Англичанин, но по гражданству, а не по рождению. Родился в Германии, сбежал в Англию в 1938-м, прямо из-под носа гестапо. Предыдущие материалы на него недоступны, но возраст, вероятно, за семьдесят. Настоящая фамилия Брайхен. Занимался экспортом-импортом в Лондоне с 1945-го, но на сцене особенно не появлялся. Все контакты осуществлял через партнера - этого Стрэйкера.

- Да?

- Стрэйкер по рождению англичанин. Пятьдесят восемь лет. Отец был мебельщиком в Манчестере. Кажется, оставил сыну массу денег, да и сам Стрэйкер кое-что добавил. Стрэйкер и Барлоу взяли визу на продолжительное пребывание в США восемнадцать месяцев назад. Это все, что у нас есть.

- Так я и думал, - вздохнул Перкинс.

- Если хотите, запросим Скотленд-Ярд.

- Нет, хватит, спасибо.

- Кстати, никаких связей между Мерсом и теми двумя. Если, конечно, они не скрывались.

- О'кей. Спасибо.

- Для того мы и служим. Понадобится помощь - дайте знать.

- Я так и сделаю. Благодарю.

Он положил трубку и задумался.

- Кто это, Перк? - Нолли опять включил радио на полную громкость.

- Замечательное Кафе. У них нет ветчины. Только сыр и салат с яйцами.

Свалка все еще дымилась.

Дад Роджерс прогуливался по краю пепелища, вдыхая запах сгоревших отбросов. Где-то там, посредине, угли то вспыхивали, то затухали по прихоти ветра - как мигающие глаза... глаза гиганта. Время от времени раздавался микровзрыв - аэрозольного баллончика или электрической лампочки. Когда он поджег мусор утром, разбежалось огромное количество крыс - больше, чем ему приходилось видеть когда-нибудь раньше. Он застрелил полных три дюжины, так что пистолет раскалился. Да и огромные были, сволочи, некоторые до двух футов длиной. Странно, как меняется их количество, - погода влияет, что ли? Если дальше так пойдет - придется травить, а он этого не делал с 1964-го.