Хроники Кадуола

«Уэйнесс в серой юбке, черных гольфах ниже колен и черной кофте. У нее на голове серая лента, что-то вроде повязки с двумя кисточками, темно-красной и темно-синей, висящими сзади на уровне шеи. Майло...»

«Забудь про Майло. Не сомневаюсь, что он прилично одет».

«Очень прилично. Они просматривают журналы мод... А теперь они смеются — почему, не имею представления...»

«Прибежала Ябеда — то есть Миранда. Мама требует, чтобы я срочно спустилась. Мне пора».

Глоуэн отвернулся от телефона. Некоторое время он изучал гостей издали, после чего медленно приблизился к библиотечному столу: «По-видимому, вы прекрасно умеете развлекаться без меня. Я теряю уверенность в своей незаменимости».

«Дурацкие фотографии не дают нам соскучиться, — отозвался Майло. — Взгляни на это абсурдное сооружение из тряпок! Неужели кто-то способен так одеваться?»

«К сожалению, под тряпками угадывается особа женского пола, которой, судя по выражению лица, не до шуток».

«Гм. Кстати, на меня произвела большое впечатление прическа вашей тетки Спанчетты».

«Мы все гордимся этой местной достопримечательностью. Увы, помимо журналов мод и шевелюры Спанчетты, в нашем пансионе мало любопытного». Глоуэн подошел к серванту и наполнил бокалы: ««Зеленый зокель», марочное вино дома Клаттоков. Если верить легенде, именно из-за него началась первая Парилья».

Все трое присели на диван. Кроме них, в библиотеке никого не было. Глоуэн сказал: «Сегодня тихо. Все заняты приготовлением костюмов. А вы в чем пойдете на маскарад? Придется подыскать для вас костюмы».

«А костюм надевать обязательно?» — спросила Уэйнесс.

«Наряжаются практически все — с завтрашнего дня и до полночи в смоллен. Не беспокойтесь, в гардеробе «Лицедеев» всегда что-нибудь найдется. Завтра с утра первым делом туда и отправимся».

«Наряды и маски провоцируют поведение, в иных обстоятельствах сдерживаемое, — заметил Майло. — Не спрашивайте, где я это прочитал. Просто приходят в голову всякие... мысли».

«Мне всегда казалось, что люди выбирают костюмы, подобающие той роли, которую они на самом деле хотели бы играть в жизни», — сказала Уэйнесс.

«Нередко такая роль и подспудные желания совпадают, — отозвался Глоуэн. — Поэтому на праздники в Квадратном парке всегда больше демонов и полуголых менад, чем элегантных птиц и скромниц с фруктовыми корзинами».

«А ты кем нарядишься? — шаловливо спросила Уэйнесс. — Элегантной птицей?»

«О нет. Я стану черным демоном, временами невидимым — то есть, когда выключат свет».

«А я напялю холщовый мешок с вырезами для глаз! — заявил Майло. — Что позволит мне избежать всяких попыток доморощенного психоанализа. Или, по крайней мере, заведет их в тупик».

«В костюме Пьеро тебе будет гораздо удобнее, — возразила Уэйнесс. — Кроме того, он не привлекает столько внимания». Она повернулась к Глоуэну: «Майло считает, что только вульгарные люди выставляют себя напоказ».

«Не только. Об этом еще придется подумать, — заметил Майло. — А теперь попрошу меня извинить — кажется, мне пора спать».

«И мне тоже, — сказала Уэйнесс. — Спокойной ночи, Глоуэн».

«Спокойной ночи».

Глоуэн вернулся к себе в квартиру. Шард встретил его оценивающим взглядом: «Никак не скажешь, что ты истощен тяжкими трудами».

«Все не так плохо, как могло быть, — с напускным равнодушием отозвался Глоуэн. — Особенно утешает мысль об Арлесе, марширующем вокруг табора».

«Обстоятельство, внушающее злорадный оптимизм, — согласился Шард. — И что же ты думаешь о своих трехметровых натуралистах?»

«Они... не слишком обременительны».

«Рад слышать!»

«Сначала, конечно, мы друг друга немножко не поняли. Я думал, что они начнут с жаром обсуждать экологию и сравнительные преимущества различных сортов рыбьего жира. Но их эти предметы мало интересуют. В конце концов я откупорил бутылку «Зеленого зокеля», и мы разговорились. Тем не менее, они все еще держатся слегка натянуто».

«Может быть, они просто смущены и чувствуют себя не в своей тарелке — далеко от дома, в непривычной обстановке...»

Глоуэн с сомнением покачал головой: «Отчего бы они смущались? Они хорошо воспитаны и добротно одеты, хотя и неброско. Вполне располагающие к себе молодые люди. Хотя девица, скажем так... достаточно невзрачна».

«Невзрачна? — вскинул брови Шард. — У меня возникло другое впечатление. Ее не назовешь полногрудой валькирией, но у нее умное лицо, приятно посмотреть... Так о чем же вы, в конце концов, разговорились?»

«Я рассказал им про Сиско и про то, как йипы растаскивали оборудование. Это их заинтересовало — гораздо больше, чем я ожидал. Надо полагать, в Строме вопрос о йипах вызывает сильнейшие политические разногласия».

«Надо полагать, — кивнул Шард. — Одна партия отвергает всякую возможность применения силы и заявляет о своей готовности к изменению устава Заповедника. Им противостоят традиционно настроенные натуралисты. Эти особой щепетильностью не отличаются. Они хотят, чтобы йипы перестали размножаться или покинули Кадуол. А консерватору приходится сохранять нейтральность — хотя говорят, что неофициально он сочувствует сторонникам Хартии».

«Его сын сформулировал свои симпатии весьма недвусмысленно — особенно после того, как я изложил гипотезу Чилке».

«Ты что-то знаешь, чего я не знаю, — насторожился Шард. — В чем заключается гипотеза Чилке?»

«Чилке считает, что йипы годами крали компоненты, чтобы собирать из них свои автолеты. Он пришел к такому выводу, сравнивая фактический инвентарь с документацией — хотя при прежнем начальстве записи вели из рук вон плохо, и многое остается неясным».

«Любопытное наблюдение!»

«Майло выразился так: если йипы крали для того, чтобы собирать автолеты, значит, они планировали куда-то лететь. А кражи оружия свидетельствуют о том, что они намеревались в кого-то стрелять».

Шард нервно погладил подбородок: «И все это из-за того, что ты не зарядил пистолет!»

4

Утром Глоуэн проводил детей консерватора по Приречной дороге, мимо лицея, к складу «Лицедеев», где хранились театральные реквизиты и костюмы. В помещении никого не было — молодые люди втроем бродили вдоль вешалок гардероба, разглядывая и примеряя костюмы. Майло выбрал костюм арлекина из черных и желтых полотняных ромбов, с черной шляпой-треуголкой. Уэйнесс пребывала в нерешительности (ей приглянулись полдюжины нарядов), но в конце концов взяла розовый комбинезон, облегавший предплечья, бедра и талию, с черными помпонами спереди. Непроницаемая маска с раскосыми вырезами для глаз оставляла открытыми только нос, рот и подбородок, а волосы украшал венок из деликатных серебристых спиралей.

Не выказывая ни тени смущения, Майло и Уэйнесс сбросили верхнюю одежду и примерили костюмы.

«Ну вот, с легкой руки Глоуэна мы напялили на себя невесть что, и теперь, окрыленные вседозволенностью анонимности, пустимся во все тяжкие, — сокрушенно произнес Майло. — А ответственность за наши постыдные прегрешения возляжет тяжким бременем на плечи Глоуэна».

«Не возляжет, если вас не поймают, — отозвался Глоуэн. — Будьте осторожны, а если допустите неосторожность, сразу прячьтесь».

«Это приличный костюм, и я намерена вести себя очень прилично, — заметила Уэйнесс, изучая свое отражение в зеркале. — Я выгляжу, как костлявая розовая ящерица».

«Ты больше похожа на розовую призрачную фею — что неудивительно, потому что ты выбрала костюм призрачной феи».

«Мы останемся в этих нарядах, или нужно будет снова переодеваться?»

«Оставайтесь как есть. Я тоже переоденусь, и мы отправимся искать приключений».

В пансионе Клаттоков Глоуэн превратился в черного демона, после чего позвонил Сесили: «Мы уже нарядились и готовы веселиться. Зайти за тобой?»

«Никак не получится. Прибыли родственники из Кассиопеи, и меня заставят водить их по городу до полудня».