Гном. Трилогия (СИ)

  - Товарищ Сун, как видите, я сегодня нахожусь здесь, а не под Пхеньяном. Это значит, что руководство Партии хорошо понимает всю важность здешних событий.

  Он чуточку, самую малость, лукавил. Главное соображение, по которому он находился именно здесь, - это отсутствие американцев. Поэтому, кто бы кого ни разгромил, это произойдет быстро, упорных, затяжных боев не будет. Повернув здешние события в нужное русло, можно будет смело браться за следующую задачу, не заботясь о недоделанном. А еще он поглядывал на стоящего перед ним молодого, до крайности озабоченного парня. Складывалось впечатление, что его стоит запомнить и, по мере возможности, не выпускать из виду.

  Само собой подразумевалось, что Чжу Гэ-лян примет в первом столкновении самое непосредственное участие. Его не слишком-то интересовало, каким именно будет в таком случае его официальный статус там, на передовой. В бою. Поэтому, когда новоиспеченный комбриг отдал целый ряд совершенно непонятных, на его взгляд, приказов он позволил себе обратиться за разъяснениями. Сун Бо, находясь на холме в свежеотрытом и замаскированном НП, напряженно работал: общался по трем рациям одновременно, периодически подключая четвертую. Никакого дилетантизма: шифровальщики, кодирование, декодирование. На посторонний взгляд, он поддерживал такой режим управления вполне уверенно.

  - Товарищ Сун, по имеющимся данным передовые части противника находятся в шестидесяти километрах от переднего края. Почему, вместо подготовки к выступлению, вы рассредоточиваете силы, маскируете их и прячете по укрытиям?

  - Товарищ Чжу. В бою или в ходе непосредственной подготовки к бою в соединении может быть только один командир. Он отвечает за все и не отвечает ни перед кем. Только по причине того, что вы человек гражданский и плохо знакомы с воинской дисциплиной, вы не подлежите взысканию и даже получите ответ. Но это будет в первый и последний раз до окончания сражения. Противник превосходит нас численностью от пяти до семи раз, но это даже не самое главное. Подавляющая часть наших бойцов удовлетворительно обучена, но не имеет боевого опыта. Вы понимаете, что значат эти привычные слова?

  Чжу - кивнул. Вспыхнувшая, было, после отповеди ярость погасла. Сун прав. А то, что он на глазах у всех сознательно подчинится дисциплине, не уронит его авторитета.

  - А я думаю, что не понимаете. На самом деле отсутствие боевого опыта обозначает, что человек в бою ничего не видит и не понимает. Он слеп, понимаете? Выучка обозначает, что он начнет хоть что-то видеть и понимать не в пятом бою, а во втором. Или даже на двадцатой-тридцатой минуте первого, если бой продлится так долго. В таких условиях встречный бой - это прямое самоубийство, а единственный способ превратить новобранцев - в бойцов-танкистов, это дать им увидеть, как от их снарядов горят машины врага.

  Он перевел дух. Подобные никому не нужные беседы не только отнимают драгоценное время, но и забирают силы, так необходимые для боя. И теперь снова приходится включаться в процесс управления подготовкой к бою. Утешало, что пехота у него появилась: лихой народ городков по эту сторону границы очень хорошо понимал, что будет с ними, с их семьями, жилищами и торговлей, если это сражение будет проиграно. Люди храбрые, оружие в руках держать умеют, но недисциплинированные, и, наводя порядок, парочку пришлось расстрелять. Сам удивился спокойствию, с которым отдал приказ. А потом передал волонтеров под начало испытанных товарищей из старой, доброй 8-й армии НОАК: уж они-то объяснят, что такое революционная дисциплина, даже самым непонятливым.

  Еще какую-то надежду давало то, что противником у него обычные, хорошо ему знакомые местные войска при, судя по всему, очень посредственном командовании. Будь он на их месте...

  Танковая засада, организованная в лучших традициях сорок первого, сорок второго и сорок третьего годов сработала вполне удовлетворительно. С учетом имеющейся матчасти Сун Бо позволил себе некоторые нововведения: короткие рывки "тридцатьчетверок" к заранее обозначенным рубежам со стрельбой с остановок получили удачное дополнение в виде огня тяжелых машин на предел прицельной дистанции. Самоходки вместе с "Т-45" увлеченно лупили по задним "грантам" бронебойными, и по всему остальному - тяжелыми гранатами. Впрочем, если пяти, или, тем более, шестидюймовая фугаска попадала в танк, этого тоже хватало, даже с избытком. А бронебойные снаряды с двух-трех километров оставляли в броне вражеской бронетехники широкие проломы, срывали башню, насквозь пробивали двигатель, а у экипажа практически не оставалось шансов выжить. Снаряды основных действующих лиц, "тридцатьчетверок", тоже обеспечивали вполне надежное пробитие брони на задуманной им дистанции: от семидесяти-ста и до трехсот метров, с фланга. Уже через пять минут поле сражения затянуло дымом так, что это начало создавать проблемы для прицеливания. "Ирисы", которые он пока что не знал, как использовать, в бое участия не принимали.

  Наблюдая за боем со своего НП, Сун Бо сделал вывод, что, пожалуй, рисунок сражения можно было бы сделать и попроще: противник вполне позволял некоторое отступление от изученных схем. Например, обойтись вообще без классической засады, ограничившись огнем с оборудованной позиции. Да и то сказать, танкисты противника имели существенно худшую подготовку и куда меньший опыт, нежели "панцеры" Второй Танковой группы под командованием Гейнца Гудериана. Откровенно говоря, - а он видел это вполне ясно, - они были порядочной швалью, безрукими недоучками, оседлавшими дремучее старье десятилетней давности, времен Африканской кампании. Нет ничего более рискованного, нежели радикальная смена плана действий во время боя, особенно если войска не имеют особого опыта. Но, в данном случае, соблазн был велик по-настоящему.

  ... Это стадо не умеет двигаться колонной. У них безнадежно слаба связь, - это очевидно из данных радиоперехвата. Они безобразно растянулись вдоль дороги, а все, что имеет хоть какой-то мотор, вообще вырвалось далеко вперед. В этом случае удар бронетехники навстречу, отчасти - с охватом колонны, отчасти - прямо сквозь ее построение, может дать решающий эффект. Приняв одно трудное решение, он тут же принял следующее, не менее рискованное: о форме маневра, превращающего оборону - в наступление и боевое преследование. То, что он про себя назвал "вывернутый мешок", могло оказаться слишком сложным для его неопытного воинства, но, с учетом прочих обстоятельств, представлялось наилучшим. Пока будет выдвигаться резерв, огневое воздействие на противника будет продолжаться с той же силой и в том же порядке, не ослабевая. А, кроме того, он имел серьезные опасения, что передовые роты, принявшие наибольшее участие в бою, в азарте сожгли боекомплект и подрастратили горючее, так что толку от них в наступлении будет немного.

  По сути, это был маневр "из глубины", когда то, что оставлялось в резерве, проходило сквозь собственные позиции, образуя арьергард и голову атакующих порядков, а все остальные пристраиваются сзади, по мере того, как их достигают замыкающие машины. Вроде бы просто, а на деле могут и запаниковать, и огонь открыть по своим, приняв за прорвавшегося в тыл врага. Поэтому для оповещения и доведения приказа до втянувшихся в бой подразделений он предпринял все возможное, все, что только позволило ему стремительно тающее время, включая посылку мотоциклистов к ключевым командирам на передовой.

  Таким образом, голову атакующих порядков образовали находящиеся под его непосредственным командованием средние "Т-44". Будучи предельно занят, он успел познакомиться с тяжелой машиной только поверхностно, а вот "Т-44" знал хорошо. Последнее, что позволил ему лимит времени, был приказ о пополнении боезапаса передовыми частями, и в первую очередь, без всякой очереди это относилось к тяжелым танкам. Даже ценой определенной задержки их выступления: потом, если что, средние танки позволят нарастить силу удара, а на тяжелые машины у него имелись свои виды.