Плавучие театры Большой Планеты

Замп потерял интерес к разглагольствованиям Гассуна и внимательнее пригляделся к строкам «Макбета». Он был вынужден признать, что пьеса внушала странное, нереальное ощущение, которое он мог бы уловить и воспроизвести, если бы внес несколько изменений и добавил кое-что от себя.

Гассун остановился на полпути из одного угла гостиной в другой и нахмурился, глядя на Зампа сверху: «Надеюсь, перечисленные мною семь условий — или, точнее говоря, строгих ограничений толкования текста — совпадают с вашей точкой зрения?»

«Ваши взгляды отличаются множеством достоинств, — рассеянно отозвался Замп. — Не могу не заметить, однако, что в этом издании нет партитуры музыкального сопровождения».

Гассун наклонился, разглядывая древний том: «Действительно! Жаль».

«Ничего страшного. Концертмейстер найдет что-нибудь подходящее».

«Концертмейстер? Вы думаете, нам придется содержать еще и музыкального руководителя?»

Замп вопросительно развел руками: «На дирижере, конечно, свет клином не сошелся. Но он освободил бы меня от необходимости репетировать с оркестрантами».

«Эту обязанность может взять на себя самый компетентный из оркестрантов, — решил Гассун. — Или, если возникнет такая необходимость, я сам могу проводить репетиции — я готов сделать все возможное, чтобы избежать лишних расходов».

«Об экономии средств нельзя забывать ни в коем случае, в связи с чем вместо того, чтобы выбрасывать деньги на ветер, ночуя в гостинице, я переселюсь в каюту новой „Миральдры“ — отныне ваше судно следует называть именно так».

Гассун неохотно согласился с таким планом. Мадемуазель Бланш-Астер тихо спросила: «Может быть, я тоже смогу выполнять какие-нибудь обязанности?»

«Очень великодушно с вашей стороны! — заявил Гассун. — Тем не менее…»

«Мадемуазель Бланш-Астер могла бы руководить обслуживанием труппы и команды — проверять качество запасов провизии, следить за тем, чтобы в каютах и спальнях было удобно, чтобы все было в порядке в салонах и так далее».

«Эту функцию я возьму на себя, — возразил Гассун. — Я уже много лет занимаюсь бухгалтерским учетом и распределением денежных средств. Но почему бы мадемуазель Бланш-Астер не могла исполнять какую-либо роль в нашей трагедии? Например, роль самой леди Макбет?»

«Превосходная идея!» — воскликнул Замп.

Мадемуазель Бланш-Астер не возражала: «Сделаю все, что смогу».

«Значит, завтра я займусь набором труппы, — заключил Замп. — Естественно, с этой целью потребуется открыть счет для оплаты расходов».

По этому вопросу немедленно разгорелся новый спор, и его удалось согласовать только через двадцать минут, причем решение не удовлетворило полностью ни Зампа, привыкшего к довольно-таки расточительному образу жизни, ни Гассуна, не желавшего платить за прихоти Зампа. Когда они покидали «Матросскую отраду», необходимость рассчитаться за сардельки и пиво, поглощенные Зампом, вызвала у Гассуна дополнительное раздражение.

Глава 9

На причале неподалеку от Бурсы Замп нанял зеленый плоскодонный ялик с навесом из парусины в зеленую и белую полоску, и его повезли по каналам Кобля мимо четырехэтажных строений из темных бревен и вечно пришвартованных жилых барж, под нависшими над водой сливовыми ивами и строгими черными лантанами. Взойдя на причал Тассельмайера, Замп прошел по Звучной улице, где устроилось множество небольших мастерских, изготовлявших музыкальные инструменты и поставлявших их торговцам по всему побережью Догадочного залива до самого Лойленда, а также во многие города и поселки фестона XXIII.

Перед входом в ветхое здание «Клуба музыкантов» Замп заметил нескольких исполнителей из своей бывшей труппы, очевидно не сумевших найти работу в театре Гарта Пеплошторма. Игнорируя их присутствие, Замп вывесил на доске объявлений такую афишу:

Замп не успел закрепить афишу кнопками, как через его плечо стали заглядывать, оттесняя друг друга, все присутствующие музыканты, торопившиеся прочесть объявление — за исключением некоторых бывших оркестрантов Зампа, либо притворявшихся незаинтересованными, либо испытывавших смущение.

Замп отвечал на вопросы кратко и деловито: «Оркестрантов нанимают на длительный срок или даже бессрочно»; «Предлагаются вполне комфортабельные условия проживания»; «Да, мы несомненно будем выступать в Морнуне, и я надеюсь получить главный приз»; «Какая-то часть награды будет распределена между участниками труппы и оркестрантами»; «Безопасность? Охрана? Судно будет оборудовано эффективными современными средствами защиты — я не предвижу в этом отношении никаких проблем»; «Прослушивания начинаются сегодня, с третьим ударом гонга после полудня».

Замп вернулся к зеленому ялику, и его отвезли к «Клубу общества акробатов, мимов и фокусников», где он вывесил вторую афишу и ответил на множество вопросов примерно того же рода. Уходя, Замп столкнулся лицом к лицу с «великим чародеем» Виливегом.

В костюме из черного габардина, в темно-сером плаще мышастого оттенка, в залихватской кепке с длинным козырьком, красуясь драгоценными перстнями на пальцах и серьгами в ушах, Виливег явно ни в чем не нуждался. Увидев Зампа, он сухо кивнул и хотел было пройти мимо, но Замп задержал его: «Один момент, Виливег! Я хотел бы с тобой поговорить».

«У меня мало времени, — ответил фокусник. — К сожалению, не могу себе позволить роскошь продолжительной беседы».

«Возник вопрос, требующий неотложного решения, — настаивал антрепренер. — Зачем стоять на проходе? Давай отойдем в сторонку».

Виливег с досадой топнул ногой: «Я что-то не припомню, чтобы у нас с вами были какие-то срочные дела».

«Я освежу твою память», — ласково сказал Замп и отвел фокусника под локоть в угол веранды, скрытый от посторонних взоров декоративным ограждением из папоротников.

«По всей видимости, тебе не удалось получить работу в театре Пеплошторма?» — спросил Замп.

«А! — махнул рукой Виливег. — Пеплошторм, подобно многим другим судовладельцам, много обещает, но проявляет скупость и неуступчивость, как только доходит до дела».

«Тем не менее, ты очевидно не страдаешь от недостатка средств, — заметил Замп. — На тебе новый костюм и блестящие новые сапоги».

Виливег раздул щеки: «У меня достаточные сбережения».

«Драгоценное украшение на твоей кепке мне о чем-то напоминает, — продолжал Замп. Не могу ли я на него взглянуть поближе?»

«Еще чего! Почему бы я стал приводить в беспорядок свой наряд? — возмутился фокусник. — А теперь, с вашего позволения…»

«Не спеши, не спеши! — остановил его Замп, многозначительно усмехнувшись. — Меня интересует также серебряная застежка с топазом, скрепляющая воротник твоего плаща. Она удивительно похожа на ту, которую ты у меня украл. Короче говоря, будь так добр, верни мое имущество — прежде чем я отрежу тебе уши двумя взмахами рапиры».

Виливег разразился неизбежными протестами и жалобами, но в конечном счете Замп заставил его отдать несколько драгоценностей, а также поясную сумку, содержавшую сто двенадцать железных грошей.

«Перейдем к другому вопросу, имеющему непосредственное отношение к нашим делам, — сказал Замп. — Я снова набираю труппу — обрати внимание на афишу, которую я только что вывесил. Вполне может быть, что мне удастся вставить в „Макбет“ сцену с участием ловкача, выделывающего различные трюки. Если тебя интересует такая роль, потрудись явиться на причал Байнума завтра утром».