Ежик с иголками

— Да ну тебя! Умней ничего не мог придумать? — быстро и энергично замахал руками Вася. — Во-первых, на три года, а оно тебе надо? Самому ведь всего два года нужно для стажа в институт. И весь в тавоте и солидоле. Все три года по уши в мазуте. Вот припарка для счастья в жизни. Только уж без меня, а мне немного по земле хочется потопать. Я очень укачивания боюсь, облююсь по полной программе.

— Верно, — быстро согласился Володя. — Признаюсь, что погорячился. Как-то про три года и про мазут позабыл. Самому не хотелось бы. Ну, а как тебе радисты? Представляешь, и азбуку Морзе выучим, и сигналы в эфир посылать. Всегда пригодится в жизни.

— Нее! — резко и мгновенно, отвергая и такое предложение, протянул Вася. — В кино про войну видел? Там вечно радисты с этой рацией за спиной, как верблюд с горбом, носятся под пулями и рвущимися снарядами. Опасно, трудно и кошмарно скучно.

— Так не война же на дворе, чего так усугублять проблему, — пробовал возразить Володя. — Тебе сейчас вообще не придется по полям бегать. Сиди себе в штабу, или в штабе, или, как там правильно? Вроде в штабе. Я помню из правил по русскому.

— В штабу. Так звучит грозно и по-военному. А насчет войны, так еще вилами по воде писано. Это сейчас и сегодня тишина, а не успеешь призваться, как она тебе: "Здравствуй Вася!". Категорично против. Надо подобрать такую воинскую специальность, чтобы в тылу отсидеться и без поощрений не остаться.

— Очень уж ты меркантильно рассудил. Мне даже сидеть с тобой стало как-то неприлично, — сморщился и слегка отодвинулся от друга Володя. — А в связистах служить хорошо. Сидишь себе в этом штабу и со всеми связь поддерживаешь, общаешься языком Морзе. Всегда на примете, у начальства в почете, и рот в шоколаде. Нормальная специальность.

— Вот сам очень патриотично определил, что и самому мне хочется от тебя подвинуться, — рассудил спокойно без эмоций Вася. — А в армии никакого почета и шоколада не предусмотрено. Вот пота и дерьма там с избытком. Оптом и в розницу.

— А ты откуда знаешь? Сам про армию лишь по книжкам и кино слышал, а рассуждаешь, словно побывал там.

— Сосед служил, рассказывал. А он, с какой стати обманывать будет. Два года от звонка до звонка отбыл.

— Он в каких войсках служил?

— В пограничниках.

— Нам туда не предлагают, так и нечего сюда приплетать суждения, которые сейчас не играют никакой роли, — рассудительно и настоятельно предложил Володя. — Сейчас Иосифович позовет, а у нас нет единого мнения. Думай по делу. Тебе как шоферы, устраивают? По-моему, очень приличная профессия. И потом на остальную жизнь пригодится. Вдруг разбогатеем и автомобиль купим. Всяко случается.

— Не купишь. Цену хоть знаешь? Тебе полжизни зарабатывать. А так, все тот же мазут, но лишь на свежем воздухе.

— Слушай, а что такое там про пилотов говорили? Вроде, на какой-то вертолет, — спросил Володя, словно Вася мог знать больше его. Но ведь надо было как-то определяться. В любую секунду сейчас прозвучит их фамилия, а они все спорят.

— То же самое, что и шофер, но в небе. А вертолет ты точно никогда не купишь, так что, совсем пустая и ненужная профессия. Абсолютно не тянет меня в небо, нет крыльев за спиной. В воду тоже не хочется, а на земле предложений маловато. Однако, нужно срочно найти решение, иначе упекут в парашютисты. Уж к этой тряпочной авиации у меня никакого доверия. Когда за спиной кусок тряпки, то жизнь мало чего может стоить.

— Гришкевич! — прочитал в списке капитан, словно выстрелом оглушив друзей. Они ведь еще толком не определились, а он уже к столу призывает, к ответу требует.

— Вася, думай сам в мое отсутствие, и самостоятельно решай, кем тебе служить, — вставая с места, советовал другу Володя. — А мне уже некогда. Пошел сдаваться.

— Ладно, иди, — махнул рукой Вася, обреченно и тяжело вздыхая. — Я за тобой пойду, куда угодно, лишь бы не одному. Куда тебя отправят, туда я и скажу. Тольку, чур, не Морфлот.

— Привет, Володя, как дела, как жизнь молодая! — сразу узнал его капитан и поприветствовал, как хорошего знакомого. Даже к удивлению остальных привстал и руку пожал, от чего у Володи по всей его душе бальзам расплылся. Вроде и мелочь, а как приятно. На остальных Василий Иосифович рычал и командным голосом кричал. А тут, как со старым другом и уважаемым человеком. — Слышишь, а в пилоты ты не хочешь? — неожиданно спросил он после такого приятного вступления.

— Я даже не знаю, — растерялся Володя, а после такой теплой встречи, и отказать уже нельзя. — А это что такое? Мы как-то не в курсе. Ну, про сами вертолеты слышали, разумеется, а про эти курсы никто никогда ничего не говорил.

— Да я тебе сейчас со всеми подробностями расскажу, — словно обрадовался капитан такому сомнению. — Всего шесть месяцев учебы в школе авиацентра при ДОСААФ. Два раза в неделю. Затем призыв в армию в Песчанку на семь месяцев, где и научат вас летать на вертолете и присвоят звание сержанта. А потом на следующий год призываем в Аткарск на три месяца, и получайте младшего лейтенанта. Уже потом, если сильно понравится и захочешь посвятить себя военной авиации, то пишешь раппорт и отправляйся дальше служить до самой пенсии. Тоже неплохой вариант. Профессией обеспечен до конца дней. И учиться без надобности. Представляешь, никаких институтов, училищ, а уже офицер.

— Нее! — робко не согласился Володя. — Мне в институт надо. А для этого два года трудового стажа нужно наработать. Такие в институте требования. Так что, мне куда-нибудь в армию на два года.

— Зачем? Те же два года и будет, а тут еще в запасе и воинская специальность. У тебя как со здоровьем?

— Да без проблем. Никаких нареканий ни один врач не предъявлял. Максимум раз в год насморк проскользнет, и все. За здоровье я не переживаю. Мне бы лишь стажа набрать.

— Понимаешь, Володя, — уже окончательно разошелся капитан, поставив цель перед собой — не упустить здорового пациента. — Молодежь нынче больно хилая пошла, никак не наберем по всей области комплект. Комиссия рубит по-черному. Из ста призывников максимум на выходе десяток годных. А институт твой никуда не денется. После офицерских сборов получаешь военный билет и гуляй на все четыре стороны. Никто тебя уже ни на какие сборы и переучивания не призовет.

— Да? — удивленно спросил Володя и, тяжело обреченно вздохнув, дал согласие на пилота вертолета.

Вася грубо и в нетактичной форме обматерил. Так легко поддался на провокации и подписал себе смертный приговор. Точнее, на своем поэтическом будущем, поскольку про институт может уже прямо сейчас забыть. Лично он ни в какие вертолетчики не собирается, а отслужит где угодно положенные два, чтобы потом с чистой совести решать свою дальнейшую судьбу на гражданке. Он слышал от сведущих людей, что после офицерских сборов никто ни у кого не собирается спрашивать согласия, а метут в армию на все двадцать пять лет, как в рекруты.

— Собственной рукой подписать себе такой приговор! — уже в конце тирады более спокойным и сочувственным голосом проговорил Вася, не больно пиная в бок кулаком.

— Ладно, не пугай, — сам себя пытался уговорить Володя. — Впереди еще летная комиссия. А вдруг зарубят. Капитан рассказывал, что щупают очень жестко. Засыпают пачками.

— Вот тут сработает простой жизненный закон пакости. Того, кто сильно хочет, чтобы засыпали, тот и пройдет без сучка и задоринки. Чаще жаждущие проваливают. Проверено жизнью.

— Лебедев! — выкрикнул капитан Федорчук, и Вася, сжав с силой кулаки, показывая свою волю и несогласие с Володиным выбором, пошел к столу со списком призывников.

Вернулся очень неестественно быстро и обескураженный. На немой вопрос друга обреченно махнул рукой. Потом уже через пару минут, когда нервная система восстановилась и сердечная деятельность нормализовалась, откровенно признался:

— Уговорил. Сам ничего не понял, как такое могло получиться, но ему и долго упрашивать не пришлось.

— И куда?

— Куда, куда, — уныло проворчал Вася. — Ну, куда еще, как не в твои пилоты. Я ведь и ответить не успел на его вопрос, как он уже вписывает мою фамилию в список вертолетчиков. Слушай, Володя, а что теперь мы делать будем? — со смертельной тоской в глазах спрашивал он друга, словно Володя мог дать ему дельный совет. — Ведь пока шел к столу, уже твердо решил податься в шоферы. А он вежливо и так подло попросил, что и отказаться уже некогда. Может, как-нибудь комиссию медицинскую завалим? А? Это же знаешь, какое не хилое здоровье надо, чтобы эту комиссию пройти. Где же здоровья набраться?