Кнопка Возврата (СИ)

- Нажимал, - сказала она, - а то почему я тут рядом? Ты ведь этого от меня хотел? Хотел ведь, да?

- Хотел, - признался он, и не противился больше течению.

- И так тоже? - спросила она через некоторое время, меняя позу. - А так?

- Да, да, - проговорил он, задыхаясь. - Конечно, да.

Уткину снилось, что он ищет Золушку, хозяйку туфельки - девушку, которая с одной стороны была той самой, конкретно знакомой, а с другой стороны каким-то образом оказывалась неизвестной.

Уткин сидел на скамейке, а девушки проходили мимо. Как в сказке, как в сказке.

Уткин удерживал их - за подол платья или за коленку, они останавливались, проявляли интерес, но туфелька никому не подходила. Хотя была не такой уж и маленькой туфелька.

Потом картина изменилась.

Не скамейка была, на которой сидел Уткин, а естественное возвышение (пень? камень?). И девушки проходили мимо чисто первобытные, не нуждающиеся в какой-либо обуви. Однако туфельку послушно примеряли. Это длилось неопределенно долго. Кажется, некоторые проходили по второму и третьему разу. Бил барабан или что-то такое, во что можно бить. Уткин уже не принимал в этом участия.

Наконец, случилось. Избранницу поволокли, посадили на камень. Тело раскрасили красными и белыми полосами. На шею повесили бусы из ракушек. Другие - из костей. Дали имя - что-то вроде Анна-Мария-Тереза. Барабан продолжал бить. Продырявили уши.

Рядом был лес. В лесу скрывался кто-то, похожий на бога. Уткин ждал страшного, но пришел человек с лицом Николая, сказал: "С бабами мы не воюем".

Уткина разбудил звонок в дверь.

- Это, наверное, папа, - сказала племянница. - Ты можешь что-нибудь сделать?

- Попробую, - Уткин протянул руку к гаджету. - Есть вероятность, что он вдруг прямо сейчас вспомнит о каких-нибудь срочных делах.

Звонок замолчал, и молчал долго.

Кристина вышла из комнаты и тут же вернулась.

- Прикольно, - объявила она, - он ушел. Может, это был и не папа, но все равно прикольно.

- А то, - сказал Уткин.

- Теперь ты, наверное хочешь, чтобы я принесла тебе утренний кофе.

Больше не буду называть ее племянницей, подумал Уткин.

***

Ожидая лифта, Уткин бросил взгляд на дверь девяносто седьмой квартиры - квартиры Евгения - и ему показалось, что она закрыта не совсем плотно. Может, еще со вчерашнего дня, только вчера он этого не заметил, а сейчас оно просто бросалось в глаза.

Уткин осторожно потянул дверную ручку - не пальцами берясь, а сгибом запястья, инстинктивно стараясь не оставить отпечатков. Дверь с легкостью открылась, и он осторожно вошел.

Замок на двери был с защелкой, следовательно хозяин квартиры - Евгений - действительно мог неосторожно захлопнуть за собой дверь и оказаться снаружи без ключа с последующим развитием событий по известному сценарию. Но те, которые побывали в квартире потом, зафиксировали защелку замка и, когда уходили, оставили дверь незапертой. Зачем? Планировали вернуться?

Уткин прошел по коридору. Заглянул в кухню, зашел в комнату. Комната была почти такая же, как у Мясоедова. Минимум мебели: диван, шкаф, тумбочка с телевизором, пара книжных полок. И дверь на балкон... балкон. Был ли хозяин квартиры аккуратен, неряшлив, одинок, общителен, подвержен запоям, склонен к экстремальным поступкам? Трудно судить, потому что те, кто побывали, все перевернули вверх дном. Книги - с полок, содержимое ящиков - наружу. Что-то искали, Уткин догадывался - что именно. Он прошел среди разбросанных по полу бумаг, книг, мелких предметов: ножичек, несколько карандашных огрызков, пластмассовая линейка, циркуль, увеличительное стекло. Какие-то интересы были у человека, какие-то варианты жизни. И он, Уткин, выбрал для него из многих возможных полет с балкона вниз лицом на железо. Зачем он сюда пришел? Как преступник, которого потянуло на место совершения. Под ногой мелькнула фотография - человек, голый по пояс, держал в руке рыбу, поднимая вровень с плечом. Рыба была большая.

Уткин поднял фотографию. Человек не был похож на Мясоедова. Да, собственно, и не был обязан. А татуировку на плече имел - не разобрать какую. Уткин нагнулся положить фото на место и вдруг услышал звук открывающейся двери, слабый, но отчетливый. Кто-то вошел в квартиру. Уткин положил палец на кнопку - пусть уйдет. Но тот не уходил. Медленно шел по коридору в сторону кухни. Тяжелыми шагами. Он не нужен мне здесь, думал Уткин, но почему не уходит? Что не так? Почему на него не действует кнопка? Шаги в коридоре затихли. Медленно двинулись в обратную сторону.

Уткин прижался спиной к балконной двери. Ему стало страшно. Человек в коридоре остановился, зашуршал бумагой. Наверное, он уже на пороге комнаты. Если появится, нажму кнопку, думал Уткин. Но что-то идет не так с этой кнопкой, что-то не так.

Уткин выскользнул на балкон. Спиной вперед, не отводя взгляда от дальнего угла, где должен был появиться тот, кто затаился сейчас в коридоре. Уткину казалось, что именно затаился, никак не иначе.

Балкон мясоедовской квартиры был рядом, рукой подать. Уткин прикинул - полтора метра, не больше. Даже меньше - расстояние широкого шага. Уткин посмотрел вниз - девятый этаж, высоко. Увидел цветочные грядки, ограждение и железяку-столбик со следами засохшей крови, неразличимыми с высоты девятого этажа. Уткин отвел взгляд и почувствовал вдруг - не слухом, а каким-то спинным чувством, что тяжелые шаги раздаются уже в только что оставленной им комнате. Он неуклюже перевалился через перила и шагнул, цепко держась правой рукой, а в левой руке сжимал гаджет - на всякий случай. Жутко неудобно, но какая-никакая страховка - в случае чего до земли остается две секунды свободного падения, хватит, чтобы нажать кнопку.

Уткин толкнул мясоедовскую балконную дверь, которая легко поддалась, и прошел в комнату. В ней никого не было. Папа Алексей, видимо еще не пришел за короткое прошедшее время, а Кристина по косвенным признакам была на кухне. Там в кране шумела вода. Слышался голос телевизора.

В комнате оставался еще утренний беспорядок. Уткин поднял со стула голубую майку с принтом, посмотрел, положил на место. Даже понюхал. Задерживаться не стал и направился к выходу. Открыл дверь на лестничную площадку, но тут же закрыл и стал смотреть в дверной глазок. Из квартиры Евгения вышел высокий человек в джинсовых брюках и куртке. Аккуратно прикрыл за собой дверь. Нажал кнопку лифта.

Уткин подождал, пока человек войдет в кабину, и спустился по лестнице пешком.

Выйдя на улицу, он подумал, что так и не задал ни одного вопроса из тех, что собирался. По какой-то причине решил, что это не нужно. Может, и действительно? Если выяснится, например, что сосед Евгений никак не был знаком с Никитой, не играл в шахматы, и не мог, следовательно воспользоваться его балконом... Если это выяснится, возведенная им умственная конструкция идет лесом. А в неопределенности сохраняется надежда.

Сделав несколько шагов, Уткин обнаружил, что до сих пор держит в руке голубую майку. Тонкая, она целиком помещалась в горсти. Уткин положил ее в карман.

***

Уткин время от времени играл сам с собой в рулетку - ту, которую он как-то купил, случайно увидев в витрине. Это была игрушечная рулетка, но совсем как настоящая.

Выигрывать, держа палец на кнопке, было неинтересно, и Уткин усложнил задачу.

Он склеил из толстого картона коробку - достаточно большую, чтобы накрыть колесо рулетки. Обклеил ее черной бумагой - натуральный черный ящик. Замысел был такой: запустив шарик, накрыть колесо ящиком и открыть только по прошествии времени - чтобы при нажатии кнопки возвратиться не к моменту запуска, а существенно позже. Таким образом нажатие кнопки приводило не к повторному запуску шарика, а только к повторному открытию черного ящика, внутри которого шарик подобно коту Шредингера, покоился в состоянии "ни то, ни се" или "ни здесь, ни там". И если это состояние неопределенности, в котором пребывал шарик, не сводилось к простому факту отсутствия информации о его местоположении, а имело реальную физическую природу, то при повторном открытии ящика шарик мог оказаться уже в другой ячейке - возможно, выигрышной.