Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

Теперь я уже мог различить очертания моста. Он был в сотне метров от нас.

— Плыви к противоположному берегу, Гастон, — сказал я. — Только быстро и тихо.

Я боялся шума, который я подыму, если буду плыть кролем. Поэтому я стал быстро плыть по-собачьи, не поднимая рук из воды.

Они бы легко перехватили нас, если бы не затеяли кутерьму с огоньками на мосту, подумал я. Хотя без них они не могли увидеть нас. Поэтому они делают все, что в их силах. Они, видимо, прикинули скорость течения и вычислили предполагаемое место, где мы можем оказаться через час. Они не намного ошиблись. Фактически, вообще не ошиблись.

Я сосредоточился на том, чтобы вложить максимум энергии в каждый гребок. Колени мои зацепили ил и стебли камыша царапнули мне лицо. Я перевернулся и сел, тяжело дыша. Гастон барахтался в нескольких метрах от меня.

— Сюда, — шепнул я. — Давай ко мне и старайся потише.

Огонь на мосту внезапно потух. Интересно, что они предпримут на этот раз. Если они пойдут вдоль берега, нам придется снова забраться в воду. И если один из них останется на мосту и в нужный момент посветит своим фонарем…

— Давай уходить, — сказал я.

Я поднялся и, пригибаясь и стараясь не шуметь, пошел к берегу, по колено в воде. Но тут, немного поодаль, на берегу замелькали огоньки. Я остановился и повернулся к Гастону. На противоположном берегу тоже мелькали огоньки. Гастон стоял возле меня, стараясь не дышать.

Огоньки на нашем берегу стали удаляться. Было слышно шлепанье ног о грязь и чей-то гортанный голос.

— Хорошо, — отметил я, — из-за этого не будет слышно нас. Мои мокрые башмаки были связаны шнурками и болтались на груди.

Короткими перебежками мы добрались до берега. Земля здесь была потверже.

Я снова остановился, а Гастон рядом со мной. Оглянувшись, я отметил, что они быстро обнаружат наши следы на этом болотистом берегу, если только вернутся. Нам никак нельзя было терять времени. Узел с одеждой был помехой, но у нас не было времени одеваться.

— Идем, — прошептал я и побежал.

За пятьдесят шагов до конца обрыва мы упали на землю и стали ползти. Я не хотел, чтобы наши силуэты были видны на фоне неба на краю обрыва.

Пыхтя и ругаясь, мы тащились вперед. Ползать — тяжелый труд для взрослого. И только на самом верху мы приостановились и осмотрелись. Дорога, ведущая на мост, делала поворот к отдаленному отблеску на небе.

— Там армейский склад, — сказал Гастон. А не город.

Я приподнялся, чтобы бросить взгляд на реку. Два огонька покачались вместе, а затем начали медленно удаляться от края воды. Я услышал негромкий крик.

— Они напали на наш след, — сказал я и побежал вниз, вдоль дороги, стараясь глубоко дышать. Через четыре шага — вдох, через четыре — выдох. Если так дышать все время, то можно бежать очень долго. Камни впивались в мои голые ступни.

Я решил бежать по шоссе в надежде, что по асфальту бежать будет легче. Но Гастон схватил меня за руку.

— Нельзя, — проговорил он, тяжело отдуваясь. — У них здесь есть машина.

Какое-то мгновение я не понимал, о чем это он. Затем вдруг послышался шум двигателя, который только начали заводить, и тьму пронзили лучи горящих фар, направленные на отдаленные верхушки деревьев, пока автомобиль поднимался по въезду на мост с другой стороны реки. У нас было всего несколько секунд до того, как автомобиль пересечет мост и окажется на нашей стороне.

Впереди показалась изгородь. Всему конец. Мы остановились. Затем я обнаружил, что изгородь огибает поперечную дорогу, соединяющуюся с нашей в семи метрах от нас. Может быть, на развязке будет дренажная труба…

Проржавевшая стальная труба диаметром около полуметра шла вдоль основной дороги, как раз на развилке. Я упал на землю и, цепляясь за траву, забрался в это укрытие. Звуки, производимые мною, гулко отдавались в трубе. Я продолжал двигаться к ее дальнему концу. Гастон продирался позади меня. Я остановился и глянул через плечо. Гастон лежал внутри трубы на спине, забравшись в это укрытие всего на метр. В свете блеснувших фар я увидел в его руке крупнокалиберный пистолет.

— Дружище, — шепнул я. — Не стреляй без крайней нужды.

Фары автомобиля рыскали по верхушкам деревьев. Через свободный конец трубы я увидел кролика, сидящего на свету, всего лишь в метре-полутора от дальнего среза дренажной системы. Услышав шум приближающегося автомобиля, он повернулся и ускакал.

Автомобиль медленно пересек мост и поехал дальше по дороге. Я с облегчением вздохнул. И только собрался повернуться к Гастону и немного успокоить его, как вдруг рядом со мной в канаву скатился небольшой камешек. Я замер. Слабое шарканье ног по гравию, другой камешек покатился — и затем луч карманного фонарика, скользящий по траве вдоль кювета, заиграл в траве напротив. Луч остановился возле другого конца дренажной трубы. Я затаил дыхание. Затем шаги стали ближе, и луч осветил мое плечо. Наступил напряженный момент тишины. Затем в моей руке совершенно непроизвольно оказался пистолет. В полусотне метров от меня на дороге виднелся автомобиль, который остановился, заглушив мотор. Через мгновение я услышал вдох человека, собирающегося крикнуть. Я направил пистолет чуть правее фонарика и отдача едва не выломала мне руку. Фонарик перелетел через груду булыжников и погас. Тело человека рухнуло и больше не двигалось. Я схватил человека за ноги и стал тащить его к трубе.

— Гастон, — прошептал я. — Где твоя рука?

Я помог ему вылезти из трубы и мы вдвоем запихали в трубу труп.

— К автомобилю, — сказал я. Эта мысль казалась мне очень заманчивой. Я устал от погони. Мне очень хотелось, чтобы жертва превратилась в охотника!

Пригнув голову, я бежал по кювету, Гастон не отставал от меня.

Автомобиль находился сейчас метрах в тридцати. На краю поля я насчитал три фонарика.

— Еще чуть ближе, — прошипел я. — Теперь в разные стороны. Я пересеку дорогу и зайду с противоположной стороны. Ты же подойди как можно ближе к автомобилю. Следи за мной и не вешай носа.

Я опрометью рванулся через дорогу — гротескная обнаженная фигура с узлом, болтающимся на плечах. Фары автомобиля были включены. Нас нельзя было заметить вне полосы света, особенно, если глаза не привыкли к темноте. Я залег в канаве, морщась от боли, причиненной острой колючкой, воткнувшейся в ступню. Человек с моей стороны описывал фонариком широкие круги, просматривая обочины и поле на расстоянии двадцати метров. Не обращая на него внимания, без умолку трещали кузнечики.

Автомобиль немного сдал назад, развернулся и двинулся вперед.

Они, похоже, решили отрезать нас и пойти назад к реке, обыскивая метр за метром, и пока никто не заметил отсутствие человека, лежащего сейчас неподвижно в стальной трубе.

Автомобиль медленно ехал по мосту, заливая светом дорогу. Я прижался ко дну кювета, когда огни прошли надо мной. Затем показался автомобиль и остановился как раз надо мной. Мне было отлично видно водителя, выглядывающего из-за ветрового стекла. Похоже было, что он искал человека, который имел несчастье осматривать с фонариком кюветы. Водитель открыл дверцу автомобиля и вышел наружу. Автомобиль был длинным, с тяжелым верхом. В лучах больших мощных фар клубилась пыль и роилась мошкара.

Я поднял тяжелый камень, тихо поднялся на корточки и выполз из канавы. Водитель продолжал стоять, держась за верхнюю часть дверцы и глядя поверх нее. Я подкрался к нему сзади и изо всей силы нанес ему удар камнем по черепу. Человек тихо вскрикнул и упал на сиденье. Я запихнул его, прыгнул в кабину и закрыл дверцу. В темноте было очень трудно снять с убитого пиджак, но мне удалось это сделать. Я натянул его на себя и сел. Все было тихо. Три луча света продолжали рыскать по окрестностям. Двигатель машины тихо работал.

Я осмотрел органы управления. Рулевое колесо было посредине, на полу — три педали. Я легонько нажал на центральную — машина медленно двинулась вперед. Я подрулил к правой стороне дороги и медленно поехал вдоль ее края. «Гастон должен быть где-то здесь», — подумал я. Я напряженно всматривался в темноту, но ничего не мог различить.