Знай свое место

Вскрыв вены своей любви, я уехала домой. Я строила жизнь сама, и что получилось?

В итоге я поимела весьма скромную квартиру, скучную работу и мужа, который все витал в облаках"...

Когда успели поменяться жизненные ценности, Нина и сама не заметила.

3.

"Помню, подруга продавала шубку. Не шубка - мечта.

Я намекнула Алексу, что пора бросить юношеские увлечения. Пора беззаботных бренчаний на гитаре и милых песенок кончилась. Пора и делом заняться. Многие его знакомые еще в доперестроечные времена доставали где-то фирменные шмотки и перепродавали их, зарабатывая хорошие деньги. Обзаводились полезными знакомствами и связями. А пришло время кооперативов - плотно занялись бизнесом всерьез. Но этот же... Одно дело - петь песни, чтобы понравиться любимой девушке. Другое - обеспечивать семью. А он сидел на кухне у батареи и терзал гитарные струны, глядя на мир стеклянными глазами. И этим миром была я, выбравшая нищего музыканта в мужья шесть лет назад. Шесть лет я терпела эти творческие провалы, шесть лет мирилась с дырами в семейном бюджете, тянулась сама, изредка, конечно, для порядка попиливая мужа за отсутствие элементарных жизненных интересов. Все ждала - вот-вот... И, между прочим, ни разу не изменила, по-серьезному по крайней мере.

И не в шубке, наверное, было дело. Сколько можно видеть глаза супруга, переполненные непонятной страстью? Единственной страстью должна быть я молодая, хорошенькая, задорная. Нормальная. Хотелось достатка в доме, чтобы все, как у людей. А получалось какая-то семья хиппи. Нет, Алекс, конечно, работал. Но когда у него наступал так называемый творческий период, ни о какой халтуре и речи не могло быть. Муж тенью ходил по квартире и бормотал:

До сих пор ты ко мне не пришел

Мой Мастер Иллюзий...

И двери мои открыты,

И вина до утра хватит

Посидеть бы с тобой, помолчать обо всем...

Но заходят не те слишком часто

Я устал от их разговоров,

От их иллюзорных истин.

Их так много. Я всех и не вспомню...

Почему Ты ко мне не придешь,

Мой Мастер Иллюзий...

("Мастер иллюзий", из не спетых песен)

Чушь какая, но у Алекса его чокнутые отключки случались так часто, что я даже эти дурацкие стишочки до сих пор наизусть помню.

Зарплата музыканта - слезы. Левак - основной источник доходов. Но Алекс игнорировал этот щедрый источник, лишь изредка уступая после долгих слез и уговоров. Неблагодарный, я ему все отдала, лучшие годы жизни, молодость, даже ребенка родила, а он...

Помню, я увидела сон: как небрежно накидываю на плечи шикарную шубку, вешаю обалденную сумочку на плечо и иду по городу. О! Это был триумф: все вслед оборачиваются, в глазах женщин - зависть, в глазах мужчин восхищение пополам с вожделением. А мне хоть бы хны. Иду, типа, никого не замечаю. Алекс (почему-то ставший во сне жгучим брюнетом) подъезжает на шикарной иномарке, открывает мне дверь, и я королевой водворяюсь в салоне. Выставив в окошко руку с длинной дорогой дамской сигаретой, я равнодушно взираю на прохожих. А какая на мне шляпа, какой воздушный элегантный шарфик! Я принадлежу к иному миру, чтобы задумываться о мнении этих бедняг, гуляющих пешком. Изящным жестом поправив прическу, я откидываюсь на спинку сиденья. Вдруг машину сотрясает мощный удар, и я влетаю лицом в приборную панель. Автоматически подумав, что непременно будет синяк, я поворачиваю голову в сторону Алекса, чтобы уничтожить идиота одним взглядом.... И с безразмерным разочарованием обнаруживаю, что лежу на полу супружеской спальни. Еще не отошедшая от сна, бросаю взгляд на кровать: пуста. Подушка мужа - даже не примята. Голова еще хранила ощущения потрясающего сновидения. Представив снова себя, ту, гордо шествующую по улице, примадонной впархивающей в машину, я поймала свое отражение в зеркале. И застонала от осознания, что реальность так далека от фантазии. На меня смотрело хмурое лицо с неприятными мешками под глазами и зачатками морщин. Разочарование быстро перерастало в ярость. Да что же это такое?! Годы! Годы уходят, а я все еще в начале, похоже, бесконечного, пути! Одним движением прыгнув на ноги, я накинула халат и отправилась на поиски супруга, готовая устроить грандиозный скандал.

Алекс сидел возле любимой батареи и, приоткрыв рот, спал в обнимку с гитарой и был похож на соседского ребенка-дебила - такая странная улыбка блуждала по его лицу. Уж точно, ему снится не то, что мне. Он явно сейчас беседует с Музой, конечно же, совершенно не похожей на меня. Вокруг были разбросаны листы бумаги с текстами. Если он уснул здесь, значит, удовлетворен, значит, очередные стишата вышли типа того, что он так долго искал.

Я взяла один листочек и попыталась прочитать. Как и следовало ожидать, из-под пера моего кухонного гения вышла очередная ахинея: мыши, крыша, не замечают, летают, скребутся - тьфу, как в том похабном анекдоте на школьную тему. Мои пальцы зашевелились сами собой, готовые вцепиться в роскошную Алексову шевелюру. Беззаботный стрекозел, жена на грани истерики, денег и перспектив нет, а он безмятежно спит. Дикая ярость поднималась выше и выше из глубин живота. Я опустилась на колени и начала собирать с пола бумажки. Первый коряво исписанный лист я рвала медленно, с наслаждением вслушиваясь в треск разрывающейся бумаги. Я растерзала его в мелкие кусочки. А потом, как прорвало. С методичностью автомата, листок за листком брала и рвала, брала и рвала. С каким-то остервенением, с садистким чувством удовлетворения. Алекс завозился во сне. Внутри меня что-то где-то екнуло. Я прислушалась, на мгновенье замерев. Но Алекс спал, и я продолжила свое дело. Когда на полу образовалась кучка из клочков бумаги, я злорадно улыбнулась, загребла горсть и опрокинула ладонь над Алексовой головой. На него посыпался бумажный дождь.

Один клочок, планируя, задел за нос. Муженек чихнул и соизволил наконец-то открыть глаза. Глянув на меня мутным спросонья взглядом, он улыбнулся и протянул руку.

- Нина, вот здорово. Ты знаешь, пожалуй, у меня получилось.

Все еще улыбаясь, я загребла вторую горсть и швырнула в лицо мужа.

- Нина? Ты что? - оторопел Алекс.

Он пока не понял, что кружилось по кухне. Он еще не сообразил, что это его стихи летают в воздухе.

А потом он не кричал, не ругался. Он лишь пожал плечами и сказал одно значит, время этой песни еще не пришло. Взял веник и подмел кухню, собрав бумажные останки в совок. Высыпал все в мусорное ведро и сел на прежнее место. Мне стало немножко стыдно где-то в глубине души. Но я уверяла себя, что абсолютно права. Я пыталась ему объяснить это, пыталась тогда что-то сказать, но для Алекса меня словно уже не существовало. Так мы и прожили рядом какое-то время - еще не совсем чужие, но уже и не близкие друг другу люди".

4.

А потом Алекс уехал в Москву. Один, практически без денег, долго и трудно устраивался, скитался по чужим углам несколько лет, пока не определился с собственным жильем. Нина несколько раз приезжала к нему, привозила дочку. Алекс не был злопамятным. Он принимал бывшую жену радушно, с удовольствием возился с дочерью. Алекс не был против переезда семьи, пусть бывшей, в Москву, но Нина не видела смысла. Там ее ждало бы то же самое, что и в родном городе, только еще меньше жилплощадь - Алекс не менялся.

И вот, смотри-ка, надо же! Неделю крутят по телевизору его клип, готовится к выпуску его компакт-диск, взошла новая звезда. Её звезда, если судить по справедливости.

Женщина посмотрела на себя в зеркало. Уже немолода, а полноценная жизнь еще и не начиналась. Когда Нина увидела по телевизору его первое выступление она была от неожиданности в шоке, и тут же в голове забродили, загуляли мысли. Несколько дней и бессонных ночей она снова и снова высчитывала все за и против. Успех бывшего мужа в Москве - это шанс, вероятнее всего последний. Вырваться, уехать из этого захолустья и окунуться совсем в другую жизнь, столичную, полную удовольствий. Женщина снова взглянула на фотографию. Может, звездой-то он и стал, а вот в душе, она была уверена, остался тем же сентиментальным тюфяком. А какие "бабки" вокруг него скоро закрутятся! Так ведь у Алекса даже ни ума, ни фантазии ими распорядиться. И "обувать" его будут как распоследнего лоха. Не допустить этого, взять под контроль, пока какая-нибудь юная ссыквочка не захомутала. А крутиться вокруг известного музыканта их будет о-го-го сколько. Опутать его словами, напомнить о прожитых годах, привезти дочь - и все, он будет на привязи, как теленок. А там видно будет, куда дальше при финансовой-то независимости. Она представила, как настанет день, и можно будет презрительно и эффектно сморщить носик и небрежно так типа брезгливо бросить ему, разом рассчитавшись за бесцельно прожитые годы.