Звезды над нами

- Но это... это просто прекрасно! - сказал я взволнованно. - Мы достигли с тобой духовногоединения! Это так хорошо, что хочется сейчас же умереть...

- Не надо, Зоро, не надо, милый, - погладила меня по щеке Аня. - Нас ждут впереди тысячелетия счастья, ведь наша любовь даст нам бессмертие, правда?

- Не говори мне про бессмертие, Аня, - помрачнел я.

- Почему? - расстроилась она.

- Как я могу быть бессмертным, если я убил человека?! Нет, я не смогу жить вечно, зная, что он умер по моей вине.

- Успокойся, - дотронулась она до моего плеча. - Может, то, что я тебе скажу, прозвучит жестоко, но...

- Говори, - приблизил я к ней лицо.

- Это было жертвоприношение, - серьезно сказала она. = Иначе Сергей Сизов навсегда остался бы Умкой и никогда не стал бы Зоровавелем.

- Ты - умная, ты все видишь и все понимаешь, - согласился я, - но... неужели, чтобы возвыситься, нужно обязательно взять в руки топор и убить старуху-процентщицу? Неужели, Богу нужна кровь?! А если нет, то в чем тогда смысл принесения жертвы?

- Напрасно ты терзаешься, сравнивая себя с Раскольниковым, - покачала головой Аня. - У Роди ведь не было такого гороскопа, как у тебя...

- Да, - опять согласился я. - И в этом главная ошибка Занзибарова: мессией нельзя стать - им нужно родиться! Но все же... здесь есть какая-то несправедливость.

- Но только с человеческой точки зрения, - вкрадчиво добавила Аня.

- Ох, ты и мудра, моя мудрсна! - рассмеялся я, обнимая ее. - А к дереву ты еще не примерзла?

- Боишься, что придется оттаивать? - захохотала она в ответ.

Мы быстро встали и, снова надев лыжи, помчались через лес, отпугивая своим полетом лунные тени. Дорога шла немного под гору, и нам казалось, что мы и правда летим, и мы действительно летели, едва касаясь лыжами искрящейся снежной пыли, и деревья расступались перед нами, и ели махали нам вслед своими разлапистыми ветвями, стряхивая белую крупу с иголок, и волки, поджав хвосты, провожали нас протяжным грустно-радостным воем, и нам было жутко весело!

10. Ночь первого года от второго пришествия

Лишь в двенадцатом часу ночи мы с Аней добрались до дома ее подружки. Собственно, это был даже и не дом, а полуразвалившаяся хибара с кое-как залатанными дырами: ее ветхие бока, обшитые косыми фанерными листами, сильно напоминали затертое лоскутное одеяло. Сразу чувствовалось, что у дома нет настоящего хозяина. Дверь нам открыла невысокая девушка в линялом халатике поверх шерстяного костюма, с маленьким и живым беличьим личиком.

- Приветик! - набросилась на нее Аня, с грохотом бросая на пол лыжи. - Это Альбина, мой Альбиносик, - сказала она мне, выпуская оторопевшую хозяйку из своих радостных объятий. - А это - мой друг Зоровавель, или просто Зоро.

- А вы откуда? - ошалело заморгала Альбина мелкими глазками.

- Из лесу, вестимо, - пожал я плечами, смеясь.

- Однажды в студеную зимнюю пору! - задорно продекламировала Аня, сбрасывая заледенелые ботинки.

- Я из лесу вышел... - продолжил я.

- Поссать на мороз, - рассеянно закончила Альбина, но тут же вспохватилась. - Ой, нет, не то!

Мы с Аней чуть не упали со смеха, а несчастная Альбина густо покраснела, не зная, куда деваться, но потом тоже засмеялась, хотя и смущенно. Наконец, Аня с трудом остановилась и, вытерев слезы, изобразила посреди комнаты реверанс, грациозно придерживая двумя пальчиками невидимое платье:

- Извините. Забыла представиться. Анна.

- Ты чо, Оль, переокрестилась, чтоль? - улыбчиво сощурилась Альбина.

- Да, Альбина, она имя изменила, - неожиданно для себя сказал я также почти в рифму.

После этого нашего стихотворно-смехотворного диалога Аня и вовсе повалилась на диван и задрыгала от хохота ногами.

- Мы вас не разбудили? - спросил я Альбину, пока Аня исходила на диване захлебывающимся смехом.

- Да нет, - просто ответила она. - Я книжку героическую читала. "Челюскинцы во льдах" называется.

Услышав про челюскинцев, начавшая в себя приходить Аня снова плюхнулась на диван и схватилась за живот:

- Ой, счас рожу! - завизжала она.

- Только не ледокол "Челюскин", - предупредила Альбина. - У меня и так дом разваливается.

- А вы всю зиму здесь одна живете? - поинтересовался я.

- Ну да, - ответила Альбина, ставя в печку на плиту огромный ядовито-зеленый чайник с отколотой местами эмалью. = Только вы меня на "вы" не называйте. Я непривычная.

- Хорошо, - с готовностью согласился я, - будем на "ты".

Наконец, Аня просмеялась, и мы сели все вместе за стол пить чай с медом.

- Молодцы, что пришли, - сказала Альбина, по-детски слизывая выгнутым языком янтарный мед с чайной ложки. - Я тут по тебе скучала, О... о, Аня!

- Пфу! - прыснула Аня чаем обратно в чашку. - Слушай, Альбинка, если ты меня будешь смешить, я... я не знаю, что я тогда с тобой сделаю! - стукнула она кулачком, случайно попадая по краю блюдца.

- Хорошо, хорошо, - выхватила Альбина из воздуха подпрыгнувший предмет своей утвари.

- Вот так всегда с ней, - весело пожаловалась мне Аня. = Просто цирк какой-то!

- А вы надолго? - спросила Альбина, наливая в пойманное блюдце чай.

- До первого самолета, - заявила Аня.

- Вот если бы вы на всю зиму остались... - мечтательно отхлебнула Альбина из блюдца. - Я здесь подыхаю от скуки: на всю деревню - две старухи и один бывший зэка, все меня снасиловать грозится. Новый год - и то не с кем встретить будет!

- Ну... - сказал я. - До Нового года еще далеко.

- То-то и оно, - опечалилась Альбина.

- А давайте сегодня Новый год встретим! - предложила Аня.

- Ты что, мать, с катушек съехала?! - улыбнулась Альбина. = Какой же это Новый год будет? Африканский?

- Почему "африканский"? - не смутилась Аня. - Обычный Новый год, только по другому стилю. Есть ведь Новый год по старому стилю и по новому, а этот будет по новейшему! Представьте, что начинается новая эра... даже не новая, а Новейшая, и сегодня = последний день последнего года до Новейшей эры, а завтра будет первый день первого года Новейшей эры.

- Кажется, он уже наступил, - кивнула Альбина на настенные ходики, которые показывали 20 минут первого. - Эх, - вздохнула она тяжело, - прозевали мы Новейший новый год!

- Это не беда, - поспешил я утешить ее. - Мы досрочно переходим на зимнее время, - я поднялся из-за стола и перевел стрелки ходиков на час назад.

- Ты - гений, Зоро, - подлетела ко мне Аня. - Дай я тебя поцелую!

"Вообще-то, переход на зимнее время уже, кажется, был", вспомнил я, принимая поцелуй, но вслух ничего не сказал, чтобы не огорчать девушек.

- Нам бы елочку еще какую-никакую, - мечтательно протянула Альбина.

- Да, действительно, какой же Новый год без елки! = поддержала ее Аня.

Обе они одновременно посмотрели на меня с надеждой, мол, ты славный, Зоро, сделай что-нибудь... Но идти обратно в морозный лес и искать там в темноте елку мне не очень-то хотелоь.

- Зачем же обязательно елку? - попытался отвертеться я. = Это ведь не просто Новый год, а по новейшему стилю, нужно что-нибудь другое...

- ?? - задали они дуэтом немой вопрос.

- Сейчас, сейчас, - огляделся я по сторонам. - Да хотя бы... хотя бы и это!

Я взял из угла комнаты метлу и, перевернув ее, победно потряс в воздухе торчащими в разные стороны голыми прутьями.

- А что, очень даже стройная, - похвалила Аня, со смехом показывая на черенок.

- И пушистая, - добавила Альбина.

- Не зря ведь в народе ходит такое выражение, как "слки-метслки", - заметил я.

- "Елки-моталки"! - захохотала Аня, в шутку пиная меня под зад коленом.

- Игрушки доставать? - спросила Альбина, оживленно сверкая глазами.

- Валяй! - махнул я рукой.

Альбина полезла на чердак за елочными украшениями, а я тем временем с аниной помощью пересыпал из мешка в ведро заготовленные на зиму семечки и воткнул в них елку-метелку. Когда Альбина вернулась, мы навесили на наше новогоднее "дерево" гирлянду разноцветных электрических лампочек, нацепляли празднично блестящих шаров и усыпали все это искрящейся мишурой и сверкающим "дождиком". Аня зажгла свечку, Альбина погасила свет, и я включил в сеть лампочки... Метелка словно ожила, весело и пестро заиграв каждым своим прутиком. Я украдкой посмотрел на девушек: их лица, расцвеченные сине-зелено-желто-красными бликами, излучали детский восторг.