Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10

– Кем я буду?

Убитые воины на небосклоне начали подниматься. Они поднимались, как старики, с трудом, как будто с неслышными вздохами и стонами, опираясь на мечи и копья.

Артем их не видел.

Это что-то означало?

– Тебе рано об этом знать.

– Тогда чего со мной разговаривать?

– С точки зрения земного обывателя, ты должен стать чудовищем, но принести благо Земле. Тебя нельзя будет мерить простыми человеческими мерками.

– Супермен?

– Супермен.

Голос его становился все тише, словно Артем отлетал от меня, хотя он сидел рядом – мне было достаточно протянуть руку, чтобы до него дотронуться. По речке проплыла большая модель парусника, у нее были белые паруса, по палубе бегали испуганные мыши.

– Где мы? – спросил я.

– Это неважно.

– А раз я супермен, то должен знать…

– Ничего ты не должен, мальчик, – сказал Артем. – Мы продолжим этот разговор, когда подрастешь.

Мне стало обидно.

– Тогда не надо было начинать! – сказал я.

– Плечо не болит? – спросил Артем.

– Я смотрю сон, – ответил я. – А во сне боли нет.

Бойцы, что сражались на небе, уменьшившись в несколько раз, но все равно куда крупнее человека, шли берегом. Один из них поднял голову и встретился со мной взглядом.

– Это он! – воскликнул боец. – Вот он где!

Он выхватил из ножен кривую саблю и стал карабкаться на высокий берег.

– Артем!

Но Артем исчез.

Я вскочил и попытался убежать, но трава была мокрой, и ноги скользили по ней.

Боец с саблей уже настигал меня.

Он дышал прерывисто и часто.

– Артем!

И когда бежать не было сил, я проснулся.

Светало. Небо за окном было синим. Слышно было, как шаркают по тротуару подошвы ранних прохожих. Кто в школу, кто на фабрику. Фонари еще не выключили. По переулку ехал студебекер, я по звуку мотора могу различать грузовики.

Болело плечо.

Я босиком подошел к окну. Мне до сих пор было приятно глядеть на звезды и на улицу. Ведь всего несколько месяцев назад сняли затемнение. До этого каждый вечер надо было разматывать на окне рулон толстой черной бумаги, а все улицы были темными. Даже фонарики нельзя было зажигать. Одним грабителям раздолье. У мамы месяц назад вырвали в подворотне сумочку. Хорошо еще, что карточки она носила на груди, в лифчике. Но несколько рублей пропало. Немного. Рублей триста.

Я смотрел на обыкновенную улицу.

Переулок Сивцев Вражек. Напротив, в одноэтажном особняке, горел свет, за столом сидел человек и читал под лампой с зеленым стеклянным абажуром.

– Рука болит? – сонно спросила мама.

Над крышей особняка синело небо, на котором еще не погасли звезды. Чуть видными силуэтами, словно нарисованными светящимися мелками, были видны бойцы, которые сражались изогнутыми мечами.

– Выпей пирамидону, – сказала мама.

Она встала, принесла мне таблетку и стакан воды. А я даже не заметил.

– А что это на небе, мама? – спросил я.

– Звезды, – сказала мама. – Иди спать. Тебе в школу.

– Я ведь не струсил? – спросил я.

– Ты не струсил, мой мальчик, – сказала мама. – Никто так не думает.

– А что важнее – остаться живым или не струсить?

– Древний вопрос, – сказала мама. – Но смысла в нем немного. Знаешь, как говорил Базаров?

– Как? – Я сделал вид, словно знаю, кто такой Базаров.

– Он говорил, что жертва – это сапоги всмятку. Иди спать.

– Что ты понимаешь! – громко сказал я.

– Всех соседей разбудишь.

И я пошел спать.