Посмотри в глаза чудовищ

Директорствовал он не так уж давно, поэтому не успел приобрести должной начальственной окаменелости в лице и даже пошутил раза два-три по ходу выступления. Правда, шутки выходили у него тяжеловесные, поскольку и в самом Куделине было пудов пятнадцать. Передовые технологии, говорил он в ряду прочего, позволят нам очень скоро любые отходы превращать в чистое золото! («Передовые технологии одиннадцатого столетия», – негромко прокомментировал Николай Степанович, и Куделин сбился, будто услышал, хотя услышать, конечно, не мог.)

Куделину очень сдержанно похлопали, и он возвратился на свое место в президиуме. А на трибуне воздвигся «зеленый» экстремист Рожнов и попер.

Ох, как он пер!..

– А казачок-то засланный, – сказал, щурясь с видом знатока, Коминт.

– Вполне возможно. Он тут недавно самосожжением занимался, – похвастался земляком Николай Степанович.

– И что же? – Коминт удивленно поднял брови.

– Доказал на деле, что асбестовые костюмы – надежная защита от огня.

– Вот мудило…

Наконец объявили перерыв на легкие коктейли и бутерброды.

Николай Степанович поймал Куделина за локоток:

– На два слова, коллега…

– Ваши замечания… – начал Куделин, но Николай Степанович, понизив голос, назвал две фамилии, и лицо Куделина побелело.

– Вот таким образом, – сказал Николай Степанович, усмехаясь одними губами. – Давайте отойдем в сторонку.

Они уединились за пыльным фикусом.

– Очень коротко, – сказал Николай Степанович. – У меня в руках все документы, которые вы неосторожно доверили Каину. Я готов вернуть их вам. Хоть сейчас. Но на определенных условиях.

– Николай Степанович, – пораженно сказал Куделин. – Вы-то каким боком ко всем этим… – он поискал слово, – делам?.. От кого другого, но от вас – не ожидал… благороднейший, можно сказать, человек…

– Ваши первые начали, – сказал Николай Степанович.

– Какие – наши? Ничего не понимаю…

– Вряд ли вы не понимаете, но это сейчас неважно. Короче, так. Я вам верну всю папку – в обмен на пять граммов ксериона.

– На… что?

– Ну, как он у вас там называется… То, что вы в Евпатории получаете?

– Катализатор Фламеля…

– Вот. Его-то мне и надо пять граммов.

– И все?

– И все. Более я не напомню о своем существовании.

– Но на что вам это? Вы же не сумеете им воспользоваться. Возьмите готовым золотом – или долларами, так удобнее…

– Я сам знаю, что мне удобнее.

– Господи… я даже не представляю… Откуда вам все стало известно?

– Связываетесь со всякой шпаной, а потом удивляетесь, – сказал Николай Степанович. – Конспираторы хреновы. Думали бы прежде… Вот ляжет вам на хребет длань Союза Девяти – тут-то вы и почувствуете разницу…

Куделин сглотнул:

– Мне надо позвонить…

– Гвоздю? Ай-я-яй, доктор наук… до чего вы докатились, милейший. Можете представить себе Менделеева, работающего в паре с Сонькой Золотой Ручкой или там с «червонными валетами»? А до Гвоздя вы не дозвонитесь, туда еще долго телефон будут тянуть. Закажите лучше спиритический сеанс…

– Я знаю, – вдруг совершенно спокойно сказал Куделин. – И позвонить мне нужно было не ему. Впрочем… все это пустяки. Все пустяки в сравнении с мировой революцией… – он хихикнул. – Катализатор, говорите? Фламеля… Да. Их есть у меня. Папка с собой?

– С собой.

– Чейндж?

– Пять граммов.

– Взято.

– И человечек, которому вы хотели позвонить. Цены растут, господин директор.

– Не боитесь?

– Давно уже.

– И что вам в музее своем не сиделось… – Куделин вынул кожаную сигарницу, расстегнул. Из газырей торчали головки серебряных футляров. – Вот, семь граммов. Берите, черт с вами. – Он протянул один футляр Николаю Степановичу. Тот отвинтил крышку, понюхал, сунул в карман.

– Человечка, – напомнил он.

– Сейчас… – Куделин открыл блокнот, из карманчика на обложке вынул зеленую визитную карточку, Николай Степанович прочел имя и удивился. – Представьте себе, – развел руками Куделин. – Тоже, казалось бы, благороднейший человек…

– Да уж… – Николай Степанович вернул визитку. – О времена…

Из-за полы пиджака он извлек большой почтовый конверт:

– Проверьте, все ли на месте. Я не копировал, даю слово.

Куделин поднял бровь:

– Много ли нынче стоит слово?..

– Больше, чем вы сможете заплатить, – холодно сказал Николай Степанович. – И вообще, пан директор, не хотите ли добрый совет?

– М-м?

– Вам выгоднее числить меня среди союзников. Ибо Каин, к сожалению, жив и здоров.

– Да? – с сомнением посмотрел на него Куделин.

Николай Степанович кивнул:

– И если он даст знать о себе, дайте знать мне. Я попытаюсь вас спасти. Кстати, вы еще не пытались сами синтезировать катализатор?

– Нет еще. Пока не возникало необходимости. Хотя мысль возникала.

– Лучше все-таки не пытайтесь. А то вознесете всех нас, грешных, до срока.

– Почему вы так уверены?

– Ну, господин директор! Отчего же, по-вашему, Атлантида-то погибла?

– Ах, вы и это знаете?

– Разумеется. Ибо вы с огнем пока только играете, а я от него прикуриваю. Добрый совет номер два хотите?

– Слушайте, а не…

– Попытайтесь тихо-тихо выползти из этого дела. Вы мне чем-то симпатичны, и очень не хочется погребать вас под обломками. И скажите своим доверенным – пусть не болтают. Или хотя бы болтают поменьше. Непозволительно широк ваш круг. Я бы сузил…

В вестибюле его нагнал Коминт.

– Нормально, командир. Вытащил телефон. Поменжевался. Засунул обратно.

– С головой человек, – сказал Николай Степанович. – Глядишь, пригодится.

– И не сын он, – сказал Коминт. – Полковника Альфредом звали…

Цыганский черный «Мерседес» ждал на стоянке, Илья издали махал рукой, а прекрасная брюнетка, облокотясь на крышу машины, смотрела призывно и презрительно. Возвращение былых богинь, с каким-то суеверным испугом подумал Николай Степанович, глядя на нее и мимо нее…

– Эт-то что за театр «Ромэн»? – возмутился Коминт.

– Ребята! Товарищ командир! Я нашел-то кого!.. – Илья бросился навстречу. – Это Светлана – внучка той ведьмы!.. Которая твоих, командир!.. Так она может снять, понимаешь? Может порчу снять!

Николай Степанович устало похлопал Илью по плечу.

– Давай уж для начала моим средством попробуем. Зря, что ли, гонялись…

Они рухнули в машину, и Илья сказал мрачно:

– В больницу, Иван.

КОГДА Я БЫЛ ВЛЮБЛЕН…

(Атлантика, 1930, канун Вальпургиевой ночи)

После второго завтрака всех нас, подозреваемых, пригласили в музыкальный салон. Там уже сидели судовой детектив мистер Огилви, пассажирский помощник и полузнакомая пассажирка-англичанка с круглым личиком в обрамлении легкомысленных кудряшек.

– Итак, господа, позвольте вам представить мисс Агату Кристи, – начал детектив. – Наш капитан поручил ей провести небольшое расследование недавнего инцидента…

– Позвольте! – возмутился мистер Атсон. – Да я вам и не кашляну ни разу без моего адвоката!..

– Кашлять вас никто не просит, а вот ответить на пару вопросов придется. Мы находимся на территории Великобритании, и здесь действуют законы Соединенного Королевства.

– Черт бы вас побрал! Да кто она такая?

– Мисс Кристи – крупнейший в мире специалист в делах такого рода, – мягко сказал помощник. – Или вы предпочли бы видеть перед собою старого свирепого бульдога в парике?

– Я предпочел бы выпить пива, – грубо сказал Атсон и отвернулся.

– Стюард, пива! – скомандовал помощник.

– И все же, – сказал Петр Демьянович, – нам бы хотелось чуть подробнее узнать, почему такое поручение дано этой леди…

– Позвольте, я сама скажу, – мисс Кристи села очень прямо. – Со времен войны и до настоящего времени я весьма подробно – в теории и на практике – изучаю криминалистику и криминологию и смею думать, что достигла известных результатов, – голос у нее был, как у аптекарши, привыкшей насыпать яд в стеклянные пузырьки.