Все рассказы и повести Роберта Шекли в одной книге

— Чего ради? — Морс откинулся в кресле. — К системе подведен сигнал тревоги. — Но он все же посмотрел на шкалу.

— А вдруг звонок не сработает? — спросил Эдвардсон. — Хотите, чтобы кто-то залез в ваши мозги?

— Звонок сработает, — сказал Кассель.

Его взгляд тоже переместился с лица Эдвардсона на шкалу прибора.

— Пойду-ка я вздремну, — вздохнул Эдвардсон.

— Постой, — сказал Кассель. — Забьем козла?

— Можно.

Эдвардсон достал колоду засаленных карт, а Морс снова уставился на стрелку.

— Скорей бы они прилетели, — сказал он.

— Сдавай. — Эдвардсон протянул Касселю колоду.

— Интересно, как они выглядят, — проговорил Морс, глядя на шкалу.

— Может, как мы, — ответил Кассель, не упуская из виду прибор.

Он раздавал карты медленно, по одной, будто надеясь найти под ними что-то интересное.

— Надо было послать с нами еще одного, — произнес он наконец. — Могли бы тогда играть в бридж.

— Я не умею, — ответил Эдвардсон.

— Научился бы.

— Почему мы сами не послали флот? — не унимался Морс. — Почему не разбомбили их планету?

— Не пори чушь, — ответил Эдвардсон. — Конец бы тогда всем нашим звездолетам. То есть, возможно, они бы и вернулись, но с противоположной целью.

— Ты проиграл, — констатировал Кассель.

— В тысячный раз! — рассмеялся Эдвардсон. — Сколько я тебе должен?

— Три миллиона пятьсот восемьдесят долларов.

— Скорей бы они прилетели, — повторил Морс.

— Выписать чек?

— Не спеши. Выпишешь через недельку.

— Нет, кто-то должен разобраться с этими уродами. — Морс заглянул в иллюминатор.

Кассель перевел взгляд на прибор.

— Я тут кое о чем подумал, — сказал Эдвардсон.

— О чем?

— Наверное, ужасно, когда кто-то управляет твоими мыслями. Наверное, это вообще невыносимо.

— Если это с тобой произойдет, ты сразу почувствуешь, — пообещал Кассель.

— А Эверсет почувствовал?

— Скорее всего. Но только ничего не мог поделать. А вообще, с моим-то мозгом все в порядке. Но если кто-то из вас, парни, начнет вести себя как… в общем, не как обычно… держитесь!

Они расхохотались.

— Ладно, — сказал Эдвардсон, — я не прочь с ними разобраться. Хватит уже тупить.

— И правда, почему бы нет? — согласился Кассель.

— Ты меня понял? Я о том, чтобы лететь к ним навстречу.

— Ну да. А чего сидеть-то?

— Мы справимся, — протянул Эдвардсон. — Они же не боги. Просто разумные существа.

Морс сверил курс корабля с расчетным и поднял голову.

— Думаешь, надо связаться с центром? Сообщить о наших намерениях?

— Ни в коем случае! — воскликнул Кассель, и Эдвардсон согласно кивнул. — Это запрещено. Мы просто полетим и попробуем с ними договориться. Если не выйдет — вышибем их из космоса.

— Смотрите!

В иллюминаторе они увидели красное пламя реактивного двигателя — соседний корабль устремился вперед.

— Должно быть, им пришла в голову та же идея, — сказал Эдвардсон.

— Давайте доберемся туда первыми, — предложил Морс.

Кассель включил двигатели, и перегрузка вжала их в кресла.

— Стрелка так и не сдвинулась? — спросил Эдвардсон, стараясь перекричать звонок присоединенной к детектору сигнальной системы.

— Ни на миллиметр, — ответил Кассель, глядя на стрелку, которая прошла весь путь по шкале прибора и уперлась в ограничитель.

Петля времени

— Прошу всех за мной. — Экскурсовод указал в сторону следующего зала. — Демонстрация вот-вот начнется.

Веерд и Ган проследовали за остальными посетителями музея. В середине выставочного зала возвышалась небольшая платформа, вокруг которой и сгрудилась толпа.

— Сейчас прибудет человек из прошлого, — сказал Веерд, даже не заглядывая в программу экскурсии. — Тот самый. Знаменитый.

— Мило. — Ган пригладила волосы. В музее ей не особенно нравилось. По ее мнению, медовый месяц надо было посвятить танцам и шоу. Ну и возможно, в довершение всего — совершить прыжок на Марс. Но у Веерда другое представление о медовом месяце. Он давно мечтал побывать в Музее времени.

— Я так рада, что мы сюда заглянули, — сказала Ган.

— И я, — улыбнулся Веерд своей новоиспеченной (вот уже шесть часов как) супруге. — А после — на танцы. Будем делать все, что твоей душеньке угодно!

— Тсс, — шикнула Ган.

Гид тем временем говорил:

— Бернард Оллин, человек из прошлого, — один из самых ценных и знаменитых экспонатов Музея времени. Стержень, на котором держится наш музей. — Гид взглянул на часы, затем оглядел толпу. — Всем все видно? Сэр, пройдите сюда, здесь есть место… Замечательно. Человек из прошлого появится вот на этой платформе. Ровно через три минуты.

— Я читал об этом, — признался Веерд.

— Тсс, — снова шикнула на него Ган. — Зато я — нет.

— Когда Бернард Оллин прибудет, — вещал гид, — обратите особое внимание на его одежду, костюм двадцатого века. «Костюм» — принятый в то время термин для обозначения набора из нескольких предметов одежды. Хотя…

Перестав слушать экскурсовода, Ган искоса глянула на Веерда.

— Любишь меня? — шепнула она.

— Спрашиваешь! — тихонько воскликнул супруг.

Полчаса электронная лампа спокойно лежала на столе и вот теперь покатилась. Бернард Оллин успел поймать ее у самого края. Задумчиво взвесил в руке и убрал в ящик стола. Фигушки, на этот раз его не остановят!

Затем он вернулся к пульту управления машиной времени. Машина состояла из двух секций. Первая — та, что пошлет Оллина в будущее, — останется в подвале. Вторая — размером поменьше — отправится вместе с ним и позволит вернуться.

Обе секции, как и сам Оллин, выглядели компактно и внешне полностью отражали внутреннюю суть своего создателя: маниакальную решимость и самоотдачу.

Резкими уверенными движениями Оллин установил регуляторы в нужное положение, удовлетворенно сдвинул брови… и тут краем глаза заметил какое-то движение.

Присмотревшись к основанию пульта, он увидел, что отпаявшийся оголенный провод сам тянется к другому проводу.

Выругаться не позволило воспитание. Крепко стиснув зубы, Оллин взял пассатижи, ухватил ими оголенный провод, вернул его на место и прикрутил как следует.

Вот ведь умники! Коснись провода друг друга — и многомесячная работа коту под хвост.

Но провода сами по себе не отходят. К тому же Оллин надежно припаял все до единого. И электронные лампы тоже просто так со столов не падают…

Его по-прежнему пытаются остановить, весь последний час злоумышленники из кожи вон лезут! Схемы таинственным образом перемешались, настройки сбились. В запечатанные колбы с растворами попали посторонние микроэлементы. Они делают все, чтобы не пустить его в будущее.

Но почему?! Ответа Оллин не знал.

Он извлек из ящика стола электронную лампу и чуть не выронил — лампа проскользнула (или ее протолкнули) между пальцами. Оллин вовремя успел сжать кулак, до боли стиснул зубы и вставил лампу в гнездо.

Еще раз перепроверив настройки, он с силой потянул за главный рубильник.

Голова закружилась, все словно бы сдвинулось с места — и тут же остановилось. Оллин даже не покинул подвала.

Он вновь потянул за рубильник, и на сей раз ощутил сопротивление. Его будто пыталась удержать на месте чья-то гигантская невидимая рука.

Отключив питание, Оллин еще раз перепроверил соединения и настройки. Все было в порядке.

Не повезло ему и в третий раз. Впору было смачно плюнуть, благо Бернард Оллин давно не размыкал губ и слюны скопилось достаточно. Это все Они. Невидимые злопыхатели преследуют его с самого детства — Оллин зовет их не иначе как просто «Они».

Вот и сейчас Они срывают эксперимент. Пустили в ход некую силу, противопоставив ее мощи машины времени.

Оллин давно понял: в будущее его не пускает чья-то злонамеренная, упрямая воля. Впервые она дала о себе знать, когда Оллину было десять и он играл с набором юного химика. Потом сила преследовала его в школе и университете. Но никогда она не проявляла себя так настойчиво, как сейчас.