Бех(СИ)

Как много всего. Этот лабиринт еще разгадывать и разгадывать, наверное, годы. Интересно, что это за комната? Размышления Эуи прервала Зима.

- Мой король, я приготовлю ужин, и принесу в тронный зал. Хотите что-нибудь особенное?

- Спасибо, я голоден, съем все что есть!

Зима ушла, а на лепестке засверкало несколько точек. Одна из них горела очень ярко, огненно-красным светом, пульсация от нее грела ладонь. Что бы это могло быть? Эуи слегка коснулся пульсирующей точки, и она постепенно приблизилась, коснулся еще, и вновь проявилась та же комната, только теперь ее можно разглядеть. В самом помещении было необычно пусто, но в центре - стоял огромный, кубический, каменный саркофаг. Камень как-будто просвечивал. Он был серо-стального цвета, и почти не испускал света.

- Таааак, - забормотал Эуи, - судя по многочисленным линиям можно предположить, что это находится где-то в центре паутины лабиринта.

Пульсация в ладони усилилась, и Эуи, в попытке успокоить реакцию трона, прижал точку центром ладони.

Пульсация остановилась, ладонь присосало к лепестку, и через секунду лепестки пришли в движение! Все лепестки подлокотников и подложек ступней стали сворачиваться в трубы, обволакивая Эуи руки и ноги, а затем и другие лепестки стали обнимать и прижимать тело Эуи, двигаясь четко по спирали! Бутон стал быстро закрываться, лепесток за лепестком. Казалось, что этим лепесткам нет числа, и через несколько секунд Эуи оказался завернут и стянут ими как коконом. Открытым оставалось только лицо. Завершал все эту конструкцию балдахин, который вдруг стал расти из ниоткуда. Сначала тонкой паутинкой, а затем жестким и одновременно гибким панцирем. Эуи ощутил свободное падение в пропасть, в темную, мерцающую, пересекающую световыми линиями и полной темнотой! Весь этот калейдоскоп движений и действий длился какое-то время, бесконечно долгое, как показалось Эуи. Постепенно стала наваливаться тяжесть в теле. Затем все затихло и замерло. Странно, но Эуи не испытывал страха или тревоги, у него не возникало желания высвободиться или позвать на помощь. Он замер в ожидании. Перед глазами стала со скрипом и каменным скрежетом двигаться стена. Справа и слева, от краев стены, засерел тусклый свет помещения. Стена остановилась, балдахин и лепестки пришли в движение, постепенно освобождая Эуи от плена. Перед ним все еще была стена. Когда наконец-то освободились руки и ноги, он встал и обошел стену справа, и его взгляду предстал тот самый серый, как будто прозрачный, саркофаг!

- Аааа, - снова забубнил ошалевший Эуи, - так ты не только трон, но и мое транспортное средство по тоннелям подземного лабиринта! А что же спрятано в толще горы, ведь саркофаг - это хранилище?

На четырех гранях куба вырисовывались фрески с изображением огромного глаза со змеиным зрачком, похожего на нитку угловатых бус, рваный диск пламени с черным пятном в центре, старинную карту с материками и не известными для Эуи текстами, и огромное яйцо с сеткой трещин по поверхности. С четырех сторон яйца святились старинные надписи. От них веяло какой-то тревогой. Изображение яйца было настолько реалистичным, что хотелось потрогать, постучать по нему, чтобы проверить его жизнеспособность. Эуи протянул руку к изображению, а рука не нашла препятствия и прошла вглубь куба! Эуи, действительно, ощутил едва теплую скорлупу.

В голове раздался голос юноши, почему-то Эуи отчётливо понимал, это - голос юноши.

-Здравствуй, отец, - пауза, - ты не спешил.

-Отец? Я?

-Ты разве не король?

-Я король, но...., - Эуи задумался, - Я стал тем, кем я стал, не зная, как я им стал. Вот. Могу ли я отрицать чье-либо утверждение, не зная истины?

-Я - истина, отец, я - твой! Ты пришел дать мне жизнь или это просто очередное путешествие в бесконечность? Мой ресурс любви к тебе на исходе, но притяжение такое сладкое и сильное, что объятия твои объединили бы нас навсегда. Я голоден, отец. Мне нужен огонь и твоя мудрость. Я хочу почувствовать силу наших крыльев. И мне нужен опыт, много опыта. Отец, мне холодно.

Эуи увидел картинку-видение: человеческий малыш стоит в кроватке, надрывается, зовет в изнеможении! Уже давно, давно к нему никто не подходит. Нет никого, он рыдает, а сил остается все меньше и меньше! Малыш затихает, садится и смотрит в никуда взрослыми глазами, полными слез. Тихо лепечет что-то себе под нос, утешая и уговаривая себя, но и этот лепет все тише, тише и тише....

Эуи рывком схватил яйцо и прижал его к себе как младенца, крепко обхватив руками и крыльями.

Откуда-то проснулось огромное чувство, любви к нему, к его сыну!

- Я сейчас, сынок, погоди, я сейчас, мы все найдем, исправим ..., - бормотал, и бормотал и бормотал, как в бреду Эуи, таращась в пустоту огромными влажными глазами.

В руках Эуи яйцо стало покрываться сеткой огненных прожилок, сама скорлупа стала набухать и увеличиваться в размере. Эуи видел все изменения, но не чувствовал обжигающего огня, исходящего от яйца. Вокруг яйца стало появляться голубоватое свечение пламени. Разрастаясь в размере, пламя вскоре его поглотило и Эуи, превратившись в огромный, пылающий голубым, огненный сноп.

В ушах Эуи сначала гудел, а затем ревел бушующий огонь, который только ласкал его, не причиняя при этом никакого вреда.

Скорлупа стала медленно расплываться в невесомости, плавно отлетая от яйца и постепенно исчезая в пространстве. В руках Эуи остался младенец, крепко прижавшийся к нему, свернувшийся калачиком и мирно спящий с блаженной улыбкой. Голубое пламя стало постепенно исчезать, звуки тухнуть. Осталась только усталость долгого ожидания и радости обретения.

Эуи с изумлением разглядывал младенца, его улыбку, его розовую полупрозрачную кожу, маленький ряд бугорков на спине, сложенные в кулачки ручки и ластообразные ножки. В руках он держал часть себя и новую жизнь. От внезапного счастья его пошатывало, а в голове не рождалось ничего кроме:

-Малыш...мой малыш... малыш.

Немного придя в себя, Эуи стал оглядываться в поисках выдвинутой стены. Нашел, направился к трону, бережно прижимая к груди свою ношу. В своем блаженстве он и не заметил, как исходящий от его тела жар стал опалять лепестки и балдахин, а затем и просто сжигать все, к чему он прикасался! Очень быстро все съеживалось и обугливалось.

Когда до Эуи дошло, что происходит, он вскочил с малышом на руках, оглядывая, свое транспортное средство, но смотреть было почти не на что. Трон выглядел как обуглившаяся головешка.

На Эуи как будто вылили ушат воды.

Что делать теперь? Как выбраться? Малыш - беспомощный и голодный. Сколько еще времени есть у Эуи для того, чтобы успеть накормить маленького и найти ему кров? Эуи стал метаться по комнате в поисках выхода. Пытался больше двигаться, чтобы остыть и попробовать, хоть как-нибудь, реанимировать транспорт.

Выходило все плохо, тревога нарастала, мысли метались от одной нелепой идеи к другой. Нужна помощь! Любая!

И тут Эуи услышал тот же юношеский голос:

-Все хорошо отец, тебе не о чем беспокоиться, я сыт, твоей любви хватит растопить бескрайние ледники севера. А мне надо немного сна, чтобы войти в гармонию с твоей сущностью и с местом моего рождения. Отдохни и ты. Дай возможность твоей душе, на какое-то время, погрузиться в покой, в океан безмолвия.

Эуи сел, прислонился к стене спиной, распластав неуклюже крылья, и почти сразу обмяк, нагнувшись к младенцу с добродушно-растерянным выражением на лице, закрыл глаза и уснул.

Проснувшись, он почувствовал на себе взгляд. Малыш сидел напротив и вглядывался в Эуи пристальными немигающими глазами любопытства.

-Не хотел будить, - услышал в голове Эуи - нам пора идти. Ты истощен, и с твоих крыльев начинают облетать чешуйки.

Эуи представил: лысый, с голыми крыльями Король Фэльфов предстал перед своими подданными! Стало смешно и сконфуженно.

Малыш немного подрос и окреп, сидел прямо, смешно скрестив под себя ножки. На голове его проступали белые чешуйки, носик заострился, и смешно двигался, как будто принюхиваясь. Глаза уже большие, серые, спокойные и пристальные. Все такой же, голый, розовый, местами с белыми чешуйками, говорящий мыслями мудреца, малыш.