Погибшая страна

Отчасти это обстоятельство, а главным образом прямая задача экспедиции — обследование Шекльтоновского кряжа — заставила подводку снова нырнуть в воду. Океан в этом месте был гораздо мельче: всего полтора — два километра глубины. Бесконечной цепью развертывались неведомые подводные горы и дикие, разделенные широкими аллеями долины.

Освещая свой путь икс-прожектором, подводка быстро неслась к полюсу. В пучине царили те же виды животных, те же глубоководные кораллы, что и в покинутом исследователями районе, и только поверхностные слои кишели иными формами. Появились стада южных китов. Шумно плескались они в сумрачных волнах. Облачное небо окрашивало океан в цвета вороненой стали. Семь с лишним тысяч километров прошла подводка в течение четыре часов.

На вечерней заре экспедиция встретилась с неожиданным затруднением. Путь преградила странная наползающая громада. Глубина полярного моря здесь не превышала ста метров. Подводка убавила ход и медленно продвигалась вперед, отыскивая проход в подводном барьере.

Неожиданно перед судном выросла громадная стена. Она поднималась, по-видимому, до самой поверхности; поперечник ее равнялся многим десяткам километров.

Путешественники заметили, что в некоторых местах между подошвой стены и дном океана зияют полости. Были ли придонные пещеры, подводные ли туннели, — трудно было определить.

— Что вы думаете об этом? — спросил Ибрагимов геолога.

Тот недоуменно покачал головой.

— Надо, пока не поздно, повернуть назад! — решил Ибрагимов.

Однако было уже поздно.

Раздался хрустящий шорох. Подводка остановилась, дальше она не могла продвинуться ни на метр. Путешественники оглянулись. Такая же, как впереди, стена сомкнулась и сзади. Экспедиция оказалась в ловушке.

— Смотрите, смотрите! — вскричал монтер.

Там, где только что сомкнулся проход, стена кривилась, лопалась. Громадные глыбы полупрозрачного камня откалывало трением о дно. Тяжелые плиты с легкостью пробки всплывали тотчас же вверх.

— Что это значит? — раздавалось со всех сторон.

Испуганные матросы жались друг к другу. Свободное пространство, в котором металась подводка, становилось все уже и уже. Не было никакого сомнения в том, что через самый короткий промежуток времени колоссальная глыба навалится на подводку своей тысячетонной тяжестью и раздавит ее, как мыльный пузырь.

Геолог мрачно прохаживался из конца в конец по коридору.

— Что предпринять? — спрашивал его взгляд.

В это мгновение гора раскололась с адским грохотом. Огромная трещина жутким ущельем раскрылась вверху. Надежда окрылила исследователей.

— Приготовься! — раздалась команда Ибрагимова.

Образовавшимся водоворотом подводку отбросило в узкую щель. Один миг — и судно могло раздавить, как букашку. Путешественники в смятении наблюдали, как по сторонам подводки вырастали ледяные стены, изломы которых то расширялись, то суживались.

Ибрагимов почувствовал щемящую боль в груди. Сердце билось тревожно, с перебоями. Острая жажда жизни заговорила в нем. Он вспомнил склеп острова Атос… Яркий образ древнего изваяния вспыхнул в его мозгу.

— Накануне великих открытий — и умереть! О, только бы не теперь!

Ученый вспомнил, как с высоты полутораста километров мелкими складками рисовались его взору выпуклости африканских горных хребтов. Охватив внезапной вспышкой мысли прошлое человечества, вспомнив рахитичность и немощность техники хотя бы сто лет назад по сравнению с достижениями последнего времени, он ощутил вдруг прилив спокойствия и твердой уверенности. Луч икс-прожектора скользнул беспомощно, будто в густом тумане. Направо вздымалась красная муть. Изуродованная туша плененного кита металась в агонии. Туловище попавшего, так же как и подводка, в ловушку животного сплющило ледяным массивом. Потоки крови окрашивали пещерные воды. Величайшее в мире млекопитающее, достигающее в длину тридцати метров, казалось таким же ничтожным, как муравей под колесом паровоза. Еще незначительное сползание айсберга с гор — и от кита не останется даже пятнышка.

Зрелище ненадолго отвлекло внимание путешественников. Безвыходность собственного положения не оставляла времени для созерцания.

— Может быть, теотоновые панцири избавят нас от гибели? — вслух задал себе вопрос геолог.

Они действительно до сих пор сохраняли подводку от глубинных давлений. Но вряд ли можно было надеяться, что им удастся преодолеть инерцию движения ледяной массы, вес которой едва поддавался учету.

Опасность росла. Щель становилась уже. Новые трещины мрачными пропастями возникали в айсберге.

Не нырнуть ли в эти неожиданно рождающиеся и ответвляющиеся кверху проходы?.. Такая мысль невольно мелькала у всех.

Это было равносильно игре ва-банк. Достаточно было сомкнуться расколовшимся ледяным горам, и скорлупку подводки раздавили бы титанические тиски.

Судно металось, отыскивая среди ежесекундно меняющихся в объеме расщелин наиболее широкие.

Прожекторы пронизывали мрак этих расщелин; свет их пробивался в надводные области и замирал, сливаясь с розовым отблеском вечерней зари.

— Рискнем! — решил Ибрагимов. Покорная его приказанию подводка устремилась в раскрывающуюся пропасть.

Полтораста, семьдесят, сорок метров. — отмечали батиметрические аппараты.

Еще мгновение — и суденышко благополучно вынырнуло на поверхность океана.

Теперь, подчиняясь законам аэронавтики, подводка вновь превратилась в самолет. Вскоре блеснула молочная муть земных сумерек.

Путешественники парили на высоте ста метров над уровнем океана.

— Надо быть осторожнее! — предложил геолог. — Высота некоторых айсбергов равняется четверти километра. А в тумане, наверное, их скрывается немало.

Полярное море, насколько охватывал глаз, было покрыто плавающими льдами. Там и сям на ледяных полях чернели огромные полыньи. Небольшими стаями резвились в бассейнах морские животные.

Выбрав удобное место, подводка снизилась.

Не успела она упасть на водную гладь, как ее окружили изумленные исполины, южные киты — меньшие по размерам, нежели их гренландские собратья. Все же и среди них встречались очень крупные экземпляры. Здесь купались большей частью зубастые киты, кашалоты и двузубые единороги, левый зуб которых в незапамятные времена обратился в двухметровый бивень.

В суровой обстановке полярной зимы, среди ластоногих, китов отдыхала теперь экспедиция.

Наступала ночь. Зажигались звезды. Туман рассеялся. Воздух стал чист и прозрачен.

Ибрагимов сидел одиноко в своей каюте, склонившись над сводками различных измерений и проб, взятых со дна приборами подводки. Он подытоживал исследовательскую работу экспедиции. Остальной экипаж, за исключением вахтенных, крепким сном восстанавливал силы после пережитых волнений.

Когда горизонт запылал полярным сиянием, подводка снялась с морской поверхности. Ибрагимов считал, что при данных условиях дальнейшее обследование морского дна представляет большой риск при очень малых гарантиях успешности научной работы. И он решил изменить курс, повернув в обратный путь.

В ночной тиши пролетал аппарат над широтами, градус за градусом поглощая расстояние.

Рассвет исследователи встретили уже за тропиком Козерога, ближе к экватору. Углубляясь к северо-западу, самолет направлялся к берегам черного континента.

— Товарищи, смерч!..

— Готовься! — вскричал вдруг Ибрагимов.

Уйти из Антарктики вовсе не значило еще уйти от опасности. Путешественников положительно преследовала стихия.

От берегов, нарастая в объеме, стремился навстречу самолету вихрь. Треть горизонта сразу заволокли неизвестно откуда налетевшие грозные тучи. Через несколько минут уже почти все небо было закрыто ими. В нескольких километрах от аппарата черные облака низвергнули крутящийся хобот. С поверхности моря поднялся водяной столб. Перепуганные альбатросы неистово кувыркались над океаном и стремглав улетали к югу, где еле брезжила светлая полоска неба.

Самолет взвился к тучам, чтобы миновать полосу урагана и подняться в верхние, более спокойные слои атмосферы. Но его тотчас же штормом сбросило в море. Аппарат вновь взлетел. И опять его опрокинул вихрь.