Зеркало Души(СИ)

- Тогда я не вижу смысла продолжать этот разговор, герр Финелла, - сдержанно ответила Елена, - Ведь у нас уже семь минут, как начался класс, а мы до сих пор болтаем на отвлечённые темы.

- Учитывая, что больше никто до сих пор не явился, я совершенно не вижу, что мешает разговору на отвлеченные темы, - возразил Чезаре.

- Как насчёт отсутствия желания одного из собеседников продолжать разговор, герр Финелла? - предложила девушка, - На мой взгляд, причина вполне подходящая.

- Может, и так, но я хотел бы знать, чего ожидать от вас, когда вы избавитесь от этой милой вещицы, - усмехнулся Чезаре, кивнув на ошейник. Ошейник был атрибутом особо опасных студентов, обычно надеваемым по требованию властей. Он позволял отследить местонахождение носителя... И мгновенно убить его, если потребуется.

- Знаете, виконтесса, мне было бы неприятно убивать вас.

- В таком случае, герр Финелла, полагаю, вы слышали достаточно, чтобы сделать вывод касаемо моих мотивов и взглядов на сложившуюся ситуацию?

- На данный момент я сделал вывод, что в вашем восприятии главенствуют два противоположных мотива, - ответил Чезаре, - Любовь к своему брату и ненависть к тому, что он делал. Поэтому сейчас вы пытаетесь придумать причину, по которой он ни в чем не виноват. А вот что вы выберете, когда даже вы будете ясно видеть противоречие... Это меня и интересует. Для двоемыслия вы слишком умны.

От ответа, однако, ее спасла подошедшая 'кавалерия'.

- Я так понимаю, раз вы проявляете столь усиленное внимание к персоне моей сестры, фройляйн Мария теперь свободна, не так ли, герр Финелла?

Это был еще один младший брат Герхарда, Воланд. Все трое они были боевыми амагусами: Герхард был фехтовальщиком, Елена стрелком, а Воланд - боксером. Но в остальном младший радикально отличался от старших. Если аристократический стиль Герхарда и Елены отдавал чем-то чопорным и холодным, то Воланд был бунтарем. Как ни странно, с ним общаться Чезаре было в чем-то проще: как и он сам, младший Рейлис считал обмены насмешками 'на грани фола' нормальным стилем общения. Большая же часть студентов придерживалась диаметрально противоположного мнения.

- Откуда такой нелестный вывод о моих... способностях? - в том же тоне ответил Чезаре, ухмыльнувшись.

- Полагаю, теперь мы можем начать класс, герр Финелла? - нетерпеливо вмешалась Елена, обращаясь к преподавателю, - В конце концов, народ подтянулся.

- А вы считаете, что завоевать Елену проще, чем Марию? - Воланд проигнорировал попытку сестры вмешаться. Он был занят любимым делом: вёл себя, как плохой парень, - Думаю, с учётом вашей биографии, ваши шансы здесь ниже уровня местного метро.

- Говорят, что от ненависти до любви один шаг, - парировал шпион, - Особенно если речь идет о столь обаятельном парне, как я.

Оба прекрасно понимали, что разговор бессмысленный: обоим было ясно, что Чезаре не собирается предпринимать никаких шагов в отношении виконтессы, равно как и что у Воланда нет никаких шансов увести Марию. Но уступать в этой пикировке кардинал не собирался. Фон Рейлис играл плохого парня, но не понимал, что на этом поле он заведомо слабее.

Ведь Чезаре не играл.

- Себя не похвалишь - никто не похвалит? - усмехнулся блондин.

- Ну, должен же хоть кто-то в этой школе реально смотреть на вещи, - развел руками преподаватель.

Виконт открыл рот для нового ответа, но неожиданно его ухо оказалось в длинных изящных пальчиках сестры и поднялось вверх, заставляя Воланда выдать длинную красивую трель 'ай-яй-яй-яй-яй'.

- Прошу его простить, герр Финелла, он явно не понимает, когда нужно остановиться, - прокомментировала свои действия старшая из фон Рейлисов.

Чезаре счел, что продолжать перепалку в столь неравных условиях ниже его достоинства, и посмотрел на часы:

- Ждем для ровного счета десяти минут от начала, и если больше никто не придет, начинаем с теми, кто есть.

- О, а чё это тут происходит? - послышался удивленный голос Балу Гриллса, где-то потерявшего математика с непроизносимым именем.

Смешно, но факт, Балу также должен был ходить на занятия по политологии. У него был довольно забавный проект, изучающий... собственно, самих студентов и науку в разрезе экономики и прогресса, потому политологию ему прочно прописали в расписание. Правда, Балу обычно шлялся где угодно, только не на занятиях, оправдывая всё проектом. Тот факт, что он оказался возле класса в нужное время, - это было что-то вроде чуда.

- Да так, - мстительно усмехнулся Чезаре, - Уважаемый виконт предлагает мне свою сестру. Она по этому поводу негодует, что отражается на королевском пурпуре его уха.

- Естественно, зачем ей такой старпер, если есть я? - весело подшутил парень, после чего тут же обернулся к преподавателю, сделав шутливый извиняющийся жест, - Без обид.

Он сделал лишь одну стратегическую ошибку. Он не учел, что Елена, специалист в стрельбе по-македонски, была амбидекстром. Не успел он закончить фразу, как виконтесса, не выпуская ухо Воланда, схватила его ухо другой рукой.

- Эй, ты чё? Мне этим слышать надо будет!

- Нда, - негромко заметил Чезаре, - А скажут ведь, как всегда, что это я применяю телесные наказания к ученикам... Интересно, если следующий зашедший поддержит тему...

Кардинал усмехнулся, представив себе, как виконтесса, стоя на одной ноге, пытается другой дотянуться до чьего-то уха. Тем временем народ постепенно прибавлялся. В кабинет зашли невысокий паренек с вычурным имечком Азазель Кастельбар и самоуверенная француженка Жанин Вийс. Елена фыркнула, как кошка, отпустила уши обоих парней и двумя совершенно одинаковыми, зеркально отражёнными, жестами сорвала с них головные уборы.

- В помещении нельзя находиться с покрытой головой, любезные герры, - сообщила она, гордо шествуя в сторону своего места.

Чезаре еще раз взглянул на часы:

- Думаю, можно начинать.

Подойдя к доске, он размашисто написал на ней: '?14'. Под 'номерами' имелись в виду '48 законов власти' Роберта Грина. Чезаре не слишком высоко отзывался об американском публицисте, считая, что тот лишь заново пересказывает идеи Макиавелли с минимумом нового. Однако, кардинал ценил 'Законы' за структурированность, которой недоставало трудам великого флорентийца, и которая немало способствовала построению учебного плана... Хотя порядок лекций далеко не совпадал с порядком законов. Порой Чезаре спонтанно менял план под действием появившейся идеи.

Как, например, сейчас.

- Итак, четырнадцатый закон власти по Грину формулируется следующим образом: 'Играй роль друга, действуй как шпион'...

- 'Держи друзей близко, а врагов - ещё ближе', - перебил Воланд, - Ну да, мы все слышали уже этот закон.

- Ты ещё скажи, что способен его применить, - фыркнул Азазель, - А вот Нарьяна, похоже, может.

Его слова вызвали смешки всех негерманцев в этой аудитории.

- Несомненно, 'держи друзей близко, а врагов еще ближе' - частный случай этого закона, - невозмутимо ответил Чезаре, - Смысл пословицы, которую припомнил уважаемый виконт, состоит в том, чтобы все время видеть врага перед собой. Чтобы предсказать его действия. Смысл же закона состоит в том, чтобы быть для врагов, да и не только для врагов, другом. Чтобы помешать им предсказывать ваши действия. Чтобы они считали вас другом и действовали исходя из этого.

- Лучше, чтобы они считали себя вашим другом, - хихикнула Жанин.

- Тогда какие же это враги? - не понял Балу.

- Очень глупые? - предположил Азазель.

Преподаватель прищелкнул пальцами:

- В каком-то смысле. Любая интрига, в конечном счете, основана на верной оценке человеческой глупости. Если переоценить ее, то противник разгадает план, и интрига не сработает. Но если недооценить... Тогда никакой интриги попросту не будет. Потому что так уж устроен человеческий разум: придумывая план, мы поневоле первым делом придумываем контрмеры к нему. Это поневоле заставляет думать: 'Как же так, не может противник быть таким дураком, чтобы купиться на это'. А так как план, которому невозможно противодействовать, - явление уникальное... Если не подавить эту мысль, то любой, даже самый эффективный план, мы признаем бесполезным.