Теплица (сборник)

- Спасибо, господин, но я предпочитаю стоять.

- Пойми меня правильно. Я просто хочу убедиться, что на Земле все обстоит так, как выглядит на первый взгляд.

После этих слов гребень Ройфуллери расслабился, но Синворет продолжал:

- Однако некоторые детали нарушают целостность образа. Ты, например, очень хорошо знаешь наш язык, но почему-то заколебался, переводя слова старой беженки из Ашкара. Ты точно перевел ее ответы?

- Да. Я немного боялся, ведь мы были в опасном районе.

О, Боже, сколько еще ему придется лгать? Ни друг Риварс, ни враг Пар-Хаворлем не понимали, как много от него требуют. Синворет положил свой гребень.

- Я не глуп, переводчик, - сказал он, - Я сам служил в колониях и понимаю, что кто-то может оказать на тебя давление. Буду краток. Я - полномочный представительно Совета Объединенных Миров, приславшего меня сюда проверить обвинение в коррупции и эксплуатации.

- Может, лучше бы, господин... - начал, вставая, Ройфуллери, но Синворет не обратил на него внимания.

- Разумеется, эксплуатация практически неизбежна в контакте начальника и подчиненного. Такими мелкими случаями я не интересуюсь. Однако мне интересно, насколько правдива информация, что Губернатор является диктатором, угнетающим вас, землян. Поскольку ты единственный землянин, с которым я общаюсь, я и обращаюсь с этим вопросом к тебе. Не бойся ответить мне так, как считаешь правильным.

Тоулер молчал.

Глазные стебли Синворета и Ройфуллери повернулись друг к другу, и второй сказал что-то, чего Трулер не понял. Синворет кивнул.

- Подожди немного, переводчик, - сказал он.

Они с Ройфуллери перешли в другую комнату, оставив Тоулера, неуклюже стоявшего в своем скафандре. Частью разума он отметил факт, что два нула не были в полном согласии. Его вдруг посетила невероятная мысль, что они пытками заставят его говорить, что пошли для этого за Рагтболом.

Он не мог доверять никому, не был уверен даже в самом себе.

Нулы вернулись через две минуты, они явно договорились, и Ройфуллери начал:

- Разумеется, я твоих собственных интересах и в интересах твоего вида полная откровенность с нами. Если ваш Губернатор справедлив и порядочен, ты должен сказать это, чтобы сохранить его. Если же нет, ты должен сказать, чтобы его можно было снять.

И вновь эта ужасная, ядовитая тишина, в которой Тоулер повторял себе, что эти создания, кажущиеся вполне откровенными, всего лишь партассианцы и им нельзя верить так же как Пар-Хаворлему. Хоть это и было маловероятно, но, может, Пар-Хаворлем уже сумел убедить их, и сейчас они проверяют его лояльность. Откровенность нужно отложить до тех пор, пока не придет неопровержимое доказательство от Риварса. Пот заливал его лоб, стекал по щекам.

- Мы понимаем, - сказал после паузы Синворет, - что кто-то мог обеспечить твое молчание обещаниями или угрозами, поэтому заверяю тебя, что, прежде чем ты решишься на что-либо, можешь, если хочешь, покинуть Землю вместе с нами и избежать мести.

Тоулер вдруг сел на одно из ближайших огромных кресел. Он догадывался, что последует дальше.

- Чтобы доказать, насколько мы ценим то, что ты можешь нам сообщить, позволь рассказать тебе кое-что, - продолжал Синворет.

- В молодости я был Губернатором с этом секторе Вермиллион, управлял планетой Старья. Согласно Императорскому Договору, я по-прежнему являюсь владельцем одного из островов планеты. Острова, занимающего одну двадцатую часть суши и протянувшегося от умеренной зоны до экватора. Старья - планета с кислородно-азотной атмосферой, как и твоя, с близкой силой тяжести и миролюбивым населением двуногих, как и вы. Взамен на твое сотрудничество я готов забрать тебя и других землян, которых ты выберешь, числом до двенадцати, и доставить на этот остров. Он будет передан тебе и твоим наследникам навсегда. Ты будешь более чем свободным человеком, ты будешь самодержавным владыкой. Это в моей власти. Признаться, я разочарован твоей некоммуникабельностью, но понимаю, что у тебя есть на то причины. А сейчас иди и подумай. Губернатор хочет, чтобы завтра я принял участие в охоте, поэтому ты не понадобишься. Мы встретимся здесь и поговорим завтра вечером. Надеюсь, к тому времени ты решишься сотрудничать с нами. А теперь оставь нас.

Ошеломленный Тоулер вышел. Предложение Ривароса, предложение Пар-Хаворлема, а теперь предложение Синворета, одно другого лучше - от всего этого у него кружилась голова. Они подействовали на него так, как внезапное зрелище воды на умирающего от жажды человека. В этих условиях необходимость принятия решения была почти физической тяжестью, и он едва не рухнул в коридоре, перед дверью Подписывающего.

Он не мог верить никаким обещаниям - и меньше всего, пожалуй, Риварса. Если Пар-Хаворлем и его соплеменники будут изгнаны с земли, в неразберихе, которая, несомненно, начнется потом, Риварса может сменить кто-то из его соперников. А чего стоит слово Синворета? В конце концов, он всего лишь нул...

Тоулер потащился к выходу из дворца и затем по улицам до квартиры Элизабет. Нужно поговорить с ней обо всем, упорядочить мысли - ее мозг так же точен, как ее пальцы.

У Элизабет тоже были разговоры без утешительных результатов. Сменившись со смены, она нашла Питера Ларденинга и договорилась встретиться с ним через десять минут в одном из кафе туземного района.

Мужчина встал, когда она вошла в зарезервированный им бокс.

Чувствовал он себя неловко.

- Очень приятно поговорить с тобой, Элизабет. В последнее время ты, кажется, избегаешь меня.

- Странно. Это, скорее, меня все избегают.

- Это для твоего же добра, Элизабет. Я должен сказать тебе...

- Пожалуйста, Питер! Вспомни, что это я хотела с тобой поговорить.

- Хорошо. Начинай. Я заказал какао, буду тихонько пить и слушать. - Он обиженно смотрел на нее. Постепенно Питер успокоился. - Знаешь, ты удивительно нетрадиционная девушка, Элизабет.

Женщина опустила голову, вспомнив, как Тоулер говорил о ее традиционности. Вот насколько различался ее образ в глазах обоих мужчин. За последние несколько дней она стала застенчивой, начала обращать внимание на то, как ведет себя, что говорит, на то, как двигаются при ходьбе ее стройные бедра.

- Я хочу поговорить с тобой о Гэри Тоулере, - сказала она. - Вы несправедливы к нему. Ваш бойкот, - это так по-детски, Питер. Я хочу, чтобы ты использовал свое влияние на других переводчиков и покончил с этой глупостью.

- Только если он перестанет быть пешкой Хава.

Принесли какао, и Ларденинг взял себя в руки. Когда официант отошел, он начал с другой стороны.

- Пойми, Элизабет, для тебя должно быть очевидно, что я тебя люблю. Позволь тебя предупредить: Тоулер тебе не пара. Он никому не делает ничего хорошего. Когда-то я восхищался им, но теперь не понимаю, что-с ним происходит. Замечено, что он тебя навещает - в этой проклятой дыре ничего не скроешь. Поверь мне и не связывайся с ним. Если не знаешь почему - неважно, просто постарайся избегать его.

- Питер, Гэри нужна помощь, а не подозрения.

Она едва не сказала ему о связях Тоулера с Риварсом, нр в последний момент сдержалась.

- Это опасный город, Элизабет, здесь царствуют подозрения. Все мы на подозрении. Слуги Терекоми гнались за каким-то бедняком, когда я шел сюда. Что-то висит в воздухе, неужели ты этого не чувствуешь?

Он закурил, нервно затянулся и огляделся по сторонам.

- Напряжение растет, это чувствуем и мы, и нулы. Пять дней до отъезда Синворета... И эти пять дней могут стать адом. Я просто не хочу, чтобы ты была в это замешана. А Тоудер впутается в это, если не будет осторожен, и потому я прошу тебя держаться от него подальше.

Элизабет барабанила пальцами по столу.

- Ты не отвратишь меня от человека, которого я люблю, тихо сказал она.

Долгую, болезненную минуту он смотрел ей в глаза, потом встал.

- Если ты так считаешь...

Выходя, он бросил официанту монету. Элизабет не окликнула его, не попросила остаться.