Врата смерти. Том 1

«Похоже, я буду рад темнице, – подумал он. – Мне будет хорошо в прохладной успокаивающей темноте, в тишине, в молчании». Ему нужны были темнота и тишина. Ему нужно было время, чтобы обдумать все и разработать план действий. Ему нужно было время, чтобы избавиться от этих тревожащих ненужных чувств и мыслей, чтобы разобраться…

Это напомнило ему о вопросе, который он так и не успел задать:

– Я слышал о каком-то Пророчестве. Что это?

– Пророчество? – Понс искоса взглянул на Эпло и тут же отвел глаза. – Когда вы успели услышать о Пророчестве?

– Как раз после того, как ваш солдат попытался меня убить.

– О, но вы же тогда едва успели прийти в себя. Вы были в шоке…

– Но со слухом у меня все было в порядке. Герцогиня сказала что-то о пророчестве. И мне захотелось узнать, что это значит.

– Пророчество… – Канцлер задумчиво потер подбородок. – Постойте-ка, я попытаюсь припомнить… Должен признать, я тогда был в достаточной мере удивлен тем, что она об этом заговорила. Не могу даже представить себе, о чем она думала! В прошедшие века было столько пророчеств и столько пророков, что, понимаете… У нас пророчества рассказывают детям, как сказки.

Эпло видел лицо канцлера, когда Джера упомянула о Пророчестве. Понс явно не воспринял это как детскую сказочку.

Прежде чем патрин успел еще что-нибудь сказать, канцлер самым невинным тоном начал обсуждать руны на игральных костях, явно пытаясь выудить у Эпло информацию. Теперь настала очередь Эпло уходить от ответов. Вскоре, впрочем, канцлер оставил и эту тему. Дальше они шли по бесконечным коридорам в молчании.

В катакомбах было сыро, зябко, тяжело дышалось. К тому же в воздухе пахло тлением, и запах этот был почти физически ощутимым, налипал на язык, забивался в горло, как тяжелая маслянистая жидкость. Единственным звуком, раздававшимся в тишине подземных коридоров, были шаги сопровождавших их мертвецов.

– Что это? – внезапно раздался рядом новый голос.

Канцлер вздрогнул и невольно вцепился в руку Эпло – живой жался к живому в царстве мертвых. Сам Эпло почувствовал, что у него екнуло сердце. Он понимал, что чувствует Понс, а потому не стал упрекать канцлера за то, что тот дотронулся до патрина, хотя почти мгновенно стряхнул его руку.

Из тени в свет факелов вышла призрачная фигура.

– Пламя и пепел, ты меня напугал, хранитель! – Понс тяжко вздохнул и рукавом черного с зелеными рунами одеяния отер выступившую на лбу испарину.

– Никогда такого больше не делай!

– Прошу простить меня, милорд, но мы здесь внизу не привыкли видеть живых.

Человек поклонился. Эпло с немалым облегчением, в котором сам не желал себе признаваться, осознал, что перед ним живой.

– Лучше бы тебе к этому привыкнуть, – сурово проговорил Понс, явно желавший изгладить впечатление о своем недавнем испуге. – Здесь со мной – живой пленник, и Его Величество повелел хорошо с ним обращаться.

– Живые пленники, – проговорил хранитель, смерив Эпло холодным взглядом, – это чушь.

– Я знаю, знаю, но с этим ничего поделать нельзя. Этот…

Тут Понс подозвал хранителя и зашептал ему что-то на ухо.

Оба обернулись и взглянули на покрытые рунами руки Эпло. От этих взглядов холодок пробежал у него по спине, но он совладал с собой и даже не пошевелился. Будь он проклят, если позволит им увидеть его чувства!

На хранителя рассказ канцлера, похоже, не произвел большого впечатления:

– Каким бы странным он ни был, его нужно кормить, поить и следить за ним, не так ли? А я здесь один в ночную часть цикла, у меня нет помощников, хотя я не раз просил о том, чтобы мне прислали кого-нибудь…

– Его Величество знает… очень сожалеет, в настоящее время ничего нельзя сделать… – бормотал Понс.

Хранитель фыркнул, махнул рукой в сторону Эпло и отдал приказ одному из мертвых стражей:

– Отведите этого живого в камеру рядом с тем мертвым, которого доставили сегодня. Я смогу работать над мертвым и в то же время следить за живым.

– Я уверен, что Его Величество пожелает поговорить с вами утром, – вместо прощания сказал канцлер, обращаясь к Эпло.

«Я тоже в этом уверен», – подумал Эпло, но вслух этого не сказал. Он отодвинулся подальше от стражника:

– Скажите этой штуке, чтобы она не тянула ко мне лапы!

– Ну, что я говорил? – вопросил хранитель в пространство. – Тогда иди со мной.

Эпло и хранитель прошли мимо ряда камер, занятых мертвыми: некоторые неподвижно лежали на холодных каменных ложах, некоторые бесцельно расхаживали по камерам. В сумраке можно было разглядеть призраков, витавших возле своих тел; слабый бледный свет, исходивший от них, немного рассеивал мрак тюрьмы. Железные решетки с запертыми дверями позволяли видеть пленников, но не давали им покинуть их крохотные пещеры-камеры.

– Вы запираете мертвых на замок? – спросил Эпло, с трудом сдерживая смех

– настолько нелепым ему это показалось.

Хранитель остановился и принялся отпирать дверь еще пустующей камеры. Взглянув в камеру напротив, Эпло увидел тело принца с зияющей в груди раной. Его как раз укладывали на каменное ложе два кадавра.

– Разумеется, мы их запираем! Или вы полагаете, что я позволю им бродить повсюду и путаться у меня под ногами? Мне и так тут дел хватает. Поторопитесь. У меня времени мало. Покойники, знаете ли, свежее не становятся. Полагаю, вы захотите что-нибудь съесть и выпить?

Хранитель захлопнул решетчатую дверь и посмотрел сквозь прутья на патрина.

– Только воды.

Эпло вовсе не хотелось есть.

Хранитель принес кружку, просунул ее сквозь прутья и налил в нее воды из кувшина. Эпло глотнул – и тут же сплюнул. У воды был гнилостный привкус. Остатками воды Эпло решил распорядиться по-другому: смыл со своих рук и ног кровь принца.

Хранитель проворчал что-то, явно осуждая такой расход хорошей воды, но говорить ничего не стал. Он явно спешил начать работу с телом принца. Эпло улегся на жесткий камень – подстилка из травы-кэйрн не делала ложе мягче.

Сартан запел высоким голосом. Казалось, голосу хранителя вторили призрачные стоны, полные невыразимой скорби, но, может быть, это просто эхо отдавалось в коридорах. Призраки, сказал себе Эпло. Но эти звуки напомнили ему о псе, о его жалобном предсмертном вое, о взгляде, в котором читалась безграничная вера в то, что хозяин придет на помощь и спасет его, как это бывало не раз… Пес был верен ему и верил в него до конца.

Эпло стиснул зубы и отогнал горькие мысли. Сунув руку в карман, он вытащил оттуда рунную кость – прихватил ее во время игры. Во мраке он не мог разглядеть вырезанную на ней руну – просто вертел кость в пальцах, пытаясь распознать знак на ощупь…

Глава 25. СТАРЫЕ ПРОВИНЦИИ, АБАРРАХ

– А потом, отец, – сказала Джера, – призрак начал обретать образ, облик…

– Он стал материальным, дочь моя?

– Нет. – Джера задумалась, сдвинув брови, пытаясь подобрать верные слова.

– Он оставался бесплотным призраком. Если бы я попыталась коснуться его, то ничего не ощутила бы. Но я видела… черты, детали. Знак на нагрудной пластине его доспехов, очерк лица, линия носа, шрамы на его руках… Отец, я видела его глаза! Да, глаза! Он посмотрел на меня, на всех нас. Казалось, он одержал великую победу – такой у него был взгляд. А потом он… исчез.

Джера развела руками. Ее жесты и слова были настолько красноречивы, что Альфред словно увидел снова, как бесплотная фигура идет прочь и исчезает, как утренняя дымка тумана под лучами солнца.

– Это надо было видеть, – прибавил Джонатан, рассмеявшись ясным мальчишеским смехом, – Ох, какое стало лицо у старины Понса!

– М-мда, – протянул граф. Джера слегка покраснела:

– Милый мой супруг, это все действительно очень серьезно.

– Я знаю, дорогая, знаю. – Джонатан попытался придать своему лицу соответствующее выражение. – Но ты должна признать, что это действительно было смешно…

Уголки губ Джеры дрогнули в улыбке.