Лабиринт Минотавра (сборник)

– Дельтоиды… они совсем не похожи на всех остальных, – сказал ему Уэйн.

– Они не роботы?

– Нет, почему же, роботы. Только когда Великий Выдумщик создавал их, у него не заладилось что-то с условными рефлексами. Или же он сделал их такими нарочно. Во всяком случае, именно этого мнения придерживается Черная Звезда, церковь дельтоидов.

– И что же такое сделал с ними Великий Выдумщик? – не отставал Хеллман.

– Он научил их испытывать удовольствие от убийства, – ответил Хорхе.

– Держитесь крепче, ребята, – сказал Уэйн. – Попробуем перебраться через те скалы. Это единственный выход отсюда.

– И ты сможешь влезть на такую отвесную скалу? – удивился Хеллман.

– Сейчас выясним, – ответил Уэйн.

– Но ведь и вы тоже убиваете, – заметил Хеллман.

– Да. Но только машины. Дельтоидам же нравится убивать создания, наделенные интеллектом.

И он начал карабкаться вверх по почти отвесной скале, под которой затаилась группа машин в камуфляжной раскраске. Они пристально наблюдали за своими потенциальными жертвами.

Три раза Уэйн пытался преодолеть препятствие, и все три раза ему не хватало буквально нескольких сантиметров, чтоб забраться наверх. Лишь высочайшее мастерство, цепкость и исключительное чувство равновесия, присущие охотнику, не давали им всем скатиться вниз. Похоже, дельтоиды вовсе не спешили атаковать их, и Уэйн недоумевал, отчего они не выбрали столь удобный момент для нападения. Но причины этому выяснились несколько позже, когда все они уже находились в безопасности.

Но все это было потом, а сейчас они оказались просто в отчаянной ситуации. И Уэйн то и дело оборачивался, решая, не настал ли момент схватиться с врагом врукопашную. Хеллман и Хорхе помалкивали. Да и что им еще оставалось? Решения сейчас принимал только Уэйн. Бедняга, он едва не сорвался, когда земля вдруг поползла под его ногами. Дельтоиды заметили это и с шумом завели моторы – они опасались, как бы он не свалился им на головы. Но и им тоже досталось, казалось, вся земля вокруг разверзлась и готова была поглотить все и вся. Хеллману с Хорхе ничего не оставалось, как мертвой хваткой вцепиться в Уэйна и держаться из последних сил. Сам же Уэйн, оскальзываясь и спотыкаясь, стремился прорваться вперед. Но почва вокруг ходила ходуном, и Хеллман почувствовал, как его с ног до головы обдает пылью и мелкими камнями. И тут он вырубился.

Проснулся он от звона будильника.

Будильник?..

Хеллман открыл глаза. Он лежал в просторной постели, укрытый розово-голубым одеялом. А под головой – пышные и мягкие подушки. Рядом, на тумбочке, стоял будильник. Он и издавал этот пронзительный звон.

Хеллман нажал на кнопку и выключил звонок.

– Как самочувствие? – спросил чей-то голос.

Хеллман обернулся. Справа в большом уютном кресле сидела женщина. Молодая женщина. Можно даже сказать – очень привлекательная молодая женщина в оранжево-желтом одеянии. Кудрявые светлые волосы, серые глаза… Смотрели они на Хеллмана строго.

– Я в порядке, – пробормотал Хеллман. – Но кто вы?

– Я Лана, – ответила женщина.

– Я пленник? – спросил Хеллман.

Она рассмеялась.

– О боже, нет, конечно! Просто я работаю на этих людей. Вы в Пойктесме.

– Последнее, что помню, это как земля расступилась и…

– Да. И вы провалились в Пойктесме.

– А что с дельтоидами?

– Особой любви между дельтоидами и роботами Пойктесме не наблюдается. Пойктесмичи делают им строгий выговор за то, что вторглись на чужую территорию, и отсылают обратно. И дельтоидам приходится повиноваться, потому что это нарушение закона. Меня всегда смешит, когда наглые и самоуверенные дельтоиды удирают отсюда, поджав хвосты.

– Хвосты?

– Да, у дельтоидов есть хвосты.

– А я, знаете, как-то не разглядел, просто времени не хватило, – сказал Хеллман.

– Поверьте мне, у них действительно есть хвосты. Нет, есть и другая разновидность, бесхвостые альбиносы, но те обитают по большей части в долине Лемуртон. А это в целых восьмистах варсках отсюда.

– А варск – это сколько?

– Ну, один варск приблизительно равен земной миле. А еще равен пяти тысячам двумстам восьмидесяти юпам.

– То есть, по-нашему, футам, да?

– Да. Приблизительно.

– Но как же они умудрились провалиться в Пойктесме? Разве не знали, куда могут попасть?

– Откуда им знать! Ведь Пойктесме – это один из подземных городов!

– Ах, ну да, как глупо! – воскликнул Хеллман. – Подземный город! Как же это я сразу не догадался?

– Вы надо мной смеетесь, – сказала женщина.

– Ну, если и да, то так, совсем чуть-чуть. Я так понял, земля разверзается и позволяет провалиться в этот самый подземный город в тот момент, когда дельтоиды, того и гляди, схватят или убьют охотника за машинами, верно?

– Совершенно верно. Земная кора в этом месте совсем тонкая. Они это знают и обычно не суются в такие места. Вся эта территория целиком отдана в распоряжение пойктесмичей. И уж они выбирают, где им удобней жить, – на земле или под землей.

– Ну, вот кое-что прояснилось, – сказал Хеллман. – И где же они проживают, эти самые пойктесмичи?

– Ну как где. Здесь, разумеется. Я же сказала, вы в Пойктесме.

Хеллман огляделся по сторонам. Они ничего не понимал. Затем до него вдруг дошло.

– Так вы хотите сказать, это комната?..

– Не только комната, но и весь дом. Да, пойктесмичи – это роботы, изготовляющие дома.

И далее Хеллман узнал, что пойктесмичи начинают свое существование в виде крошечных металлических сфер, внутри которых находились столь же миниатюрные подвижные части, а также нечто вроде карликовой химической фабрики. И вот, развиваясь, они как бы разворачиваются, медленно и неуклонно создают вокруг себя домик. Они – настоящие мастера по работе с камнем и деревом. В более зрелом возрасте пойктесмичи изготавливают кирпичи, обжигаемые в собственной, встроенной в них печи. В среднем каждый такой робот может построить шести-, а то и восьмикомнатный дом. И естественно, что вначале сделанные ими дома не отличаются особой архитектурной сложностью в виде разных там ниш, комнат-»фонарей», портиков и прочее. Ведь они были вынуждены таскать на себе эти дома да еще раз в год производить перекраску. Но заложенные в них программы плюс присущий им изначально расовый фактор управления (сокращенно РФП) позволяют производить все более и более совершенные конструкции. Селятся они, в основном, на окраинах, причем каждый пойктесмич занимает выделенный ему акр земли. По ночам, согласно древней традиции, на улицах зажигаются фонари, а в окнах появляется свет. Есть у пойктесмичей и свои развлечения. Театр и то, что они называли домом с движущимися картинками. Но никаких картин там не показывают, поскольку пойктесмичи так и не овладели искусством создания кино. Да и потом, кому здесь ходить в театр? По сути, пойктесмичи являли собой симбиозную расу, но у них не было, что называется, партнера по симбиозу.

– Поэтому вы и оказались здесь? – спросил Хеллман у Ланы. – Чтоб жить с ними в симбиозе, в одном из домов?

– О нет, я консультант по дизайну, – ответила девушка. – Они страшно привередливы, особенно когда речь заходит о ковриках и занавесках. И еще импортируют вазы, покупают их у людей. Поскольку изготовление ваз изначально не входит в их программу.

– А когда можно будет встретиться с одним из них?

– Они хотели, чтоб вы сперва пришли в себя.

– Как это мило с их стороны.

– О, не обольщайтесь, у них есть на то свои причины. У пойктесмичей на все имеются свои причины.

Хеллман спросил, что произошло с библиотекарем и Уэйном, ибо считал отныне их обоих своими друзьями. Но Лана или ничего не знала об их судьбе, или же просто не хотела говорить.

Какое-то время Хеллман тревожился о них, но потом подумал, что, пожалуй, нет смысла. Ведь оба его друга сделаны из металла и способны за себя постоять.

Лана рассказала ему о своих друзьях и семье. Все они остались на Зоо Хилл. Вообще ей не очень нравилось прямо отвечать на вопросы Хеллмана, предпочитала говорить намеками. И еще очень любила вспоминать. Из того, что она говорила, у Хеллмана создалась некая идиллическая картина, примерно так представлял он себе жизнь полинезийцев или хиппи. Люди не перетруждались. У них были сады и поля, но работали на них исключительно роботы. По большей части на такие работы нанимали молодых роботов из городов Ньюстарта. Эти роботы считали, что в человеке есть что-то благородное. Остальные роботы называли их гуманистами. Но что ожидать от молодых… Все они неисправимые фантазеры!