Титан. Фея. Демон

Внутри, испытывая некоторую неловкость, Сирокко села. Ей хотелось задать столько вопросов, но она не знала, с чего начать.

— Как у тебя прошло? — наконец спросила она.

— Если ты о времени между столкновением и пробуждением здесь, то я тебя разочарую. Совсем ничего не помню.

Протянув руку, она осторожно погладила его лоб.

— И никаких головных болей? А головокружения? Надо бы Кельвину тебя осмотреть.

Билл нахмурился.

— Меня ранило?

— Да. И скверно. Все лицо у тебя было в крови, и ты потерял сознание. Только это я за считанные секунды и успела заметить. Но мне показалось, что у тебя пробита голова.

Билл коснулся своего лба, пробежал пальцами по вискам и затылку.

— Ничего такого не прощупывается. И синяков никаких не было. Знаешь, Сирокко, я…

Она положила руку ему на колено.

— Зови меня Рокки, Билл. Наверное, только из твоих уст меня эта кличка и не доставала.

Он помрачнел и отвернулся.

— Хорошо, Рокки. Я вот о чем хотел с тобой поговорить. Дело даже не в том… темном периоде, как его называет Август. Ведь я не только его не помню. У меня и о многом другом представление крайне туманное.

— Например?

— Например — где я родился, сколько мне лет, где я вырос и в какую школу ходил. Я представляю себе лицо моей матери, но не помню, как ее зовут, и не знаю, жива она или умерла. — Он потер лоб.

— Она жива и здорова. А живет в Денвере — где ты, между прочим, и вырос, — негромко сказала Сирокко. — Так, по крайней мере, было, когда она приглашала нас на твое сорокалетие. Зовут ее Бетти. Мы все ее очень любили.

Биллу вроде бы полегчало, но затем он снова повесил голову.

— Полагаю, это должно что-то значить, — сказал он. — Ее я все-таки запомнил, потому что она для меня важна. И тебя я тоже запомнил…

Сирокко заглянула ему в глаза.

— Но забыл, как меня зовут. Кажется, ты именно в этом никак не можешь мне признаться?

— Ага. — Билл совсем стушевался. — Вот чертовщина, правда? Август сказала мне твое имя, но не сообщила, что я звал тебя Рокки. Кстати, очень милое прозвище. Мне нравится.

Сирокко рассмеялась.

— Всю свою взрослую жизнь я пыталась от него избавиться, но вся таю, когда мне его нашептывают в самое ухо. — Она взяла его за руку. — Что ты еще про меня помнишь? Помнишь, что я была капитаном?

— Да, конечно. Даже помню, что ты была первой женщиной, под чьим началом я служил.

— В невесомости, Билл, неважно, кто у кого под началом.

— Но я вовсе не это… — Поняв, что Сирокко шутит, Билл улыбнулся. — Насчет этого я тоже, между прочим, сомневался. Мы вообще-то… в смысле, мы?..

— Трахались, что ли? — Она покачала головой — но не отрицая сказанное, а просто от удивления. — Как кошки. При каждом удобном случае. С тех самых пор, как я прекратила доставать Джина с Кельвином и заметила, что лучший мужчина на борту — мой старший механик. И знаешь, Билл, ты не обижайся, но мне даже нравится, что ты так себя держишь.

— Как "так"?

— Ну, что ты никак не мог заставить себя спросить, были мы… "в интимной близости" или нет. — Паузу перед "интимной близостью" она выдержала самую что ни на есть театральную и стыдливо опустила глаза. Билл рассмеялся. — Ты был точно таким же, когда мы только познакомились. Застенчивым. Похоже, теперь все как бы начнется снова, с самого начала. А в самом начале всегда все как-то по-особенному, правда? — Подмигнув ему, Сирокко подождала приличествующее время. Когда же Билл никак не отреагировал, она сама подошла к нему и прижалась потеснее. Ничего удивительного для нее тут не было; в тот первый раз ей тоже пришлось самой открыть свои чувства.

Когда поцелуй прервался, Билл оглядел ее и улыбнулся.

— Я хотел сказать, что люблю тебя. А ты меня всю дорогу перебиваешь.

— Этого ты раньше никогда не говорил. Быть может, тебе не стоит связывать себя обещаниями, пока память окончательно не вернется?

— Думаю, раньше я просто не понимал, что люблю тебя. Кроме того… все, с чем я остался, было твое лицо и это чувство. Я в него верю. И знаю, что говорю.

— Гм. Очень мило. А ты, случайно, не помнишь, что за этим обычно следует?

— Уверен, немного практики — и все вернется.

— Тогда тебе, кажется, снова пора послужить под моим началом.

Все вышло еще восхитительнее, чем в первый раз, — без той неловкости, что обычно этому сопутствует. Сирокко обо всем на свете забыла. Освещения хватало как раз на то, чтобы видеть лица друг друга, а гравитации — как раз на то, чтобы превратить соломенную подстилку в мягчайшие шелковые перины.

Безвременье этого долгого дня имело отдаленное отношение к неизменному свету Фемиды. Сирокко уже не требовалось никакое другое место; ей не хотелось никуда идти. Нет, никогда и ни за какие коврижки.

— Самое время закурить, — сказал Билл. — Вот бы сигаретку.

— Ага, и чтобы непременно стряхивать на меня пепел, — поддразнила Сирокко. — Пакостная привычка. А мне бы малость кокаина. Только он сгинул вместе с кораблем.

— Ничего, можешь завязать.

Билл до сих пор был в ней. Сирокко вспомнила, как ей это нравилось на «Укротителе». Лежать и ждать — а ну как сейчас опять все по-новой. У Билла обычно так и получалось.

Но на сей раз ощущения были не те.

— Знаешь, Билл, мне уже не очень приятно.

Он приподнялся на руках.

— Что, принцессу донимает горошина? Если хочешь, могу лечь снизу.

— Да нет, милый, горошина тут ни при чем. Все куда проще. Боюсь, ты сейчас с любым наждаком посостязаешься.

— А ты, думаешь, нет? Просто мне хватает такта, чтобы об этом промолчать. — Он перекатился набок и просунул руку ей под плечи. — Странно, что я несколько минут назад этого и не заметил.

Сирокко рассмеялась.

— Даже отрасти ты шипы, несколько минут назад я бы и этого не заметила. Но, если честно, хочется поскорей отрастить волосы. Ужасно по-дурацки себя чувствую. Да и чертовски неудобно.

— Думаешь, тебе хуже всех? Я-то ими с головы до ног обрастаю. Ощущение такое, будто блохи по всему телу кадриль пляшут. Извини, я малость почешусь. — Этим он и занялся, а Сирокко помогла ему со спины. — А-а-а! У-у-у! Я тут случайно не говорил, что люблю тебя? Идиот, я и понятия не имел, что такое любовь! Вот теперь я знаю.

В этот самый момент в дверь вошла Габи.

— Извини, Рокки, но я тут подумала насчет парашютов. Может, они на что сгодятся? А то один уже уплыл по реке.

Сирокко быстро села.

— И что с ними делать?

— Ну не знаю. Мало ли.

— Знаешь что, Габи… хотя, конечно. Ты права.

— Я просто подумала, что это хорошая мысль. — Глядя на пол, Габи поковыряла его ногой и только затем посмотрела на Билла. — Ну… ладно. Я подумала, может… удастся кое-что для тебя смастерить. — И она выскочила из хижины.

Билл сел и уперся локтями в колени.

— Я не слишком мудрено все это истолковал?

Сирокко вздохнула.

— Боюсь, что нет. С Габи будут проблемы. Понимаешь, она тоже вбила себе в голову, что меня любит.

ГЛАВА IX

В каком это смысле "до свиданья"? Куда ты собрался?

— Я уже все обдумал, — тихо ответил Кельвин. Потом снял свои часы и отдал их Сирокко. — Вот, возьми. Вам они будут нужнее.

Сирокко уже готова была взорваться от негодования.

— И это все объяснения? "Я уже все обдумал"! Черт возьми, Кельвин, нам надо держаться вместе! Мы по-прежнему одна экспедиция, а я пока еще твой капитан. Мы должны вместе работать на общее спасение.

Кельвин слегка улыбнулся.

— И что нам нужно для этого делать?

Сирокко подумала, что лучше бы он этого вопроса не задавал.

— У меня еще не было времени разработать подходящий план, — туманно объяснила она. — Но что-то мы наверняка сможем сделать.

— Когда что-нибудь надумаешь, дай мне знать.

— Я приказываю тебе остаться вместе со всеми.