Закон эволюции - роман завершен (СИ)

- Очень вряд ли, потому что я только начал. Когда закончу, он не сможет уже ни вызывать кого-то, ни пугать Вызовом. К счастью для меня и несчастью для него, мои финансы позволяют мне пересажать в инвалидные кресла сотню таких ублюдков. Не возражаете, если я продолжу?

Полицейские переглянулись, и мужчина сказал:

- Дело ваше.

Негр в этот момент попытался уползти, но астронавт наступил ему на спину.

- Куда-то намылился? Ты сотню просил, а я пока только семнадцать отсчитал.

- Пощадите! - взмолился тот, выплевывая разбитым ртом кровь, - не надо!

- В самом деле? Я тебе сейчас насчитаю столько, что тебе больше никогда не придется вымогать деньги. На всю жизнь хватит.

- Я не буду! Клянусь, я больше не буду! - прохрипел несчастный.

Маркус убрал ногу с его спины и присел рядом.

- Слушай меня внимательно, обезьяна. Найди себе работу и зарабатывай на жизнь честно. Если я еще раз увижу, или хотя бы узнаю, что ты вымогаешь деньги у людей - остаток своих дней ты будешь кататься на кресле с колесиками. Понял?

- П-понял.

- Вот и отлично. И дружку своему вихрастому передай, его это тоже касается.

Он выпрямился, окинул взглядом круг собравшихся на безопасном расстоянии зевак, и тут его окликнул полицейский.

- Если вы закончили - ваш ПЦП, будьте любезны, для занесения в протокол. Вам придет счет из больницы.

Маркус протянул ему свой наладонник:

- Маркус Коптев, астронавт и мизантроп, к услугам всех желающих!

Оппозиционер

Каспар приехал со свойственной ему точностью, к этому времени Маркус успел побриться и одеться, сменив давешний мундир ВВС на обычный пиджак, купленный поутру.

- Как настроение после вчерашнего? - сразу после приветствия осведомился Янек.

На долю секунды в голове Маркуса мелькнула мысль, что за ним установлена слежка, тем более что это было бы вполне рационально.

- Следите за мной?

- Вы угодили в полицейский протокол, о чем я, само собой, обязан был узнать. Вижу, вы начали входить во вкус использования возможностей, данных вам природой.

- Скорее, меня чем дальше, тем сильнее тошнит от беспредела, происходящего при всем честном народе, - мрачно отозвался Маркус. - В мое время такие вещи тоже происходили, но по темным переулкам, а не на широкой людной улице.

Каспар едва заметно улыбнулся:

- Оправдание самому себе найти можно всегда, не правда ли?

- Человек, поступающий согласно своим принципам, не нуждается в оправданиях.

- Тоже верно.

В этот раз обед был рассчитан только на четверых: помимо Маркуса, Каспара и Виттмана присутствовал еще магистр Хрбица, и астронавт пришел к выводу, что Первый заранее приготовился к словесной баталии, усадив возле себя ходячую энциклопедию.

Стол накрыли в самой высокой башне, откуда через большие, во всю стену окна можно было обозревать практически весь город. На этот раз трапеза больше напоминала японские традиции: порции еды маленькие, но блюда очень разнообразны, и Маркус только порадовался, что хотя бы приборы нормальные, с вилками-ложками вместо палочек. Хорошее настроение обедающим создавал оркестр из двух десятков музыкантов и дирижера.

Памятуя о манере вести застолье у Первого, он не стал сразу брать быка за рога. Пока в расход шли первые блюда - а их астронавт насчитал добрых двадцать наименований - беседа коснулась музыки и литературы, и Маркус был вынужден отдать Виттману должное: он фантастически начитан и знаком практически со всеми жемчужинами мировой литературы, начиная с шестнадцатого века и до начала третьей мировой войны. О том, как обстоят с этим дела в послевоенные века, он спрашивать не стал. Будет время - сам ознакомится, если есть с чем, конечно.

Затем появились служанки и дворецкие, первые блюда увезли на тележках, на стол выставили салаты - десятка три их! - и мясные блюда, среди которых преобладали вареные, ферментированные и полусырые, а также рыба. Несколько наименований жареного мяса и копченостей, по-видимому, предназначались для Маркуса, Виттман, Хрбица и Каспар, как приверженцы здорового питания, отдали предпочтение именно вареным блюдам.

Затем стали подавать десерт, а музыканты, отвесив поклон, скрылись за занавесом, и Виттман, откинувшись на спинку кресла, поинтересовался:

- Что скажете, капитан? Как вам наш город на первый взгляд?

- Город прекрасен, - спокойно ответил Маркус.

- А все остальное?

Астронавт вперил в Рейхсминистра жесткий взгляд:

- Зачем вы задаете мне вопрос, на который знали ответ еще до того, как предложили мне быть арбитром, оценивающим ваш так называемый прогресс?

Виттман пододвинул к себе чашку с шербетом и ответил:

- Я не знал. Все, что я мог знать наперед - что вы выросли в демократическом обществе, но ваша способность смотреть на вещи с разных точек зрения, равно как и ваша приверженность демократии, мне не были ведомы, и даже сейчас еще не известны до конца.

- То есть, мое высказывание о том, что в Доминионе царят первобытные порядки, Янек вам не передал?

Виттман кивнул:

- Передал, но это значит лишь, что вы плохо знаете историю и не умеете делать выводы из нее. Капитан, вы считаете наш порядок первобытным, потому что сильные имеют преимущество в этой социальной модели?

- Совершенно верно.

- Хорошо, - улыбнулся Первый, - а демократию вы считаете самой передовой моделью?

- Опять верно, - кивнул Маркус.

Улыбка Виттмана стала хитрой.

- А почему такие двойные стандарты, капитан? Вначале был первобытно-общинный строй, потом была демократия. В Греции, если вы историю призабыли. И только потом - феодализм, империализм и прочие. Следуя вашей логике, демократия не может быть наиболее передовой.

- Не путайте демократию в рабовладельческой Греции и демократию, при которой все равны. Это разные вещи.

- Тогда почему вы не желаете признать, что первобытные порядки и социальный строй Доминиона, в котором решены почти все проблемы предыдущих социальных моделей - тоже разные вещи?

- Потому что в вашей модели отсутствует понятие справедливости.

Виттман приподнял бровь:

- Вы это серьезно? Наше общество абсолютно справедливо, в отличие от демократии.

Маркус виновато развел руками:

- Знаете, когда мне говорят, что черное - это белое, я даже не знаю, что тут еще возразить.

- Хорошо, я попробую подвести вас к кое-каким выводам. Вы исходите из предпосылки о том, что справедливость в равенстве. Я прав?

- Абсолютно. Именно в равных правах суть демократии.

- Хорошо. Тогда такой вопрос. Для чего люди вообще объединяются в общество? То есть, вполне понятно, что мы с вами - стадные животные, но...

- Один момент. Вы как хотите, а я себя животным не считаю.

Виттман ухмыльнулся и скосил взгляд на Хрбицу.

- Магистр?

Тот проглотил порцию пудинга, промокнул рот салфеткой и продекламировал:

- Тип - хордовые, класс - плацентарные млекопитающие, отряд приматы, семейство гоминиды...

- Достаточно. Капитан, вы, конечно, можете не соглашаться, но единственное реальное отличие человека от обезьяны заключается в размерах мозга и как результат - в большем количестве нейронных связей, что обеспечивает нам гораздо большие возможности. Видите ли, мне как правителю человечества в первую очередь положено знать, кем же я правлю. Я мог бы многое вам рассказать, например о том, что такое высокое чувство, как любовь, есть результат выброса в мозг фенилэтиламина. Представьте себе, что вы встретили женщину, которую любите без ума... Тут вам делают инъекцию препарата, который нейтрализует фенилэтиламин - и вы мгновенно перестаете любить. Любовь испаряется. Жизнь есть форма существования белковых тел. И человек - такое же белковое тело, как все остальные. Только технически более сложное. Но вернемся к обществу. Вот вопрос: чем является общество с утилитарной точки зрения?

Маркус задумчиво посмотрел на собеседника. Виттман хитрит, это и бурундуку понятно. Вопрос коварный, с ловушкой. Знать бы, где она...