Сегодня-Позавчера_Послесловие(СИ)

Потом - бесконечные пересылки по сиротским приютам. Голодные годы Войны, работа - от темна до темна. Условия жизни в детском доме были не то, чтобы суровыми. Они были - безжалостными. Дети, по природе своей - безжалостны. Им не знакомо сострадание. Взрослых рядом с ними не было большую часть времени. Взрослым было не до них - война, у всех - море забот. Все, кто мог сражаться - были в Армии, а мужиков заменили женщины, старики и подростки. Дети почти круглые сутки были предоставлены сами себе. Они работали в цехах, где были только дети от 7 до 14 лет, они жили в бараке, где на сотню детей была только немощная старуха, даже летом не снимавшая валенок и почти круглые сутки дремавшая. Отношения среди детей строились по законам волчьей стаи. Именно тогда Маша прошла свою главную школу жизни. Именно сиротский приют её научил стойкости и непримиримости. У неё была своя собственная война.

Они толпами слушали репродуктор с сообщениями Совинформбюро, о том, как страна сражалась с врагом. Всем бараком зачитывали до дыр газеты с описаниями героических подвигов бойцов и командиров Красной Армии.

Именно тогда её мечта укоренилась и выкристаллизовалась. И Маша стала к ней двигаться. Целенаправленно. Надо учиться - она училась. Надо заниматься физкультурой - занималась. Она стала отличницей по успеваемости, по физической подготовке.

Добилась перевода в спецприёмник НКВД. Она стала единственной девочкой в классе. Она была единственной девочкой в приёмнике. Ради неё одной никто не станет организовывать женского класса (тогда практиковалось раздельное обучение - мальчики отдельно, девочки - отдельно, прим. авт.). Спецприёмник этот был аналогом суворовского училища. Но если в суворовских и нахимовских училищах из беспризорников готовили офицеров для армии и флота, то в их приёмнике готовили оперов НКВД. Натаскивали их, как собак. Дрессировали. И - пороли. Даже Машу. Причём, в этот спецприёмник был особый отбор. Отбирали не самых умных, не самых покладистых. Наоборот - самых отчаянных и дерзких беспризорников, от которых "вешались" остальные приюты для беспризорников.

Впервые Маша оказалась в особом положении. Как единственная девочка, она стала - неприкосновенной. Как волчица в стае. Из-за неё - каждый день драки! Но она - неприкосновенна. И это была проверка её женской силе. Тому, чему её учила бабушка.

После спецприёмника - полугодовая работа в "поле" сержантом милиции. Опять - на отлично! Поэтому - спецкурсы. И тоже - с отличием! Поэтому по окончании она - лейтенант, а не младлей, как все.

Жизнь была простой и понятной. Чёрно-белой. Противной и тошной, но - простой. Есть люди, а есть - уроды. Есть свои, остальные - чужие, а значит - враги. Есть цель, есть мечта, есть к ней - путь. Всё остальное - по боку! Есть - работа, служба, остальное - потеря времени. Есть коллеги, есть люди, нет - мужчин и женщин. Есть цель, всё остальное - средство её достижения. Но, есть ещё и Честь. До вчерашнего дня - просто Честь. Теперь - девичья Честь отделилась, образовавшись, вдруг, в самостоятельное понятие. Вчера Миша что-то сделал с Машей. Она лишилась невинности, но обрела намного больше!

Её большая Душа, зажатая рамками Разума, не терпела монохромности жизни. Разум - шёл к Цели, Душа хотела - Жизни. Красок, радости, счастья, любви. Работая среди таких же сержантов и офицеров НКВД, Маша не видела красок. Война выплеснула из людей всю гниль их пустых черепных коробок наружу. Страна захлёбывалась в этих нечистотах. Их, бойцов правопорядка было очень мало. Они - тоже тонули в этом дерьме. Они - ожесточились. Круглые сутки, складывающиеся в недели, месяцы и годы, солдаты закона и порядка жили и возились с преступниками, отступниками, уродами, прочими людьми с червивыми головами и сердцами, деклассированными элементами. Нормальные люди работали от зари до ночи, часто - ночевали прямо в цехах. Свои проблемы решали - сами. Милиция их просто - не видела. Поэтому, спустя некоторое время казалось, что в мире больше нет других людей, нормальных, простых людей с обычными человеческими понятиями и ценностями, остались - только уроды. Очень часто вместо задержаний - применяли оружие.

Первым в своей жизни Маша застрелила пьяного мужика, что смог открутиться от фронта, сказавшись инвалидом, принудил к сожительству вдовствующую солдатку с девочкой подростком, сев ей на шею. И - насиловал девочку с её 12-летия. А мать - знала, но терпела. Зачем? Зачем? Этот урод - задушил свою сожительницу. Избитая девочка прибежала в милицию ночью. Маша - дежурила. Она просто пошла и застрелила пьяного урода, что спал без штанов на остывающем теле изнасилованной им сожительницы. Он её придушивал - каждый раз. В этот раз - насовсем. Маша просто подошла и выстрелила в затылок спящему.

И её - не терзала совесть. Её коллеги - парни, смотрели на неё с какой-то опаской. Предлагали выпить. С недоумением, Маша - отказывалась. Вот после этого случая её и "сбагрили" на спецкурсы.

А Душа - требовала чего-то другого. И тогда Маша пристрастилась к книгам. За дежурство - прочитывая целую книгу. Тогда она и узнала, что Кузьмин - не только боевой генерал, конструктор, но и - писатель. За год Миша прочла целую библиотеку. Появилась, подспудно, тщательно подавляемая, Мечта о Прекрасном Принце. Айвенго.

А Разум - вел её к Цели. Перевод в Москву. Стажировка. И первое же задание - Мечта! Медведь, его среда, особая, искромётная. Люди, что именовались - Медвежата, жили рядом. Жили среди них, но, казалось - они жили в другом мире. Над этим болотом людских слабостей, людской боли и жестокости, над всей этой грязью, которую милиции приходиться разгребать и загонять в отстойники тюрем и исправительных лагерей. Как в том анекдоте, когда гинеколог вышел на улицу и удивился: "У них - лица есть?", так и Маше казалось, что мир состоит из уродов, уже совершивших мерзость или только собирающихся её, мерзость, совершить, но опасающихся последствий. А Медвежата - были - другие. Они - улыбались. На фоне остальных мрачных жителей страны, считающих, что улыбающийся тебе человек - или издевается над тобой, или дурачёк - бросалось в глаза. Они жили - иначе. Одевались - иначе, говорили - иначе. Реагировали - иначе. Как будто они не ходили по этой же земле, а приехали из какой-то другой, солнечной страны. Из той, про которую песня - про город золотой, с прозрачными воротами и яркою звездой.

И ей - задание на внедрение именно в эту среду. Наблюдение именно за этими людьми! Она все глаза сломала на Параде, смотря на них. На их смеющиеся лица, на их мундиры, увешанные наградами. На этих детей, ярких и праздничных, казалось, что это не дети, а - ангелы. Сироты, усыновленные Медведем. Как они были не похожи на тех сирот, что были в приюте вместе с Машей. Настолько разительное было отличие этой группы зрителей от остальной толпы на Параде, что даже - злило! Но, эмоции - эмоциями, а Разум говорил, что детям - повезло. И не злиться на них надо, а радоваться, что хоть кто-то проживёт нормальным, счастливым детством. И толика уважения к этому здоровяку с ребёнком на плечах, что развлекал детей, друзей и их супруг (как они одеты! Ах!) махал руками проезжающим парадным расчётам. Уважение, что он - поделился своим благосостоянием с этими детьми, не стал жить в своё удовольствие. Что хоть этим детям перепало счастье!

Медведь - был сказочно богат. Конструктор, генерал, писатель, композитор, хозяин целого таёжного архипелага! Ему приписывали несметные богатства. В их, рабоче-крестьянской стране - миллионер. Немыслимо! Но, Маша помнила, что не её одну это задело. Была прокурорская проверка деятельности Кузьмина. Говорили, что следователя специально назначили из "обиженных" Медведем. Толстяк, которого Маша видела в записи инцидента на даче Сталина. Тот самый. Обиженный. Медведь много кому ноги обтоптал. А этого - вообще призирал. Даже на официальных мероприятиях, слушаньях в суде, например, называл его животным прозвищем, отказывая в человеческом достоинстве, да ещё и женского рода, отказывая в мужском достоинстве. Не "Конь", например, "педальный". Или - "Конь в пальто". А именно - "Лошадь"! Этого следователя нельзя было обвинить в симпатиях к Кузьмину. Скорее - наоборот - в предвзятости.