Нф-100: Приключения метеоролога

- Ты покажи сейчас, Костя! - предложил Иванов. - А я за это время ему здесь методички рассортирую, чтобы знал, какую надо наизусть учить, а где просто прочитать достаточно.

2.

В шестиместном номере офицерской гостиницы было пусто и голо. Все соседи разъехались по летним лагерям. Что это такое - я пока не знал, а узнавать не стремился. И без того мозги, как шестая БЭСМ-ка[29], на предельной скорости новой информацией грузились... С утра и до ночи я, словно средневековый школяр, зубрил методы прогноза всевозможных погодных явлений. Это теперь занимало всё время, кроме скучных утренних построений и короткого ночного сна.

В офицерской столовой на завтраке, обеде и ужине между переменами блюд я своими словами рассказывал Иванову обо всём, что успел прочитать и запомнить в последние несколько часов. Периодически он и сам задавал вопросы, а потом говорил, какой раздел надо подготовить еще раз, а что уже можно условно считать усвоенным...

Дни эти так быстро проскочили сквозь меня, словно их и не было вовсе... А через неделю капитан Сидоренко, которого я в разговорах с сослуживцами уже привык титуловать "Дедом", после обстоятельного двухчасового допроса нехотя сообщил, что на трояк с двумя минусами я материал усвоил, а потому с завтрашнего утра могу приступать к дежурствам в качестве стажера.

- Молодец, поздравляю! - хлопнул меня по плечу Иванов в тот момент, когда, уж не помню каким именно образом, я очутился в коридоре. - У нас редко кто с первого раза проходит эту процедуру.

- До вас, Александр, это только у него получилось! - ладонью указал на Иванова Павловский. - Подтверди, Иван Борисович!

Ну, вот теперь я и отчество узнал. А то не везде удобно по имени к старшему по званию... Иван Борисович, значит.

- Кстати, про факс Дед тоже спрашивал, так что спасибо огромное вам обоим! - ответил я, пожимая им руки. - Без вашей помощи мне бы там ничего не светило!

- Дык... Это всё лень-матушка! - пошутил Павловский, - Она даже горами движет, а не только офицерами! Пока кое-кто к работе допущен не был, Ивану самому дежурить приходилось. Зато теперь у него есть стажер, которому предстоит пахать, пахать и пахать... Безответно и беспросветно... А сам Иван Борисович станет в это время молодого и раннего стажировать, то есть, по-русски говоря: баклуши бить да в потолок поплёвывать...

- А тебе уже и баклуш для меня жалко? - в том же шутливом тоне ответил ему Иванов. - Одно слово... Прапорщик!

Поняв, что они могут пикироваться до бесконечности, я решил проявить инициативу и повернуть разговор в практическую плоскость:

- А сколько времени обычно занимает стажировка, и что будет после неё?

- Сколько времени? - тут же стал серьёзным Иванов. - Это от обстоятельств зависит. До сих пор срок варьировал от пары недель и до бесконечности. Насколько уверенно работать станешь? Какие успехи начальству продемонстрируешь? А потом будет очередной экзамен. В принципе, на ту же тему, что и сегодня. Только спектр вопросов обширнее и спрашивать Дед станет строже. Сдашь - допустит к самостоятельной работе в простых метеоусловиях. Еще немного подучишься - следующий экзамен. На допуск к сложным условиям. Потом уже самый последний - к работе по минимуму погоды. Но до этого может и не дойти. Никольский, кстати, до самого дембеля в ПМУ[30] работал. Да, ты вначале в простых научись! На всё сразу не замахивайся... Завтра первое дежурство, вот и покажи - на что способен! Учись пожаднее, действуй порешительней. Здесь тетёх да неумех не любят, тут надо...

Иванов, похоже, сел на любимого конька и готов был наставлять стажёра дальше... Но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и меня окликнул Дед.

- Серов, ты еще не ушел? - посмотрел на часы капитан. - Тогда проведи занятие с солдатами. Чистку оружия. Иванов расскажет подробности. Пора тебе, Александр, к бойцам привыкать, а им - к тебе.

В ответ мы оба молча взяли под козырёк.

- Ты "калаш" когда в последний раз видел? - спросил меня Иван Борисович по дороге в казарму.

- Пять лет назад, - пожал плечами я. - В школе еще, на занятиях по военной подготовке. А дальше был сплошной "макар", да и тот без фанатизма: две разборки-сборки, одно стрельбище...

- Гм... Всё равно, не дрейфь! В случае нужды я тебя подстрахую. И держись там поувереннее.

После того, как бойцы расхватали оружие, в пирамиде остался один "бесхозный" АКМ.

- Чей? - спросил я строившего солдат сержанта.

- Рядового Холопушина, товарищ лейтенант! - ответил тот и, видя, что я "не в теме", добавил. - Он на гауптвахте!

Внешне автомат выглядел чистым и ухоженным, но проверить не помешает. Я набросил на плечо ремень осиротевшего АКМа и повел подразделение в учебный класс. Там солдаты под командой сержанта начали разбирать и чистить оружие, а я решил осмотреть автомат отсутствующего бойца. Иванов в мои действия не вмешивался, значит, никаких серьезных ошибок не заметил. Вот только временами выражение лица у него было уж очень ехидное. И у некоторых солдат тоже. Похоже, "армейская почта" донесла до казармы, что молодой лейтенант "из пиджаков"[31], а следовательно - службы не знает, и можно в его присутствии работой себя особо не утруждать.

И тут во мне как будто бесёнок какой проснулся. Они же все нового офицера гражданским тюфяком считают. Но в моих-то интересах эту репутацию как можно быстрее поломать. Иначе - прости-прощай все хитроумные замыслы...

Я положил автомат на середину свободного стола, снял наручные часы, заметил время и начал разборку. Левая рука привычно отстегивает магазин, правая одновременно с ней высвобождает из приклада пенал. Резкий рывок затвором, проверяем наличие патрона в патроннике. Левая поднимает оружие вертикально за цевье, палец правой давит на спусковой крючок.

Руки работали спокойно и слажено. Несмотря на более чем пятилетний перерыв, они помнили всю последовательность операций. В помещении восцарилась тишина... Легонько качнув затвором, я уронил боёк на стол. Рядом лег сам затвор. Быстрый взгляд на часы... Тонкая стрелка ушла вперёд на одиннадцать делений. Да, вот что значит отсутствие практики! В десятом классе на областных соревнованиях по НВП[32] я уложился по времени в семь с половиной секунд.

Заглядываю в ствол. Как ни странно, чистота идеальная... Гм... А стоит, пожалуй, побольше узнать об этом Холопушине. Сборка заняла шестнадцать секунд. Я оставил автомат на столе и подошел к Иванову.

- Иван Борисович, ствол у Холопушина сияет, как заново полированный. За что он на губу загремел?

- А? Это!? Долгая история... В общем, он курсант списанный. Дослуживает до демобилизации.

- Что?! И так бывает?

- Всякое случается... Поступит парень в училище, проучится там год-другой, а потом понимает, что не его это дело. И начинает пытаться уйти на гражданку. Тогда у него два пути: здоровье угробить или дисциплину нарушать. В основном народ по второму пути идет. Но опасно это. Можно до дисбата донарушаться. А этот Холопушин с четвертого курса училища по дисциплине списан. Так что он, в некотором роде - уникум!

- Это, в каком смысле?

- Да, во всех, куда ни глянешь! Нужно очень сильно постараться, чтобы с четвертого отправили дослуживать, обычно и с третьего-то сразу демобилизуют. Свои два года отслужил - и домой!

Бойцы уже собрали вычищенное оружие и ожидали команды. Не-е-ет! Шалишь, ребятушки! Не всё так просто...

Я подошел к худенькому пареньку в мешковатой новой гимнастерке, взял его автомат, снял крышку[33], вынул затвор и посмотрел ствол на свет. Что ж? Не идеально, конечно, но терпимо. Молодняк старается. Теперь проверим старослужащих. Вот этот щеголеватый азербайджанец, пожалуй, откровеннее всех сачковал. Посмотрим. Гм... Что и требовалось доказать!