Звезда Пандоры

 — Друзья, извините меня за опоздание, — произнес Оззи.

 Он дружески махнул рукой вице-президенту и зашагал к последнему пустующему креслу. Проходя мимо Найджела, он похлопал его по плечу.

 — Рад встрече, Найдж, давно не виделись.

 — Привет, Оззи, — ответил тот, стараясь казаться равнодушным.

 На самом деле они не встречались лично уже семнадцать лет.

 Оззи наконец добрался до своего места и с довольным вздохом уселся в кресло.

 — Кто-нибудь, дайте мне, пожалуйста, кофе. У меня зверское похмелье.

 Найджел быстро щелкнул пальцами, и Даниэль Алстер принес чашку кофе. Несколько членов Совета не могли скрыть своего неодобрения, вызванного бесцеремонным поведением легенды. А это, как догадывался Найджел, и было целью Оззи. Когда-то он считал, что омолаживаться Оззи совсем не обязательно: этот человек мог быть необычайно моложавым и без впрыскивания юношеских гормонов. Зато всеобщее признание и восхищение жителей Содружества принесли юному афро-латиноамериканцу чувство удовлетворения. Эти две культуры не смешивались между собой даже в политически корректном двадцать первом столетии, тем более на улицах Сан-Диего, где он вырос. Именно там Оззи в последний раз остался в дураках.

 — Мистер Айзекс, вы здесь в официальном качестве? — спросил Криспин Голдрич.

 Его аристократический английский акцент прямо-таки сочился негодованием.

 — Конечно, дружище, на этом мероприятии я представляю ККТ.

 За столом, где собрались самые могущественные люди, в своей повседневной лимонно-желтой рубашке и помятых просторных брюках цвета охры он выглядел абсолютно неуместно, и огромная копна волос в стиле «афро» ничуть не улучшала его вид. За три столетия просьб, убеждений и насмешек Найджел так и не уговорил его подстричься. Этому стилю больше никогда не было суждено вернуться, но Оззи все еще надеялся.

 — Не надо на меня оглядываться, — сказал Найджел. — Я отвечаю за финансовые вопросы ККТ, а Оззи — наш технический консультант при Совете.

 Оззи широко усмехнулся и подмигнул Криспину Голдричу.

 — Ну хорошо, — заговорила Элейн Дой. — Давайте все-таки начнем заседание.

 Большой экран над столом ожил вспышкой оранжевых и бирюзовых линий, сходящихся и исчезающих в его центре, словно в древней экранной заставке.

 — Добрый день, леди и джентльмены, — размеренным голосом поприветствовал их Развивающийся Интеллект. — Мы рады принять участие в собрании, которое, безусловно, войдет в историю.

 — Благодарю, — ответила вице-президент. — Что ж, прошу вас, Брюстер.

 Советник президента по науке окинул взглядом стол.

 — Я вряд ли могу что-то добавить к новостным выпускам унисферы, разве что подтвердить, что все это правда. ККТ по нашему запросу открыла разведочную червоточину в межзвездное пространство за Таньятой и при помощи собственной аппаратуры убедилась в свершении окутывания.

 — У нас более совершенное оборудование, чем телескоп Дадли Боуза, — сказал Найджел, оставив без внимания молчаливый кивок Томпсона Бурнелли. — Но, несмотря на это, информации слишком мало. Весь процесс занял около двух третей секунды. Мы уверены, что барьер не может быть физической оболочкой, это какой-то вид силового поля.

 — Поля, отсекающего видимый спектр, — уточнил Ли Ки.

 — Сам масштаб этого явления превосходит все наши возможности, — добавил Брюстер Кумар. — Эта проклятая штука не меньше тридцати астрономических единиц в диаметре. Я не думаю, что она имеет что-либо общее с молекулярными контактными экранами или даже с квантовыми полями.

 — А есть ли какие-нибудь теории, объясняющие природу барьера?

 — По паре дюжин в каждом университете Содружества, где имеется факультет физики. Но это не самое интересное, намного любопытнее его воздействие: это инфракрасный излучатель, следовательно, внутри сохраняется солнечная система.

 — Как это возможно? — спросила Габриэль Элс.

 — Основной принцип следующий: внутри барьера не наблюдается накопления энергии. Когда электромагнитный поток звезды доходит до барьера, он проникает сквозь него и выходит в виде тепла. Если бы этого не было, если бы барьер задерживал его, внутри мы получили бы эффект скороварки. Мы также подозреваем, что барьер и солнечный ветер преобразует в инфракрасное излучение, но на таком расстоянии настаивать на этом довольно трудно.

 — Другими словами, — заговорил Найджел, — кто бы ни установил оболочки, Пара Дайсона и сейчас благополучно существует внутри них. Условия там ничуть не изменились.

 — И это подводит нас к следующему вопросу, — сказал Брюстер Кумар. — Были ли эти барьеры созданы обитателями звездной системы или их наложили извне? Хотя ни один из этих вариантов ничем нам не поможет.

 — Чем нам может нанести вред их изоляционизм? — спросил Рафаэль Колумбия.

 — В нашей истории изоляционизм традиционно усиливался во времена военных потрясений, — пояснил Найджел. — Подобная ситуация могла возникнуть и на Паре Дайсона. Если барьеры были воздвигнуты чужаками, обитающими в этих двух звездных системах, мы можем допустить, что причиной их действий могли быть соображения безопасности. Если это так, они защищались от поистине ужасного оружия. Альтернативный вариант ничуть не лучше: какие-то другие расы настолько боялись их, что решили изолировать. В любом случае там враждовали две чужеродные расы, обе обладающие оружием и технологиями, настолько опережающими наши возможности, что их можно считать колдовством.

 — Спасибо, сэр Артур, — пробормотал Оззи.

 Найджел улыбнулся своему старинному другу: он сомневался, что кто-то еще в этом зале уловил его намек. Все присутствующие были моложе их по крайней мере на целое столетие.

 — Мне кажется, вы ошибаетесь, приписывая им человеческую мотивацию, — заметила Габриэль Элс. — Не могло ли стать причиной простое желание отгородиться от всей остальной Вселенной? В конце концов, сильфены — народ довольно обособленный.

 — Обособленный? — воскликнул Рафаэль Колумбия. — Они так распространились, что занятые ими планеты невозможно сосчитать.

 — Цель нашего Совета — обсудить развитие по наихудшему сценарию, — напомнила всем вице-президент. — И вероятность локальных конфликтов весьма высока.

 — К слову о сильфенах, — вставил Оззи. — Почему бы не спросить их о том, что там происходит?

 — Мы пробовали, — сказала вице-президент. — Они ответили, что ничего не знают.

 — Ох, да они говорят так обо всем на свете. Спросите их, наступит ли завтра рассвет, и они начнут скрести свои задницы, а потом спросят, что мы подразумеваем под «завтра». Им нельзя задавать прямые вопросы. Чтобы получить ответ, нужно обдурить этих бродячих мистиков.

 — Да, спасибо, мистер Айзекс, я это знаю. У нас достаточно экспертов по культуре сильфенов, и все они в самом срочном порядке изучают проблему. Надеюсь, что им удастся получить от сильфенов более содержательный ответ. А до тех пор нам приходится рассчитывать только на собственные силы. Отсюда и срочность заседания нашего Совета.

 Оззи бросил в ее сторону гневный взгляд и затем, надувшись, устроился поглубже в кресле.

 — Я не верю, что барьер вокруг звезд был установлен внешними силами, — заявил Ли Ки. — Это противоречит логике. Если вы кого-то боитесь, но имеете возможность изолировать целые звездные системы, нет смысла делать барьер проницаемым. Устройте из него скороварку или что-нибудь похуже. Нет, на мой взгляд, это оборонительное сооружение. К Паре Дайсона приближалось нечто очень скверное, и они захлопнули двери перед лицом опасности.

 — В таком случае где теперь это зло? — спросил Томпсон Бурнелли.

 — Да, действительно, — поддержал его Брюстер Кумар.

 — Прекратило свое существование, — бросил Оззи. — А вы все слегка впадаете в паранойю.

 — Потрудитесь объясниться, — бесстрастно предложил ему Томпсон Бурнелли.

 — Да ну, парень, Пара Дайсона в двенадцати сотнях световых лет от Таньяты. Все это произошло во времена господства Римской империи. Астрономия сродни истории.