Драконы Перна (сборник)

Она положила руки на клиновидную голову, размеры которой не уступали ее телу, повернула так, чтобы фасетчатые глаза зверя смотрели ей в лицо... и утонула в их радужном сиянии.

Ощущение счастья охватило Лессу, чувство нежности, теплоты, неподдельной любви и восхищения переполнило разум, сердце и душу. Теперь у нее всегда будет заступник, защитник, близкий друг, понимающий и разделяющий ее желания. «Какая она, Лесса, чудесная! — вдруг вторглась в ее сознание мысль извне. — Какая красивая и добрая, какая умная и отважная!»

Машинально Лесса подняла руку, чтобы почесать нужное место на мягком надбровье. При этом она слегка повернула голову — и вздрогнула, заметив распростертое на песке окровавленное тело.

Новорожденная печально моргнула: она огорчена тем, что заставила Лессу страдать... Лесса со вздохом погладила мягкую шею, доверчиво изогнувшуюся вокруг нее. Самочка пошевелилась, и одно крыло зацепилось за коготь на задней лапе; это причинило ей боль. Осторожно приподняв лапу, Лесса освободила крыло и уложила его вдоль спинной складки.

Теперь самочка издавала довольное, мягкое урчание, непрерывно следя за каждым движением Лессы. Она даже слегка подтолкнула девушку, подставив голову, и Лесса покорно занялась вторым надбровьем.

Внезапно она уловила, что ее подопечная голодна.

— Сейчас мы добудем тебе что-нибудь поесть, — заверила она, с изумлением ощущая происходящую в ней перемену.

Как могла она проявлять такое безразличие к людям? Ведь это грозное маленькое создание только что изувечило — очевидно, до смерти — двух девушек... И тем не менее Лесса ощущала, что все ее симпатии — на стороне зверя. Она должна защищать своего птенца — и это желание казалось ей самым естественным в мире.

Самочка выгнула шею, чтобы заглянуть Лессе в лицо. Она, Рамот'а, ужасно голодна! Она так долго находилась в яйце — совсем без пищи! Лесса, пораженная, поинтересовалась, откуда золотистое существо узнало свое имя. Как же она может не знать собственного имени, ответила Рамот'а, ведь оно принадлежит ей и никому больше!

И Лесса снова утонула в сиянии ее великолепных, выразительных глаз.

Не обращая внимания на слетевших вниз бронзовых драконов, не замечая их всадников, Лесса замерла, обхватив руками голову самого чудесного создания на всем Перне. Да, она предвидела и трудности, и победы, которые ждали ее впереди; но сейчас она понимала все ясней и ясней, что Лесса Пернская стала госпожой Вейра — во имя золотой Рамот'ы, отныне и навек.

 Часть II

ПОЛЕТ ДРАКОНА

Глава 1

— Если королева не должна летать, зачем же ей крылья? — спросила Лесса. Ей хотелось, чтобы слова прозвучали спокойно, словно продиктованные только здравым смыслом.

Лесса жаждала получить ответ, но, имея склонность слишком увлекаться, должна была соблюдать осторожность. В отличие от большинства перинитов всадники обладали способностью ощущать сильные эмоциональные движения.

Густые брови Р'гула неодобрительно сдвинулись. Он раздраженно сжал челюсти — и, прежде чем Лесса услышала ответ, она уже его знала.

— Королевы не летают, — категорически заявил он.

— Кроме периода спаривания, — добавил С'лел. Он дремал: сон посещал его легко и часто, хотя он и был моложе бодрого Р'гула.

Сейчас они снова поссорятся, подумала Лесса, застонав про себя. Она могла терпеть их споры с полчаса, но потом ей становилось дурно. Их желание наставлять новую госпожу Вейра в «Обязанностях перед Драконами, Вейром и Перном» слишком часто приводило к продолжительным дискуссиям о мелких деталях формулировок, которые ей надлежало запомнить слово в слово. Иногда — как, например, сейчас — у нее появлялась надежда поймать их на каком-нибудь противоречии и втянуть в словесный поединок, в ходе которого ей могли открыться одна-две новые истины.

— Королева поднимается в воздух только для спаривания, — согласился с поправкой Р'гул.

— Однако, — Лесса была терпелива, но настойчива, — если она может летать в период спаривания, значит, она может летать и в других случаях.

— Королевы не летают, — упрямо повторил Р'гул.

— Йора никогда не садилась на дракона, — пробормотал С'лел, часто моргая. Он всецело погрузился в размышления о прошлом. На его лице появилось выражение смутного беспокойства. — Йора никогда не покидала своего жилища.

— Она водила Неморт'у на площадку для кормления, — раздраженно заметил Р'гул.

К горлу Лессы подкатила горечь, она судорожно сглотнула. Похоже, ей придется снова выставить их отсюда — если не силой, то хитростью. Сообразят ли они, что Рамот'а просыпается слишком уж вовремя? Может быть, лучше разбудить Р'гулова Хат'а? Она усмехнулась про себя с некоторым самодовольством: осознание своей тайной силы, позволявшей ей общаться с любым драконом Вейра — зеленым, синим, коричневым или бронзовым, — мгновенно успокоило ее.

— На площадке для кормления она бывала слишком редко. Только тогда, когда ей хватало сил, чтобы заставить Неморт'у пошевелиться, — негромко возразил С'лел, покусывая нижнюю губу.

Р'гул бросил на С'лела пристальный взгляд, призывая его к молчанию, и, добившись своего, многозначительно постучал по грифельной доске Лессы.

Подавив вздох, она взялась за стило. Она уже переписала эту Балладу девять раз, слово в слово. Десять — магическое для Р'гула число. Традиционные учебные Баллады и Саги Бедствий, как и полное Уложение Законов, были скопированы ею ровно десять раз. Хорошо, если она поняла хотя бы половину, но зато ей удалось выучить их наизусть.

«Кипят моря, пески пылают, трясутся горы», — писала она.

Что ж, весьма возможно. При сильных сдвигах в земных глубинах это бывает. Один из солдат Фэкса в Руате однажды развлекал охрану историями времен своего прапрадеда. Тогда целая прибрежная деревушка к востоку от Форта сползла в море. Невероятной силы приливы были в тот год, а за Истой воздвиглась гора с пылающей вершиной. Через несколько лет она опустилась. Может быть, строка относится к тем событиям. Может быть.

«Пески пылают...» Действительно, говорят, что летом на равнине Айгена невыносимо жарко. Ни тени, ни деревьев, ни пещер — лишь сыпучая голая пустыня. В разгар лета даже всадники избегают тех мест... Стоит вспомнить, что песок на площадке Рождений всегда тоже теплый. Нагревается ли он когда-нибудь так, чтобы воспламениться? И, кстати, что его нагревает? Тот же невидимый внутренний огонь, что подогревает воду в купальных бассейнах всего Бенден-Вейра?

«Драконы знают...» Допускает с полдюжины толкований, а Р'гул не изложил даже традиционного. Означает ли это, что драконы знают о прохождении Алой Звезды? И каким-то образом свидетельствуют это... Каким? Испуская такой же протяжный стон, каким они провожают своего соплеменника, уходящего, чтобы найти смерть в Промежутке? Или драконы знают об Алой Звезде что-то особенное? И у них есть иное предназначение, не считая, конечно, их традиционной обязанности — сжигать в небесах Нити? Баллады умалчивают о подобных вещах, и никто не дает объяснений! И все-таки в этом имеется какой-то первоначальный смысл.

«Сталь, камень, пламя пускайте в дело...» Еще одна загадка. Почему все это перечислено подряд? Возможно, речь идет об огненных камнях? Или о чем? Сочинитель Баллады мог хотя бы намекнуть, в какое время года все это должно происходить. Или он так и поступил, сказав: «палите траву»? Любая растительность привлекала Нити, что и являлось традиционной причиной запрета на зелень вокруг человеческих жилищ. Но и камни не могли помешать Нитям зарыться в почву и начать размножаться. Только фосфиновое пламя, которое выдыхает дракон, пожевавший огненного камня, способно остановить их. Но в нынешние дни никто, даже всадники — за исключением Ф'лара и его людей, — не заботился о тренировках с огненным камнем и еще меньше думал о том, чтобы уничтожать траву около домов. Последнее время скалистым вершинам, веками очищавшимся до голого камня, позволяли весной покрываться зелеными ростками.