Троя

Ада наспех обняла кузена и тут же прижалась к супругу, обвив его шею рукой.

— Как там Оди… — начала она.

— Никто пока жив, но уже одной ногой в могиле, — тихо промолвил девяностодевятилетний мужчина. — Он потерял много крови. Дышит с усилием, все хуже и хуже. Лоэс говорит, через час или два ничто не поможет. Вот решаем, как нам следует поступить… — Он обнял жену за талию. — Даэман привез ужасные вести о своей матери.

Хозяйка Ардис-холла выжидающе посмотрела на друга. Неужели Марина окончательно отказалась переезжать? Они с кузеном дважды наведывались к ней за последние восемь месяцев, но так и не смогли переубедить упрямицу.

— Она мертва, — сказал молодой мужчина. — Калибан убил ее и всех обитателей башни.

Ада прикусила сустав пальца чуть ли не до крови, проговорила:

— О, Даэман, как я тебе сочувствую… — И только потом, осознав услышанное, прошептала в ужасе: — Калибан?

Рассказы Хармана об орбитальном острове Просперо уверили ее, что чудовище там и подохло.

— Калибан? — беспомощно повторила будущая мать, еще не стряхнувшая с разума бремя ночного кошмара. — Ты уверен?

— Да, — отвечал кузен.

Ада обвила его руками; напряженный и твердый, точно скала, молодой мужчина рассеянно погладил ее по плечу: должно быть, еще не пришел в себя от потрясения.

Разговор перекинулся на оборону особняка минувшей ночью. Войниксы пошли в атаку около двенадцати часов, тварей было не меньше сотни, а то и полутора — моросящий дождь и кромешная мгла не давали разглядеть наверняка, — и все устремились на частокол одновременно с трех разных сторон. Это было самое крупное и, без сомнения, самое слаженное нападение в истории Ардиса.

Защитники перебили войниксов перед самым рассветом. Вначале разожгли гигантские жаровни, потратив бесценные, сэкономленные нарочно для этой цели керосин и бензин-растворитель, осветив ограду и поля за нею, после чего обрушили на врага сущий шквал прицельного арбалетного огня. Болты далеко не всегда попадали по панцирям или кожаным наростам противников, гораздо чаще получалось наоборот, так что к утру колонисты лишились огромной части своих запасов, зато поубивали дюжины войниксов: команда Лоэса насчитала на полях и в лесу пятьдесят три недвижных тела.

Некоторые твари успели перепрыгнуть частокол (войниксы, подобно гигантским кузнечикам, умели скакать прямо с места на тридцать футов и выше) и прорвались к воротам, но не в сам особняк — там их остановили «тыловые бойцы» с острыми пиками. Восемь человек получили ранения, из них только двое пострадали всерьез: женщине по имени Кирик раздробило руку, а Ламан, приятель Петира, лишился четырех пальцев. Правда, в последнем случае виноваты были не вражеские лезвия, а свой же товарищ по оружию, неудачно замахнувшийся мечом.

Но именно соньер помог колонистам переменить ход битвы.

Харман поднял овальный диск со старой платформы джинкеров, расположенной высоко на крыше Ардис-холла. Хотя в машине имелось шесть мелких углублений с мягкой обивкой, позволяющих лежать навзничь, Петир, Лоэс, Реман и Ханна предпочитали стрелять с колена: мужчины из винтовок, дама — из лучшего арбалета, который смастерила своими руками.

Опускаться ниже шестидесяти футов, опять же из-за повышенной прыгучести войниксов, было рискованно, однако и этого оказалось достаточно. Даже в дождь и в кромешном сумраке летучим стрелкам удалось остановить нашествие тварей, которые носились, точно тараканы, и прыгали, будто саранча на сковородке. Харман повел соньер меж высоких деревьев у подножия и на вершине холма. Защитники пускали с укреплений тучи горящих болтов; катапультированные шары пылающего, шипящего бензина-растворителя озаряли темную ночь. Войниксы разбегались, воссоединялись и нападали снова, но после шестой попытки наконец убрались прочь. Часть их отправилась к дальней реке, часть — на северные холмы.

— Интересно, почему они отступили? — произнесла молодая женщина по имени Пеаен. — Почему перестали атаковать?

— Как это почему? — изумился Петир. — Мы перебили треть их войска!

Девяностодевятилетний мужчина скрестил на груди руки, мрачно глядя на тихо падающий снег.

— Кажется, я понял, о чем ты, Пеаен. Мудрая постановка вопроса. Действительно, что вынудило тварей прервать сражение? Кто-нибудь видел, чтобы войниксы реагировали на боль? Их можно убить… но не заставить горевать по этому поводу. Мне тоже неясно: почему они разбежались, вместо того чтобы биться с нами до последнего?

— Кто-то их отозвал, — вставил Даэман. — Или что-то.

Ада покосилась на кузена. В течение последних девяти месяцев решимость и силы молодого мужчины заметно крепли с каждым днем. И вот во что он превратился: безучастный вид, рассеянный взор, монотонный голос… Ужасная гибель матери если не доконала беднягу, то собиралась доконать в самом ближайшем будущем.

— Если войниксов отозвали, кто бы это мог сделать? — подала голос Ханна.

Ей не ответили.

— Даэман, — заговорил наконец Харман, — начни-ка свою историю еще раз, для Ады. И постарайся припомнить: вдруг ты что-нибудь упустил.

Длинная гостиная мало-помалу заполнялась людьми. Лица у всех были усталые. Слушатели не задавали вопросов и не перебивали рассказчика.

Скучным, бесцветным тоном Даэман поведал о бойне в башне Парижского Кратера, о пирамиде из черепов, о единственном не забрызганном кровью предмете — туринской пелене, о том, как сумел ее активировать позже, отправившись по факсу кое-куда еще… Он решил не уточнять, куда именно. Зато изложил все подробности насчет появления дырки над городом и описал вышедшую оттуда гигантскую тварь — нечто вроде мозга, передвигающегося на невообразимых руках.

После передышки, по его словам, Даэман вернулся ненадолго в Ардис. Охранники павильона, стоявшие на укреплениях с оружием и зажженными факелами, рассказали ему про ночные перемещения войниксов, про шум сражения и всполохи огненных шаров, долетающие со стороны особняка. Мужчину так и разбирало отправиться туда пешком, но люди на баррикадах отговорили пускаться в путь затемно, да еще через лес, полный войниксов: ведь это была бы верная смерть.

И тогда кузен Ады оставил туринскую пелену капитанам охраны — Касману и Греоджи, поручив одному из них факсовать на Чом или в иное безопасное место, если твари вздумают напасть до его, Даэмана, возвращения.

«Мы уже и так хотели воспользоваться узлом, когда эти мерзавцы атакуют, — отвечал Греоджи. — Установили даже очередность: одни уходят, остальные прикрывают. Не рисковать же головами ради павильона!»

Бывший коллекционер бабочек молча кивнул и факсовал обратно в Парижский Кратер.

Выбери он Дом Инвалидов — тот, что поближе к центру, — не говорил бы теперь со своими друзьями, однако Даэман предпочел Охраняемого Льва. Главная часть Парижского Кратера переменилась до неузнаваемости. Портал оставался на прежнем месте, источая бледный солнечный свет, но середину города сковала ветвистая сеть из голубого льда.

— Неужели там такая стужа? — поинтересовалась Ада.

— Когда подойдешь поближе, то да, — пояснил молодой мужчина. — А в нескольких шагах поливал обычный промозглый дождик. Думаю, это и не лед вовсе. Просто что-то холодное и прозрачное, но живое, вроде паутины на айсберге. В сердце Парижского Кратера эта дрянь затянула каждую башню, улицу и бульвар.

— Ты нашел то… ну, существо… которое вылезло из небесной дырки? — спросила Эмма.

— Нет. Не смог подобраться. Никогда еще не видел столько войниксов. Здание Охраняемого Льва — вы ведь помните, это старинный транспортный центр на рельсах, с удобными посадочными площадками на крыше, — так вот оно кишело мерзкими тварями… — Даэман покосился на девяностодевятилетнего товарища по приключениям. — Мне даже вспомнился Иерусалим.

— Так много? — только и произнес Харман.

— Так много. Но еще не все. Я кое-что не рассказал.

Все молча ждали. Снаружи продолжал валить белый снег. Из лазарета донесся стон, и Ханна сбежала проверить, как чувствует себя Одиссей-Никто.