Т. 11 Угроза с Земли

— Вот уж не думал, что вы помните время, когда люди еще не летали, — сказал Нолан.

— О, что вы, я уже в годах. Да уже здесь лет десять прожил, не меньше.

— А по свежему воздуху не скучаете?

— Нет. Когда я подавал напитки на Сорок второй улице, свежего воздуха там не было и в помине, так что не по чему скучать. А здесь мне нравится. И всегда есть что-то новое. Сначала атомные лаборатории, сейчас вот «Пегас». Но это — не главная причина. Мне здесь нравится. Здесь мой дом. Вот посмотри.

Он взял с полки коньячный ингалятор, большой, хрупкий хрустальный шар, закрутил его и подкинул прямо вверх, к потолку. Он поднимался медленно, грациозно, затем надолго завис в верхней точке, словно не желая возвращаться, и начал опускаться медленно, словно парашютист в замедленном кадре на экране. Пит смотрел, как ингалятор проплыл мимо его носа, а затем легко взял его двумя пальцами и вернул на полку.

— Видел? — спросил он. — Вот оно — тяготение одна шестая g. На Земле у меня все время опухали ноги, когда я стоял за стойкой, а здесь я вешу всего тридцать пять фунтов. Нет, мне нравится здесь, на Луне.

ТЯЖЕСТЬ НЕБЕС

По помещениям орбитальной станции разнесся голос:

— Всем факел-пилотам! Немедленно явиться к коммодору!

Джо Эпплби выключил душ, намереваясь послушать сообщение, но продолжения не последовало.

Меня это не касается, подумал он с удовольствием, я в отпуске.

Но не мешало бы убраться побыстрее. Пока не передумали…

Он оделся и, выйдя из душевой, зашагал по коридору. Коридор проходил по внешнему кольцу станции — этакого огромного колеса, висящего в небе, и медленное вращение этого колеса рождало силу, прижимающую ноги к полу, — некое подобие гравитации.

Едва Джо достиг своей каюты, громкоговоритель повторил:

— Всем факел-пилотам — явиться к коммодору! — И через мгновение добавил: — Лейтенанту Эпплби — явиться к коммодору!

На этот раз Эпплби с удовольствием — и достаточно грязно — выругался.

Каюта коммодора была переполнена. Кителя большинства присутствующих украшали серебристые факелы — эмблемы факел-пилотов. Лишь главный врач да сам коммодор Бэррио носили эмблемы ракетчиков.

— …ситуацию, — сказал коммодор, когда Эпплби вошел в каюту. Скользнув взглядом по опоздавшему, коммодор закончил: — Таким образом, станцию «Прозерпина» может спасти только аварийный прыжок к Плутону. Есть ли вопросы?

Вопросов у присутствующих не нашлось. У Эпплби вопросы были, но он, как всякий опоздавший к командиру, решил не высовываться.

— Прекрасно, — подытожил Бэррио. — Джентльмены, этот кусок по зубам лишь факел-пилотам. Кроме того, дело касается лишь добровольцев.

Отлично, подумал Эпплби. Сейчас найдется прыткий юнец, и остальные смогут со спокойной совестью очистить помещение. Этак я даже успею на следующий шаттл. И вниз, к Земле…

— Добровольцев попрошу остаться, — сказал коммодор. — Остальные могут быть свободны.

Превосходно, подумал Эпплби. Только не бросайся к дверям сломя голову, малыш. Держись с достоинством и постарайся затесаться между парнями повыше ростом.

Парни повыше ростом остались сидеть на месте. Низкорослые последовали их примеру.

Джо Эпплби почувствовал себя обманутым, но сыграть отступление в одиночку пороху не хватило.

— Благодарю вас, джентльмены, — спокойно сказал коммодор. — Не могли бы вы подождать в кают-кампании?

Эпплби, недовольно ворча, тут же растворился среди серебристых факелов. Конечно, он хотел бы смотаться к Плутону, но не в тот момент, когда в кармане лежат отпускные документы!..

Как и все факел-пилоты, он поплевывал на огромные расстояния. Это старики-ракетчики смотрят на такие полеты испуганными глазами. Для факельного же корабля, с его постоянным ускорением, сходить к Плутону — как два пальца о… Впрочем, стариков можно понять. По тем орбитам, какими пользовались ракетчики, Юпитер и обратно — это пять лет жизни. До Сатурна вдвое дольше. Уран — еще вдвое, Нептун… Что же касается Плутона, то на эту планету ни один ракетный корабль вообще никогда не покушался — для такого полета нужны мафусаилы, которым не жалко выбросить из жизни девяносто лет. А потому плацдарм на Плутоне завоевали лишь факельные корабли. С их помощью и создали станцию «Прозерпина». Криологическая лаборатория, пункт наблюдения за космической радиацией, обсерватория, занимающаяся измерением параллаксов, физическая лаборатория — и все это в пятислойном куполе, защищающем людей и оборудование от невыразимого космического холода…

А примерно в четырех миллиардах миль от станции «Прозерпина» Джо Эпплби шагал за одним из товарищей по профессии в кают-кампанию.

— Эй, Джерри! — окликнул он. — Не скажешь ли мне, куда это я собрался добровольцем?

Джерри Прайс оглянулся:

— Э, да тут припозднившийся Джо Эпплби!.. О’кей, но с тебя выпивка.

Сказано — сделано. Когда они расположились за столиком в кают-кампании, Джерри объяснил, что с «Прозерпины» пришла радиограмма. На станции эпидемия болезни Ларкина.

Эпплби присвистнул. Болезнь Ларкина вызывалась мутировавшим вирусом, по-видимому, марсианского происхождения. В крови заболевшего резко падало количество эритроцитов. Затем — очень быстрая смерть. При лечении помогал только метод массированного переливания крови в течение всего периода болезни.

— А посему, мой мальчик, — заключил Джерри, — кому-то придется на всех парах нестись к Плутону с запасом консервированной крови.

Эпплби нахмурился:

— Мой отец в свое время дал мне два совета — всегда держать рот на замке и никогда не лезть в добровольцы!

Джерри ухмыльнулся:

— В добровольцы мы вроде бы и не лезли…

— А на сколько рассчитан полет? Дней на восемнадцать? Дело в том, что у меня кое-какие обязательства на Земле.

— Восемнадцать дней полет длится при одном g. А в данном случае, я думаю, перегрузки будут покрепче. У них там кончаются запасы крови. Да и доноров не осталось.

— Покрепче — это сколько? Полтора g?

Прайс пожал плечами:

— Полагаю, два.

— Два g?!

— А что такого? Люди выдерживали и побольше…

— Ага, конечно! При кратковременном импульсе… А тут речь идет о днях. Два g, да будет тебе известно, великолепно сажают сердце. Особенно, если еще придется вставать…

— Тебе-то чего скулить? Вряд ли тебя выберут, раз у них есть такая героическая натура, как я. Так что когда будешь в отпуске, вспоминай обо мне. Я буду ангелом милосердия, с мрачной решимостью на лице попирающим бездонные пустыни Космоса… Возьми-ка мне еще выпить.

А ведь он прав, подумал Эпплби. И поскольку нужны всего два пилота, то у меня есть хороший шанс попасть на следующий шаттл.

Он достал из кармана черную записную книжку и с энтузиазмом принялся изучать номера телефонов.

— Сэр, вы — лейтенант Эпплби?

Джо обернулся. За спиной стоял посыльный коммодора.

— Да, я — лейтенант Эпплби.

— Сэр, коммодор просит вас немедленно явиться к нему.

— Иду! — Джо поймал взгляд Джерри. — Так кто из нас более героическая натура?

— Ты, разумеется! — Джерри улыбнулся, — Не взять ли мне на себя заботу о твоих обязательствах на Земле?

— Перебьешься!

— Перебьюсь, конечно… Что ж, парень, удачного тебе полета!

У коммодора Бэррио сидели врач и какой-то лейтенант, выглядящий старше Джо.

— Присаживайтесь, Эпплби, — сказал Бэррио. — Вы знакомы с лейтенантом Клюгером? Это ваш капитан. А вы пойдете вторым пилотом.

— Слушаюсь, сэр!

— Эпплби, мистер Клюгер — самый опытный факел-пилот из тех, что у нас есть. А вас выбрали потому, что, по медицинским данным, у вас исключительная выносливость к перегрузкам. Это будет тяжелый полет, Эпплби.

— Каков уровень перегрузок, сэр?

Бэррио заколебался. И наконец сказал:

— Три с половиной g.

Три с половиной g!.. Джо мысленно присвистнул. Это не перегрузки — это испытание на разрыв…