Удаленный контакт. Сборник рассказов

Без даты

Иконы мироточат уже все, сколько есть в храме, даже засиженная мухами бумажная репродукция Покрова в сторожке. Сказал плотнику срочно сделать для нее киот.

Без даты.

Бухгалтер и казначей жалуются, что не успевают снимать кружки для пожертвований — когда они переполняются, люди начинают класть деньги рядом, прямо на пол храма. Кроме того, многие бросают в кружки сережки и кольца, и они застревают в щелях. Сказал проверять и снимать кружки регулярно, а на подсчет денег подключить женщин из просфорной.

Без даты

Служил сегодня литургию. Обедать пошел домой, как и обычно. Возвращаясь, приметил мальчика лет десяти, который шел впереди меня. Думал, он свернет где, но он так и дошел до храма, остановился на секунду, огляделся, и обратился к нашей вратарнице бабке Лене: «Правда, что у вас в церкви все иконы плачут?», — а та зачем-то стала долго и нудно объяснять ему разницу между понятиями «храм» и «Церковь». Я подошел сзади, потрепал мальчонку по голове и сказал: «А ты войди да посмотри». Тут он, пожалуй, и вошел бы, но подслеповатая Лена, только теперь заметившая меня, ринулась вперед, чтобы взять благословение, и едва не сбила парнишку с ног. Он не на шутку перепугался и бросился прочь. Выговорил я бабке Лене — а ей что, как с гуся вода.

Не успел войти в кабинет, а ко мне уже бухгалтер с казначеем — Д.Ф., весьма известный в нашем городе предприниматель, хочет сделать крупное пожертвование непосредственно в церковную кассу. Дожидается меня в трапезной.

Не порадовало, если честно. Деньги приобретаем, души — теряем. Куда пошел от нас этот мальчонка?

Без даты.

Наверное, меня переведут. О. Гавриил приезжал забрать из церковного гаража свою вторую машину, о чем я давно его просил, и по секрету передал, что указ уже готов. Какой-то приход в селе Глухие Кушири — даже не знал, что у нас в епархии есть такой. Рядом с селом, вроде, колония-поселение. А новым настоятелем здесь будет Феодосий. Вряд ли о. Гавриил врет — незачем ему. Подумывал о том, чтобы написать в патриархию, но не стал. Вместо этого съездил в монастырь к архимандриту Сергию, исповедался, просил наставления — он тоже писать не благословил.

Сказал матушке помаленьку собирать вещи. На все воля Божия.

Бывший настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы скончался спустя три года от туберкулеза, заразившись им от заключенных колонии. Похоронен в селе Глухие Кушири. Отец Феодосий настоятельствовал совсем недолго, и вскоре был смещен; его место занял бывший келейник архиепископа N-ской епархии, принявший постриг, рукоположенный в иеромонахи и получивший назначение на приход Покрова Пресвятой Богородицы в один и тот же день. Молодой священник, переведенный в Кривиху, сумел отстроить храм св. Вонифатия и своим безупречным образом жизни заслужил уважение не только прихожан, но и всех жителей села. Отец Василий, лишенный сана, вторично женился и ныне работает учителем в школе № 29 города N.

АЛЛЕГОРИЯ

Попытка сопротивления

Все тюрьмы похожи, однако имеются и отличия. В одной баланда жиже, чем должна быть, в другой правила строже среднего уровня, в третьей — надзиратели паскуднее, чем в остальных.

Все тюрьмы похожи — не только в пространстве, но и во времени. Порядки в них зависят скорее от страны приписки, чем от текущего момента. И если не меняется страна и ее народ, соответствующие заведения двадцать первого века, после множества мелких, крупных, а также кардинальных реформ, после смены правительств и президентов, вряд ли будут отличаться от тех же заведений века двадцатого. Или двадцать третьего. Или третьего тысячелетия.

Этот следственный изолятор был не самым худшим. И даже получше многих.

Подумаешь, сорок человек в камере, рассчитанной на двадцать. Раньше бывало покруче.

Но можно договориться, заплатить кому надо, и тебя переведут в нормальное, почти жилое помещение, одно из тех, что показывают журналистам и комиссиям общественных правозащитных организаций.

Нет денег — ну, тогда извини. У нас для всех одни правила. И условия для всех равные.

Опытные люди знают — между настоящей тюрьмой и следственным изолятором разница такая же, как между парной и баней, но человеку, попавшему в баню с улицы, может показаться, что и здесь уже достаточно жарко, а иному будет чрезмерно горячо. Еще правильнее было бы назвать следственный изолятор предбанником системы исполнения наказаний, раз уж здесь содержатся граждане, юридически пока невиновные. Да только ни заключенные-первоходки, ни надзиратели оценить столь тонкие нюансы не в состоянии. Первые — потому, что они здесь впервые, а ведь все познается в сравнении. А для надзирателей подследственный — тот же преступник, поскольку рано или поздно он им и станет. Попал за решетку — значит, виноват, и вскоре осознаешь это. Не зря ведь сказано, что чистосердечное признание — царица доказательств.

Кого удивит, если матерый рецидивист вдруг начнет искренне каяться во всех своих грехах следователю, навешивая на себя все более длинные срока вплоть до пожизненного? Да никого! У каждого, знаете ли, совесть есть, и она может внезапно проснуться. А человеку, ранее несудимому, только естественно признаться в содеянном, облегчив душу.

Особенно, если ему перед этим дали поприсутствовать на допросе рецидивиста.

Впрочем, и настаивать на собственной невиновности никто не запрещает. Настаивай сколько хочешь, если уверен, что выдержишь характер. Никакого рукоприкладства и превышения полномочий со стороны следователей — боже упаси! Травмы и побои заключенные получают исключительно в результате взаимных конфликтов и негативного отношения друг к другу.

И ведь можно заплатить кому надо, тем самым избежав большинства следственных процедур. А если заплатишь много, то и вовсе отделаешься условным сроком.

Нет денег? Извини. У нас один закон для всех.

Так и течет жизнь в тюрьме. Сотрудники здесь привыкли ко всему — начиная от голодовок и кончая жалобами в Европейский суд по правам человека. Что поделаешь, людям всегда мало тех прав, которые они уже имеют.

Заключенные тоже ко всему привыкли. Отбили почки? Не беда. Можно жить с отбитыми, хотя и не так комфортно, как раньше. Зато теперь ты уверен, что твои органы не пойдут на трансплантацию какому-нибудь заграничному дяде. Конечно, у нас не Китай, где осужденных на казнь потрошат почти официально; да и саму смертную казнь давно отменили, однако быть слишком здоровым как-то неспокойно. Мало ли…

Но иногда попадаются зеки, которые совершенно конкретно ставят своей целью испортить администрации жизнь. В этой тюрьме их было целых двое — по одному на мужскую и женскую половины заведения. Он рисовал на стенах картины, а она пела в открытое окно камеры сквозь решетку.

Его прозвали Рафаэлем, а ее — Мадонной. Почему из всех певиц выбрали Мадонну? Сочетание имен понравилось, и будоражащая фантазию двусмысленность. Именно песни с женской половины вдохновили подследственного живописца на его первый шедевр. И он, как настоящий Рафаэль, тоже нарисовал девушку, которую никогда не видел. Без ребенка на руках, но вышло так хорошо, что даже у бывалых зеков щемило сердце и щипало глаза. Особо дотошные не поленились заполучить детальное описание внешности Мадонны по тюремной почте, и оказалось, что портрет полностью соответствует оригиналу.

Вообще-то, заниматься творчеством заключенным не возбранялось. Они и стихи писали, и прозу, и рисовали тоже; устраивали камерные и межкамерные конкурсы, а в коридорах висели стенды с отобранными администрацией рисунками, что окончательно придавало изолятору вид образцово-показательной тюрьмы.