Зов Голубых пустынь

И священник-заклинатель пер Иеро Дистин, Страж Границы и киллмен, тоже погрузился в мир древнего Знания.

Это была очень странная библиотека. Те люди, что чудом остались в живых после ужасов Смерти, переписывали на серебристые пластиковые листы все подряд. Исследователи Аббатства обнаружили в подвале давно рассыпавшегося дома и научные труды по биологии, математике, физике, химии, и медицинские и фармацевтические руководства, рецептурные справочники, и учебники по программированию, и руководства по строительству компьютеров, и романы, сборники стихов, газетные статьи... Те, кто посвятил свои жизни сохранению Знания, не упускали ни единого печатного слова, сумевшего пережить огонь и яростные бури, пронесшиеся над Землей после того, как ненормальные предки-воины решили покончить с собой и со всем человечеством. И сохраняли они не только слова. Безымянные труженики старательно копировали все иллюстрации, какие только имелись в текстах. Копировали тщательно и точно... вот только, к сожалению, далеко не все они обладали нужным для рисования талантом.

Здесь были тексты на множестве разных языков, существовавших тогда на Земле. Большая часть этих языков была полностью забыта, и такие листы откладывались в отдельное хранилище - их предстояло расшифровывать. Но для этого нужно было сначала найти учебники этих языков. Если же учебников обнаружить не удастся - рукописи будут ждать лучших времен.

И еще здесь были тексты, не имевшие ни начала, ни конца. И тоже на разных языках. Те, кто копировал все это, делали перед началом текста специальную пометку, означавшую, что текст попал в руки переписчиков именно в таком виде. Иные тексты начинались с половины слова, но ни один из переписчиков даже не сделал попытки восстановить такое слово в его изначальном виде. Иеро не мог понять, почему они так поступали. Ведь они наверняка знали, что значат эти слова... ну, пускай не все, но многие. Но дело было даже не в этом. Эти обрывки в основном представляли собой куски газет и журналов, которых до Смерти выпускалось огромное количество. Тогда люди не экономили бумагу и электричество, да к тому же интересовались массой вещей, о которых теперь никто ничего не знал. Но иной раз и тут попадалось кое-что интересное. Например, на прошлой неделе Иеро, уже давно свободно владевший древним английским, прочитал о том, что земляне обеспокоены спадом рождаемости в последние годы...

Эта тема тревожила людей и сегодня.

Несмотря на то, что нынешнее человечество отделял от его предков огромный, почти немыслимый интервал в пять тысяч лет, людей на планете было совсем немного, если сравнивать их количество с населением Земли до Смерти. Тогда людей считали миллиардами. А теперь... Конечно, до сих пор никто не знал, что творится на других материках планеты, и существуют ли они вообще, но на всем американском континенте (разумеется, по очень приблизительным подсчетам) жило едва ли более миллиона человек.

И в последние четыре года детей стало рождаться даже меньше, чем обычно. Намного меньше.

А те, что рождались...

Иеро глубоко вздохнул и покачал головой. Да, может, это и хорошо, что у них с принцессой Лучар никак не складывается семейный быт. Конечно, всегда следует надеяться на лучшее и молиться о счастье. Вот только не каждая молитва доходит до тех сил, к которым зачастую в последней надежде обращаются люди. Но все же без веры в высший разум им было бы просто не выжить.

Иеро огляделся по сторонам. Его любимец Клуц, размеренно переставлявший длинные ноги с большими острыми копытами и покачивавший головой, увенчанной огромными разлапистыми рогами, уже довез седока почти до самого озера. Лорс осторожно спускался в распадок, и его копыта до половины погружались в толстый, пышный слой желтовато-коричневой хвои. Под соснами, чьи гигантские кроны почти не пропускали к земле солнечных лучей, выживали лишь немногие растения. В основном это были карликовые лианы, эпифиты, прилепившиеся к стволам сосен почти у самых корней, и небольшие кустики синей облепихи. Там, где света было побольше, землю сплошь покрывали стебли вьющейся клубники и белой морошки, уже усеянные мелкими желтыми цветочками. На пригорках торчали нелепые с виду толстые и корявые стебли дудника, на верхушках которых уже созревали гроздья фиолетовых ягод. Темно-зеленые резные листья дудника раскидывались по пригоркам веерами, и на каждом листе красовались вдоль прожилок отчетливые белые кольца. Ягоды дудника созревали первыми, уже в начале весны, и охотников до них в поселке Центрального Аббатства всегда хватало, потому что мелкие фиолетовые шарики были не только очень вкусными и душистыми, но и содержали в себе массу витаминов, столь необходимых людям даже после недолгой и теплой северной зимы.

Мысли Иеро вернулись в прежнее русло. Дети...

В последние годы детей на севере рождалось все меньше и меньше. Это происходило и в Республике Метс, и во всем Отвианском Союзе. А те, что все-таки умудрялись пробиться на свет, оказывались не слишком здоровыми. Либо вовсе уродами, без пальцев, а то и без руки или ноги. Почти половина детей умирала, не дожив и до полутора лет, причем умирали эти малыши как бы даже и без видимого повода. Ни лихорадки, ни даже обычной простуды... Целители вскрывали маленькие тельца, пытаясь отыскать какие-то внутренние дефекты, но ничего не находили. Все ученые Аббатств упорно размышляли, зарываясь в древние и новейшие медицинские трактаты, стремясь разобраться в сути этого страшного явления, но пока их усилия ни к чему не привели.

Но страшнее всего и священникам, и простым людям казалось то, что выжившие и едва подросшие малыши проявляли иной раз немыслимую жестокость по отношению ко всему живому.

Они могли не только со смехом раздавить домашнего муравья, спешащего по своим делам, но и ткнуть ножом в бок поросенка или козы, изуродовать овцу-мериноса. Могли ни с того ни с сего вытащить из клетки фазана или птенца глухаря и свернуть им шею. Они могли жестоко избить другого ребенка, могли внезапно выплеснуть кастрюлю кипящей воды на собственную мать... И никакие родительские увещевания не проникали в их странные, закрытые от всех умы.