Война во времени. Кн. 2. : Патруль не сдается! Ключ из глубины времен

Некоторые из кассет оказались пустышками, либо слишком повреждёнными, либо вели к мирам, непригодным для землян. Из пяти кассет, которые оказались продублированы Кэмдоном, три были бесполезны для противника.

Но из оставшихся двух… Эш сдвинул брови. Одна из них скрывала в себе цель, работу над которой они вели вот уже в течение двенадцати месяцев: пересечь бездну космоса и основать колонию, успешную колонию, с тем, чтобы использовать её впоследствии как плацдарм для продвижения к новым мирам.

— …значит, нам надо пошевеливаться, — отвлекшись от своих воспоминаний, Эш расслышал только концовку речи Ратвена.

— А мне казалось, тебе потребуется по крайней мере ещё три месяца, чтобы закончить обучение своих людей, — сухо заметил Ваддор.

Похожим на сосиску пальцем доктор почесал нижнюю губу — жест, за которым — Эш знал это по собственному опыту — должна была последовать очередная выходка. Полковник Кэлгаррис тоже насторожился — ему частенько приходилось выступать оппонентом политике Ратвена.

— Мы всё проверяем да проверяем, — заявил толстяк.

— Конца и краю проверкам нет. Мы словно черепахи — ползём, ползём, когда надо бы мчаться быстрее борзых. Я предупреждал с самого начала против чрезмерной осторожности, можно подумать, — он обвёл обвиняющим взглядом Эша и Кэлгарриса, — что в жизни не случается импровизаций, что всё всегда делается строго по инструкции. Я утверждаю, что сейчас как раз наступил момент, когда мы должны рискнуть всем, иначе останемся в дураках. Стоит другим обнаружить хотя бы одну инопланетную установку, в которой они смогут разобраться и… — палец переместился с губы и чикнул по горлу, — и с нами покончено. Мы и рыпнуться не успеем.

Среди посвящённых в проект многие согласятся с этим мнением, Эш это знал. Да и в стране, и в правительстве тоже. Публика привыкла к азартным ставкам, которые оканчивались в большинстве своём, удачами. К сожалению, прошлое содержало немало подобных примеров. Но сам Эш согласиться на подобную спешку никак не мог. Он был там — среди звёзд, и не раз только чудом избегал полной катастрофы, и всё потому, что у него не было соответствующей подготовки.

— Моё мнение таково: я предлагаю провести старт в течение недели, — объявил Ратвен. — Я так и доложу Комитету…

— Не согласен, — вступил в разговор Эш. Он бросил взгляд на Кэлгарриса, ожидая поддержки. Однако молчание затянулось. Потом полковник развёл руками и хмуро произнёс:

— Я тоже не согласен, но моё слово ничего не значит. Эш, что необходимо для ускорения времени отлёта?

Ответил Ратвен:

— Мы можем воспользоваться редаксом, как я и требовал с самого начала.

Эш выпрямился, сердито сжав губы и гневно сверкая глазами:

— А я выражу протест… в Комитете! Послушай, мы же имеем дело с людьми — с добровольцами, которые нам доверяют, — а не с лабораторными кроликами.

Ратвен свёл губы в презрительной усмешке.

— Вы все как один сентиментальные души, вы — специалисты по прошлому! Вот скажи мне, Эш, всегда ли ты думаешь о безопасности своих подчинённых, когда посылаешь их на маршрут во времени? И согласись, путешествие в пространстве менее рискованно, чем путешествие во времени. Эти добровольцы знали, на что идут. Они будут готовы…

— Так ты предлагаешь рассказать им о функции редакса, и что он может сотворить с человеческой психикой? — ответил вопросом на вопрос Эш.

— Именно. Пусть знают всё.

Эша это не удовлетворило, и он хотел высказаться, но Кэлгаррис прервал:

— Ну, если дело дойдёт до этого, то ни у кого из нас нет прав принимать окончательное решение. Валдор уже подал рапорт о шпионаже. Нам остаётся только ждать приказов Комитета.

С видимым усилием, опираясь на подлокотники, Ратвен грузно поднялся с кресла.

— Верно, полковник. А теперь бы я предложил каждому из присутствующих хорошенько продумать дальнейшую работу собственных секторов, — и после этого комментария он протопал к двери.

Валдор выразительно оглядел оставшихся. Было очевидно, что ему не терпится вернуться к прерванной работе, но Эшу не хотелось уходить с пустыми руками. У него появилось предчувствие, что события ускользают из-под контроля, что назревает кризис гораздо более болезненный, чем простая кража документов. Всегда ли врага можно найти на другой стороне мира? Или, может, он рядится в те же самые одежды, живёт под одной крышей и даже разделяет на словах те же цели?

В коридоре он заколебался, и Кэлгаррис, опередив его на пару шагов, нетерпеливо глянул через плечо:

— Не переживай так. Всё равно у нас связаны руки.

— И ты тоже согласен применить редакс? — уже второй раз за последний час Эш испытывал чувство, будто твёрдая почва уходит из-под ног.

— Дело не в моём согласии или несогласии. Суть проблемы теперь в том, что либо мы возьмём верх, либо нет. Если они получили фору в восемнадцать месяцев, пусть даже в двенадцать… — руки полковника сжались в кулаки. — Уж их-то не удержит никакой гуманизм.

— Так значит, ты убеждён, что Ратвен добьётся одобрения Комитета?

— Эш, уж ты-то должен знать. Когда имеешь дело с перепуганными людьми, то они внимают лишь тому, что хотят слышать. Не забывай, доказать, что редакс опасен, мы не можем.

— Но мы же использовали его лишь в строго контролируемом окружении. Ускорить процесс — значит, наплевать на все меры предосторожности. Отправить группу мужчин и женщин в их расовое прошлое и продержать их там слишком долго… Я просто не знаю, чем это грозит, — затряс головой Эш.

— Но ты-то в операции «Ретроспектива» с самого начала, такой великолепный успех…

— Мы действовали совершенно иным образом. Мы ориентировались на специально отобранных людей и возвращали их в те моменты истории, которые исключительно хорошо подходили к их личным темпераментам и ролям, которые они могли сыграть. Верно. Но даже тогда у нас случались неудачи. Ты только вдумайся, используя редакс, мы возвращаем их не во времени, а помещаем умственно и эмоционально в сложившиеся прототипы их собственных предков. А это совсем другое.

Апачи вызвались добровольно и прошли все тесты, которые психологи только могли выдумать, но они ведь американцы сегодняшнего дня, а не кочевники 200–300-летней давности. Если раз нарушить какой-то барьер, то, в конце концов, можно закончить ломкой всех барьеров.

Кэлгаррис нахмурился.

— Ты подразумеваешь… ты хочешь сказать, что они способны регрессировать полностью и потерять всякий контакт с настоящим?

— Вот именно. Образование, специальные тренировки, это всё хорошо. Но я возражаю против полного пробуждения расовой памяти. Возврат к прошлому и тренинг должны идти рука об руку, иначе нам действительно не миновать беды.

— Да, если бы у нас было хоть немного времени… Эш, я уверен, что Ратвен добьётся одобрения своих планов и Валдор его точно поддержит.

— Тогда придётся предупредить Фокса и всех остальных. У них имеется право на выбор.

— Ратвен сказал, что так и поступят, — в тоне полковника сквозило сомнение.

Эш фыркнул:

— Поверю лишь тогда, когда услышу это собственными ушами!

— А не могли бы мы…

Эш обернулся и посмотрел на полковника:

— Ты о чём?

— Ну, ты же сам сказал, что в нашей программе путешествий во времени были свои неудачи. Мы прогнозируем их, принимаем даже когда сердцу больно. Когда мы бросили клич добровольцам для данного проекта, мы предупредили, что работа будет связана с большим риском. Тогда набрали три группы — эскимосы, апачи и гавайцы. Их специально подобрали из-за высокой способности к выживанию в прошлом. Эта способность крайне важна для колонистов на самых различных планетах. Хорошо, эскимосы и островитяне не предназначались для миров на тех кассетах, которые оказались продублированы, но планета Топаз ждёт апачей, и нам только предстоит забросить их туда как можно быстрее. С какой стороны ни посмотри, всё плохо!

— Я обращусь прямо к Комитету.

Кэлгаррис пожал плечами.

— Что ж, можешь рассчитывать на мою поддержку.