Властелины погоды

Для большинства пассажиров полет на ракете был в новинку, многие предпочитали «безопасные и удобные» сверхзвуковые реактивные самолеты «новым и опасным межконтинентальным ракетам». А между тем путешествие на ракете обходится дешевле, проходит быстрее и на самом деле куда безопаснее, чем на реактивном самолете. Помнится, я даже спросил отца, как люди этого не понимают.

– Между способностью инженеров создавать новое и способностью широкой публики принимать это новое существует колоссальный разрыв, – объяснил отец. – Нужен какой-то срок, чтобы средний человек согласовал свои привычные представления с новыми идеями… даже если эти идеи сохраняют ему время и деньги.

Я хорошо запомнил эти слова, потому что последующие четыре года своей жизни потратил на решение именно этой проблемы.

Полет на ракете проходил без происшествий: небольшая перегрузка и шум при взлете, легкие сотрясения, когда сбрасывали отработавшие стартовые двигатели, долгое легкое скольжение в невесомости и снова чуть возросшая перегрузка при приземлении. В пассажирском салоне не было смотровых иллюминаторов, зато на экране телевизора напротив каждого кресла можно было наблюдать окружающий мир. Мои соседи восхищались видом Земли в обрамлении голубого неба с барашками белых облаков, звездами и Луной. Некоторые даже уверяли, будто видят светящуюся точку там, где на Луне находится База.

Для меня все эти картины были привычными, а потому я предпочел посмотреть детективный фильм.

При посадке внешние камеры отключили: стоит ли пугать пассажиров зрелищем жаркого пламени, в объятия которого попадает корабль?

Детектив на экране моего телевизора кончился, и я услышал приглушенный рокот тормозных двигателей – мы опускались на мягкую площадку посреди посадочного поля.

Снаружи было тепло и влажно. Один из служащих компании «Торнтон аэроспейс» протиснулся к выходу из ракеты и протянул, мне капсулу с телефонограммой. От отца. Я поблагодарил его и спросил, как мне добраться до поезда, отправляющегося в Бостон. Он провел меня на нужную ленту слайдера.

Ступив на движущуюся ленту, по которой мне предстояло одолеть довольно большое расстояние до вокзала, я достал минифон, вставил в него капсулу и в наушниках услышал голос отца:

– Джереми, мы узнали имя человека, с которым тебе надо встретиться в Климатологическом. Его зовут Россмен… Кажется, Ф.Д. Зови его «доктором», это ему польстит. Он занимается длительными прогнозами и управлением погодой. Мы договорились о вашей встрече на 17:30. Да, кстати, военные моряки обнаружили пропавших без вести. Их довольно здорово помяло, но, ничего, выкарабкаются. Позвони мне после визита к Россмену. Желаю удачи.

Я сунул минифон в карман шортов и взглянул на часы. Стрелки показывали 10:38 по гавайскому времени – я еще не успел их перевести, так как нигде по дороге не заметил часов. Позади остался шумный космодром с множеством посадочных площадок для ракет и кружащих над головой реактивных самолетов. Вдалеке проступали неясные очертания Манхэттенского купола, который покрывал деловую часть Нью-Йорка. Из-за густого смога его каркас едва проглядывал.

На ленте слайдера я проскочил сквозь воздушный поток при входе в вокзал и наконец получил возможность сверить часы: было 16:40 по местному времени. Я бросился в туннель-платформу и вскочил в экспресс, шедший в Бостон.

В пневматических поездах путешествие проходит быстро и неутомительно, только стук стальных колес по стальным рельсам, как бы его ни старались приглушить, терзает слух. В четырехместном купе я был единственным пассажиром. Меня мучила мысль: успею ли я к назначенному сроку на встречу с Россменом?

Когда я вышел из поезда и на лифте поднялся в Башню транспортации в Бостоне, часы показывали двадцать минут шестого. Но пилоту вертолета понадобилось около двадцати минут и сверх того – несколько долларов за каждый метр – для того, чтобы обнаружить здание Климатологического отдела в пригороде Бостона.

Стоянка для машин, где я высадился, была почти пуста, и в холле не было никого, кроме одинокого охранника в форме, дремавшего за конторкой.

Я пересек холл по отполированному паркету, чувствуя себя довольно глупо.

– Будьте добры, я хотел бы видеть доктора Россмена.

Охранник, оторвавшись от журнала по бейсболу, взглянул на меня.

– Мистера Россмена? Он только что ушел.

– Но… но он должен был меня ждать.

Я полез в карман жилета и вытащил несколько визитных карточек с указанием нашей фирмы – отец настоял, чтобы я имел их при себе.

– Я почти убежден, что доктора уже нет. Впрочем, подождите, я проверю.

Он набрал номер на интеркоме. Я заметил, что интерком без телеэкрана.

– Сектор длительных прогнозов, – откликнулся резкий голос.

– Доктор Россмен на месте?

– Да, он ждет какого-то приезжего… по имени Торнтон… или что-то в этом роде.

Охранник взглянул на мою карточку.

– Джереми Торн Третий? Из «Торнтон пасифик»?

– Да. Направьте его к нам наверх.

Охранник объяснил мне, как пройти. Вверх по лестнице, потом прямо по коридору, пересечь три… нет, кажется, четыре коридора.

После того как я трижды сворачивал не туда и набил себе шишек на голове, я услышал уже знакомый резкий голос. Его обладатель таким же раздраженным тоном отвечал кому-то. Следуя на голос, я подошел к двери с надписью «Сектор длительных прогнозов». В остальных кабинетах, по-видимому, никого не было.

Войдя через приоткрытую дверь, я очутился в комнате, где стояли столы для секретарш и шкафы с бумагами. Очевидно, это была приемная, из которой выходило еще несколько дверей. Одна из них была неплотно закрыта, оттуда-то и доносились голоса.

Я заглянул в щель. В небольшом сером помещении за столом, заваленным бумагами, сидел пожилой мужчина, а возле доски, спиной ко мне, расхаживал высокий, атлетически сложенный человек, чей голос я слышал раньше, и возбужденно говорил:

– …доклад Сладека все объясняет. Работы Института Крейчнана вполне оправданы. Теперь можно без особых хлопот предсказывать, что произойдет с турбулентным завихрением.

Его собеседник кивнул головой.

– Прекрасно, если так. Но, может быть, вы остановитесь на минутку и поздороваетесь с нашим гостем?

Мужчина обернулся.

– Ну, наконец-то! А мы уж думали послать за вами поисковую команду.

– Я и вправду чуть не заблудился, – признался я.

– Тэд Маррет, – представился мужчина и энергично пожал мою руку. Повернувшись, он сказал: – А это доктор Барневельд, руководитель теоретического сектора.

Тэд был примерно моего возраста, может на год-два постарше. Это был широкоплечий долговязый мужчина с костлявым, несколько угловатым лицом и едва заметным шрамом на переносице (бейсбольная травма, как я узнал позже). Косматые рыжие волосы горели ярким пламенем. Он совсем не походил на ученого, способного потрясти мир.

Рядом с беспокойным, бурно жестикулирующим Марретом доктор Барневельд казался незначительным и тихим, почти сонным. От его тощей, сутуловатой фигуры и белых как снег волос веяло беззащитностью. Морщинки на лице, видно, объяснялись не возрастом, а постоянной улыбкой.

– Очень приятно, – сказал я. – Я…

– …Джереми Торн Третий, – закончил за меня Тэд. – Никогда еще не встречал даже второго, ничего такого… Прилетели ракетой с Гавайев? Как прошел полет? Вид у вас вполне южный.

– Не успел переодеться, – пробормотал я. – А доктор Россмен здесь? Мне бы хотелось…

– Я ему сказал, что вы прибыли. Но он заставит вас подождать минуты две-три, прежде чем допустит к себе. Это своеобразная отместка за то, что вы вынудили его задержаться.

– Отместка?

– Мы обычно кончаем в 16:15, и Россмен всегда спешит домой к жене и деткам. Он страшно нервничает, когда приходится задержаться до пяти – половины шестого, а тут он и это время пересидел.

– Дело в том, что вертолет…

– Да не волнуйтесь, через несколько минут он вас позовет.

Я не знал, что сказать.

– А вы не из-за меня задержались?