Колумбы неведомых миров

- Пилот Андреев! Алло! - резко бьет по нервам напряженный звенящий голос диспетчера. - Что с вами?… Держитесь!… Я сейчас… Одну минуту!…

Стрелка радиоальтиметра быстро падает вше. До поверхности Земли остается 90… 80… 60 километров.

Отчаянным усилием воли поднимаю отяжелевшую голову и смотрю на экран телевизора. Повинуясь быстрым пальцам диспетчера, в операторской Космоцентра замигала сигнальная лампочка на пульте аварийной электронной машины. Последняя мгновенно выработала команду для радиотелеуправляемой спасательной ракеты. Через секунду ракета взмыла в небо. Электронный пилот осторожно подвел ее под брюхо падающего гравиплана. Еще миг… Наши скорости уравнялись, и гигантский электромагнит спасательной ракеты притянул мой аппарат. Но до Земли остается всего двадцать километров!

Захлебнувшись от перегрузки, гулко грохочут кислородно-водородные тормозные двигатели ракеты. Прибор на пульте показал цифру “12 жи”. Это означало, что перегрузка, вызванная резким торможением, в двенадцать раз превышала собственный вес гравиплана и всех предметов, находящихся в нем. Я согнулся под тяжестью тысячи килограммов, навалившихся на мои плечи. Но уменьшать темп торможения нельзя! Иначе ракета вместе с гравипланом врежется в почву космодрома. “Лишь бы выдержать!… - кажется, молил я тогда. - Выдержать несколько минут…”

Опрокидываюсь на спину, чтобы снять невыносимый пресс торможения. Наконец спасательная ракета уравновешивает реактивной тягой земное притяжение и в десяти метрах от Земли неподвижно повисает в воздухе. Но она сожгла все топливо, запас которого не был рассчитан на столь необычный случай: ведь ракета “подхватила” гравиплан почти у самой Земли. Гулко выстрелив огненными фонтанами, ее двигатели умолкают. Вместе с сидящим на спине гравипланам спасательная ракета тяжело обрушивается на поле космодрома, ломая легкие части конструкции.

От сильного удара я теряю сознание…

В Космоцентре я считался опытным астронавтом, хотя и не звездой первой величины. Товарищи по профессии меня ценили и уважали. Но после этой злосчастной истории с гравипланом, когда я едва не погиб, фортуна перестала ко мне благоволить. Как только я немного оправился, меня вызвал начальник Космоцентра, Андрей Чешенко.

- Не повезло тебе, - хмуро сказал он и смешно пошевелил пышными усами, предметом острословия всех звездоплавателей Восточного полушария. Потом укоризненно посмотрел на меня добрыми голубыми глазами. - А я ведь специально тогда отозвал тебя из эридановской экспедиции. Хотел назначить командиром квантовой ракеты, которая три дня назад улетела к сверхкарлику Койпера. Интереснейшая экспедиция! Опоздал!… Отдохни пока на межпланетных трассах или поработай на орбитальных ракетах.

Я порывался что-то ответить, но он уже говорил с кем-то по видеофону и махнул мне рукой: “Уходи…”.

Понурив голову, я вышел в таком скверном настроении, какого еще никогда у меня не было. Ведь следующей звездной экспедиции придется ждать, может быть, три-четыре года!…

Некоторое время я работал на линии Земля-Марс, дважды побывал на Венере, участвовал в экспедиции по изучению астероидов. Но после межзвездных полетов это было легкое и притом скучное занятие. Я запросился на Землю, не зная, куда себя деть, и был переведен командиром аварийной ракеты на двадцать третий спутник Земли. Там я проболтался еще полгода - и в сущности без толку. Аварий не случалось, и я часами слонялся по отсекам и лабораториям спутника, выискивая партнеров для партии в шахматы.

Иногда я задумывался, вспоминая свои прежние полеты, и тогда передо мной как бы вновь оживали картины далеких миров: планеты Сириуса, затопленные могучим океаном пышной растительности… Синее безоблачное небо, на котором пылают два солнца: одно, большое, ослепительно яркое и горячее, - это сам Сириус; другое, маленькое голубовато-белое светило, - карликовый спутник Сириуса, наперсток вещества которого весит шестьдесят килограммов… Оживают в памяти и трагически погибшие астронавты, неосторожно попавшие в сильные поля тяготения. Вспоминаются годы блужданий при поломках электронных счетно-решающих машин, когда астронавтам приходилось очень долго вычислять путь к Солнцу - гигантская, изматывающая работа, которую машина проделала бы за день; встречи со стадами странных существ на планетах Шестьдесят Первой звезды Лебедя [4], существ, которые через миллионы лет эволюции, возможно, станут носителями разума еще в одной части Вселенной…

Я по-прежнему грезил межзвездными полетами и настойчиво обивал пороги межзвездного сектора Космоцентра. От меня отмахивались, как от назойливой мухи. А Чешенко даже отворачивался и делал вид, что не замечает меня. Когда же мы неожиданно сталкивались в коридорах, он поспешно скрывался за первой дверью или начинал оправдываться:

- Ничего не могу сделать, дорогой Виктор… Дел сейчас по горло: расширенная программа освоения Космоса. Что?… Когда к звездам?… Просто ума не приложу. - Он виновато разводил руками. - Куда бы это тебя направить?… Как назло, все межзвездные экспедиции намечаются не раньше будущего десятилетия… Знаешь, что? Не торопись, поработай на межпланетных трассах!… Подвернется что-нибудь интересное - сразу сообщу.

Я уходил, огорченный неудачей, подолгу бродил по живописным улицам Космоцентра, думал о скучной работе аварийщика. Ведь я межзвездник! Это мое призвание, о котором мечтал еще в детстве, жадно поглощая описания первых межзвездных экспедиций. Уже тогда я видел себя за штурманским пультом внегалактической ракеты, летящей к туманности Андромеды. И я давно познал то чувство бесконечного пространства, которое отчасти было знакомо нашим предкам - летчикам. Они называли его “чувством воздуха”. Я говорю “отчасти” потому, что летчики не были полностью свободными: незримые цепи тяготения намертво приковывали их к Земле, им не дано было увидеть звездные миры.

…И вот однажды в управлении Космоцентра я услышал удивительную новость. В Академии тяготения некто Самойлов спроектировал новый межзвездный корабль - гравитонную ракету.

- Говорят, это второй Эйнштейн, - сказал мне начальник Космоцентра, когда я примчался к нему. - Он открыл новые законы природы, на основе которых разработал принцип гравитонной ракеты. Академик Самойлов утверждает, что его ракета сможет долететь до других галактик, так как обладает почти неисчерпаемыми источниками энергии.

- Когда он летит? - с нетерпением спросил я.

Андрей Михайлович рассмеялся:

- Не так скоро, как хотелось бы тебе. Во всяком случае, мне это неизвестно. Я лишь знаю, что строительство гравитонной ракеты осуществляет Всемирный научно-технический совет. Ее строят уже десять лет, без излишнего шума, так как дело новое и неосвоенное.

Я стал упрашивать Андрея Михайловича рекомендовать меш академику Самойлову. Начальник долго отнекивался, но потом сдался:

- Ладно, я позвоню ему. Хотя ничего не обещаю. Самойлова осаждают сотни добровольцев, а он чрезвычайно разборчив.

Глава вторая

АКАДЕМИК САМОЙЛОВ

Спустя неделю я мчался в вечемобиле [5] по автостраде Космоцентр-Москва и неотступно думал о гравитонной ракете. Принцип ее действия был для меня совершенно неясен. Я имел самые общие представления о гравитонах, полученные еще в Академии звездоплавания. Другое дело моя профессия - прикладная астронавигация. Любой астронавт скажет, что тяготение - это вполне реальная вещь. И для меня тяготение было таким же естественным свойством материальных масс, как и инерция, физическая природа которой тоже не познана. Однако в сущность тяготения я никогда не вдавался, ибо знал, что для познания этой сущности моей жизни явно не хватит.

Прямая, как стрела, электромагнитная автострада, электронное управление автомобилем и полная бесшумность движения создавали идеальные условия для путешествия. Я то дремал, убаюканный своими мыслями, то разглядывал проплывающие ландшафты. Дорога пересекала гигантские индустриальные районы. Они сильно отличались от промышленных очагов прошлых веков. Давно исчезли дым, копоть, шум и грохот. Новые заводы и фабрики, построенные из пластмассы и стекла, работали совершенно бесшумно. Ни один клуб дыма не поднимался над металлургическим заводом. Домны отошли в область предания. Энергия, необходимая для плавки металлов, поступала от атомных и термоядерных электростанций. Технологический процесс получения металлов осуществлялся в индукционных вакуумных печах…