Тени острова Дронов

Казалось бы, ничего особенного в этом нет — робот на Острове, а ты им из дома управляешь. По сети инэтовской — видишь через него, слышишь через него, говоришь им. Ходишь куда хочешь, берёшь чего-нибудь, делаешь. То, сё, пятое-десятое. Всё просто. У нас вон на работе и посложнее механизмы есть, всё-таки мы суперсовременные истребители строим, а не чайники медные со сковородками клепаем. А как только процесс соединения с дроном начинается, всё — дом пропал, ты пропал, и есть только Остров, дроны, и ты один из них. Притом самая сильная вещь это то, что все твои чувства тоже на Острове оказываются. То есть ты чувствуешь всё там, словно ты и на самом деле там, и это всё при том, что сам ты тут, то есть здесь. Не-ве-ро-ят-ные впечатления, сильные. В смысле, очень.

А что ещё мне здесь нравится, так это разнообразие. Разнообразно тут всё устроено со всех сторон. В смысле, живи, как хочешь и будь, кем хочешь, и дрона себе можешь выбирать на любой вкус и цвет. Хочешь, лёгкого разведчика? Бери себе скаута и летай бегом по просторам. Или бегай лётом, разведывай, разглядывай, узнавай и сообщай, чего где. А хочешь — тяжелого бойца, мощного, чтобы мощно биться во всяких тяжких битвах. Тут это бывает. В смысле, там. Или берёшь, например, среднего универсального — ну, этот, средний, но при этом вполне универсальный, и ходит быстро, и подраться при случае в нём в кайф. Боны отстёгивай и бери любого. Наворачивай ему, чего пожелаешь. Хоть четыре ноги, хоть шесть. Движки, аккумуляторы-манипуляторы, всё по уму и к сердцу — как ты своего дрона накрутишь, так он у тебя, родимый, и побежит. Главное — были бы боны. А их надо зарабатывать. Или кому как нравится.

Вот поэтому и сидим мы, значит, с моим дружком Валетчиком, в сталкерской таверне под смешным названием «Боржч», что находится в ихней же деревне по имени Шухарт. Или имени Шухарта? А, не важно… И крапаем мы с ним текст сообщения, чтобы выложить свою инфу на Островную доску объявлений.

Крапаем и мучаемся, так как задачку мы себе задали непростую — надо нам в этом коротком посте выложить, и что мы толкаем, и сколько у нас его есть, и почём мы за него просим. И при этом надо ещё своё инкогнито не раскрыть, чтобы на нас те же граберы не вышли, которые простачков у барахолки с хабаром ловят. Это если туда. А если оттуда, то уже с товаром. А если прямо там, то и с хабаром и с товаром одновременно. Сразу, то есть. Кому как повезёт. Вот, если бы у нас деньги налом ходили, то и деньги ещё отнимались бы. А так со счёта увести трудно, я даже не знаю как. Ну, может, если добыть пароль и ник…

Потому-то инкогнито здесь и очень важно. В смысле, жизненно необходимо. Собственным инкогнито тут прямо все озабочены. Все как есть, шифруются, на раз, а то и на два. Никто своим настоящим именем не пользуется, у каждого кличка-ник, а на эту кличку ещё своя кличка, чтобы никому не понятно было, кто с какой кличкой из под какого ника вышел.

Например, Валетчика Валетчиком, только я зову. А официально он числится как Валентный Читер. Потому как по латыни это значит «сильный взломщик». Х-хе. Типа, он мне так объяснил. Но обычно, его называют просто — Чит. А я вот привык больше Валетчиком. А он меня Мэтом зовёт. Или — Мэтью, иногда. Когда как. Потому, что я себе кличку выбрал — Хэви Мэталл.

Я, как на Остров пришел, долго мучился, как назваться. А потом вспомнил, что у матери в столе, диски древние, лазерные ещё, валяются. На них чёрные рожи размалёванные, не-пойми-кого, и это самое «хеви мэталл» написано. Ну, я и выбрал. А что? Не суть, тут всякие встречаются. Ещё и похлеще моего есть. Ну да, не о том же, в смысле, речь.

Сидим это мы, значит, за монитором древним, элсидишным ещё, в таверне, и пишем это наше объявление. А на улице уже далеко за Островной полдень, весь народ в поле, пропитание себе добывает. В поте с лица своего. Со всех сторон отдалённых доносятся выстрелы, взрывы, свисты и шипения — это вся Островная механика от нашего брата дроннера отбивается, жизнь свою бесполезную отдавать за просто так не желает. А вот уже ближе к вечеру, начнет народ к таверне подтягиваться, хабар сбывать, байки травить про приключения свои, новостями обмениваться. Короче, шумно станет, тесно и неудобно. Вот мы слегка и торопимся дописать и на доску объяву отправить, чтобы нам никто не мешал.

И тут подваливает к нам неожиданно из дальнего угла зала, этакий франт. Машинка у него вполне крутая — средний боец с наворотами. Походка уверенная, мягкая. Чувствуется сразу — опытный товарищ, не лох какой, задом не виляет. Подошел к нам, посмотрел с лёгкой улыбкой и спрашивает мягким таким голосом:

— «Что, добрые господа, у вас за трудности? Давно я на вас смотрю, и никак не пойму — толи вы письмо любовное сочиняете, толи стихи пишете, толи декларацию о правах человека конспектируете. Может вам помощь какая-нибудь требуется? Не стесняйтесь — первейший долг благородного кабальеро оказывать помощь страждущим, по мере сил своих и возможностей».

Ну, как-то так он выразился. Я, вообще-то, сразу и не въехал. А вот Валетчик вскинулся:

— «Идите, говорит, себе сударь, боком, плиз. Хотите себе — налево, а не хотите себе — направо. Мы тут тет-на-тет общаемся, и в третьих лицах надобности не испытываем».

Вроде как, почти вежливо сказал. Он у меня вообще-то, гоношистый. Вечно встревает во всякие лязги-дрязги. А я его потом оттуда по частям достаю. Одно слово — задира.

А франт этот усмехнулся слегка, и снова к нам обращается:

— «Напрасно вы, добрые юноши, от помощи моей отказываетесь. Я ведь не просто так подошел, а от всей души — по доброму делу, да с добрыми намерениями. Если вам, например, хабар выгодно сдать надо и на кидалово не нарваться, то милости прошу, всегда к вашим услугам. Ценой не обижу, если товар того стоить будет».

Валетчик тут сразу и задёргался — мол, какой хабар, да с чего вы взяли? Какие ваши подозрения? А тот ему ласково так:

— «Я тут, мальчики, не первый год на Острове тропки утаптываю, много чего насмотрелся и много чему научился, и муки ваши душевные мне легко понятны, дорогой Чит».

Ну, тут Валетчик, вроде как испугался, и отнекиваться начал, не знаем даже, откуда вам такие подробности известны, сударь, и сроду мы ничего продавать не собираемся. А франт ему, серьёзно так — настаивать, мол, не стану, это не по-кабальерски вовсе. Я, мол, просто по доброте душевной, помочь хотел, а не хотите, так и не надо. Смотрите только на каких-нибудь ушлых барыг не нарвитесь, а то мало не покажется, как они вас сделают в одну левую. Ну и, вроде как, отходить хочет.

Тогда Валетчик сдался нехотя, и говорит ему нормальным своим голосом, без выпендрёжу уже:

— «Ладно, ваша правда, сударь, есть у нас немного хабара, и мы бы хотели его повыгодней продать, да опыта в этом у нас пока ещё нет».

— «Прекрасно, добрые юноши, — говорит франт, и пристраивается к нам, — значит, и верно, помощь моя вам как раз к месту придётся, словно страждущему пилигриму в пустыне сарацинской, алтарь отца нашего небесного».

Ну, так как-то, в общем. Он всё время так странно разговаривает, вроде как бы, смеётся над тобой постоянно. Только не зло смеётся, а вежливо так, на «вы». Иногда понятно выходит, что он сказать хотел, а по большей части, трудно уразуметь, что в его словесных завитках скрывается — мудро накручивает. Да и имя у него странное — Педро, и притом, Крот. И никак я понять не могу, толи это и впрямь имя его, толи кличка, а толи, и того хуже — ник.

Короче, сдали мы ему весь свой запас взрывателей, что под Обсерваторией Стекляруса надыбали. Все двадцать две штуки, копейка в копейку. Цену он нам заплатил действительно хорошую, мы столько даже и не ожидали получить, даже и на рынке. Валетчик от такой неожиданности подобрел, расслабился и разрешил мне ходовой движок на новый мощный поменять. А я ещё под шумок, топор себе приобрёл. Из хорошей стали сделанный, похоже, рессорной, с деревянной полированной рукоятью. Точно по руке, балансировка и вес в меру. Я его сразу же приторочил себе на спину, чтобы сидел надёжно, и доставать было удобно и быстро. Очень смачной штукой этот топор оказался, одно слово — вещь. Крысе по башке дашь — и можно топографию коры её головного мозга изучать в натуральном разрезе, прямо как на чертеже-задании для изготовления на фрезерном станке.