Искатель. 1975. Выпуск №6

— О сестра Марта! — нашелся отец Бриттер. — Если бы вы знали, какое удивительное видение мне было…

Бабусины уши вздрогнули и замерли.

— Вчера вечером мы с отцом Дриттером мирно гуляли по берегу моря и беседовали о боге. И вдруг мне был голос свыше: «Иди и увидишь!» Я побежал и на ступенях храма увидел человека, принявшего мой облик. На нем были яркие одежды, а на плечи спадали чудные зеленые волосы, свежие, как молодые листочки тополя или первая весенняя травка на лугах. «Слушай, отец Бриттер, — сказал он, — слушай и ничего не забудь, ибо я послан к тебе тем, кого ты любишь…»

— Ну-ка, ну-ка, — заволновалась бабуся Марта, и ноги у к мелко задрожали.

— «Ты должен завтра же проклясть атомное оружие и впредь неустанно повторять это, пока люди не проникнутся…» Бог вспомнил о нас и снова посылает к нам своего сына. Но он хочет, чтобы мы прежде уничтожили атомное оружие — этот подарок дьявола. Если и теперь люди ослушаются, то придет конец света!..

Отец Бриттер сам не заметил, как взошел на ступеньки и принял позу проповедника, так что чуткие уши бабуси оказались где-то на уровне его живота.

— Еще посланец бога сказал, что он отметит меня своим святым перстом, чтобы люди верили мне.

Тут утренний луч пробился сквозь листву и упал на ступени. И глаза бабуси Марты вдруг стали большими и круглыми, как иллюминаторы.

— Святая Мадонна! — прохрипела она. — Да вы зеленый! Отец Бриттер оглянулся, чтобы посмотреть в стеклянную дверь, и сразу понял, что никакой это не сон, что видение действительно было и что его теперешние слова — голос свыше. Он повернулся к бабусе, чтобы сказать что-нибудь напутственное, но той уже не было. Лежала на дорожке ее клюка, а сама бабуся исчезла, будто и не существовала. Отец Бриттер перекрестился и пошел готовиться к проповеди.

Первые любопытные, оповещенные бабусей Мартой, пришли уже через пять минут. А через полчаса древние стены ломились под напором толпы. Такого божий храм не видел за всю свою историю.

В этот день отец Бриттер превзошел и себя самого, и всех других проповедников. Слышавшие его искали сравнений в книжных образах, вспоминая первых протестантов. Даже то, что отец Бриттер был не рыжий, как Лютер, не мешало новому пророку. Многие считали это даже хорошим признаком, ибо рыжие не раз выходили из моды.

На другой день толпа еще прибавилась. В старый храм потянулась молодежь, падкая до новенького. Как осы на варенье, налетели любопытные из обоих городов — Бирштадта и Штадтбира. Нагрянули журналисты.

Но говорить с утра до вечера с пафосом трудно даже кандидату в президенты, не то что святому отцу. И скоро в храме появились неизменные спутники любого современного зазывалы — магнитофоны, динамики, даже телевизионные экраны. Отец Бриттер говорил не новое, но всем понятное — об угрозе атомных кошмаров, о необходимости раз и навсегда покончить с этим. И гром динамиков над старым храмом был для людей как гром небесный после долгого томительного ожидания грозы.

И вдруг все смолкло. Исчезли динамики, исчез и сам отец Бриттер. По законам, существующим в той стране, он был арестован «за гуманистическую пропаганду». И только магнитофонов ленты с речами пророка некоторое время еще ходили на мерном рынке вместе с наркотиками и порнографическими открытками.

ВТОРОЙ ПРОРОК

Люди думают, что они могут все: захотел — поел, захотел — проголодался. Какое заблуждение! Даже это простое делается не по желанию. Люди обычно или всегда сыты, или всегда голодны. Первые едят не потому, что хотят. Вторые всегда хотят, но не всегда едят. Что уж говорить о других желаниях. Люди боялись смерти и изобрели атомную бомбу. «С нами бог», — говорили даже те, кто служит дьяволу.

Люди не узнали первого пророка. Что ж, не впервой. Первых никогда не узнают. Потому что их слишком много. Действительно, первыми становятся не единственные, а те, за которыми есть и вторые и сотые.

Вторым был Сегундо. В тот день он вместе со своей болтушкой Барбарой забрался подальше в кусты, в шалашик, где милым всегда был рай.

Вечером, когда солнце катилось к дальним холмам, Сегундо лежал в шалаше, скептически рассматривая силуэты своих стоптанных башмаков. И вдруг там, за своими башмаками, увидел самого себя. Он даже не удивился вначале: ведь нередко бывает, что не только во сне, но и наяву мы видим себя будто со стороны. Одного не понял Сегундо: почему он видит себя не таким, как есть, а совершенно зеленым. «Чего не привидится!» — философски рассудил он, вспомнив о бутылке, которая была уже наполовину пуста. Удивляться он начал потом, когда услышал возглас Барбары:

— Пюпик, какой ты зеленый!

Сегундо видел, как она кинулась к тому типу на шею, но странно проскочила мимо и ткнулась носом в кусты. Тогда он решил, что для полбутылки это слишком, и поднялся.

— А ну катись!

Пришелец стоял неподвижно, словно памятник забытому генералу на городской площади.

— Земля прошла уже четверть орбиты, — сказал он голосом Сегундо. — Вы совсем не беспокоитесь о своей судьбе…

— Чего он мелет? — спросил Сегундо, взглянув на Барбару.

— Теперь я могу назвать срок. Вы, все люди Земли, будете облагодетельствованы или погибнете через пятьсот восемьдесят восемь ваших суток. Я приду и скажу, чтобы вы могли выбирать. А пока готовьтесь…

— Ты еще угрожаешь! Мне?!

Наклонив голову, Сегундо кинулся на обидчика и… запутался в кустах. И что больше всего потом удивляло, тотчас заснул.

Проснулся он в шалаше, куда затащила его верная Барбара. Волосы на голове Сегундо стали зелеными, как глаза ящерицы коао.

— Что это было? — спросил Сегундо, прикладываясь к холодной бутылке. Голова его трещала, как после двухнедельного карнавала.

— Ты разговаривал не то с ангелом, не то с чертом кем-то еще в этом роде. Или с кем-то еще в этом роде.

— Приснилось, наверное? — умоляюще спросил Сегундо.

— А мне тоже приснилось? Видишь это? И посмотри на себя.

Сегундо потрогал зеленую прядь на голове Барбары потом посмотрелся в ее зеркальце и тяжко вздохнул:

— Уж лучше бы ангел.

— А мы так и скажем. Кто его видел, ангела?

— Проболтаешься.

— Я?! — искренне изумилась Барбара.

— А что он молол? С чего это мы загнемся?

— Не одни мы, а все. Будет конец света.

— Ни за что не поверю. Мы еще можем, но чтобы дон Фернандо отдал концы!.. Он построит такое бомбоубежище, что весь пол будет из новых монет, стены из первых красоток, а вместо наката положит три ряда лучших докторов. Сам черт до него не доберется, не то что бог.

— Нам от этого не легче.

— Ты-то выкрутишься. Фернандо тебе уже строил глазки.

Сегундо вновь достал бутылку, приложился и облизал толстые края горлышка, напоминавшие губы Барбары.

— Но этот зеленый говорил, что скажет, как спастись.

— Мы и без него знаем, как спасаться, да не получается…

Через три дня местная газетенка напечатала заметку: «Как Сегундо с помощью водки Филиппо увидел бога». Парни смеялись, уверяя, что с Барбарой они и без водки увидели бы создателя.

Неожиданно газету поддержал местный кюре. Он авторитетно заявил, что наконец-то господь вспомнил о своих заблудших детях, явил свой лик самому грешному и сотворил чудо, превратив его волосы в такие, каких нет ни у кого из смертных. И снова, как бывало много раз в прошлом, над притихшей паствой прогремело грозное предупреждение близкого конца света.

И потянулись паломники к дырявой хижине Сегундо. Одни, чтобы помолиться, другие поглазеть, третьи, чтобы поинтересоваться, о чем говорят все остальные. Сегундо вовремя сообразил и решил до поры не торговать своими сувенирными волосами. Расторопные люди начали было сколачивать торговую фирму, стремясь монополизировать выгодное дело. Но фирма прогорела в самом начале, ибо Сегундо неожиданно был арестован: полиция усмотрела в лесной встрече связь с партизанами. Второй «зеленый пророк» исчез в тайниках министерства общественного спасения.