Мир приключений 1985 г.

Безучастно державшийся в стороне Имаи тоже хотел как можно скорее уехать отсюда. Мрачные фигуры полицейских, мелькавшие в ярких лучах фар и пропадавшие во мраке, так и не выключенная водителем патрульной машины мигалка — все действовало на нервы, рождало какое-то тревожное чувство. За два года службы после академии кровь он видел не раз, но преступление всегда было как бы по другую сторону от него, относилось к иному миру. Теперь все спуталось. Кто здесь преступник? И есть ли он вообще?

— Вы что, знаете этого полицейского?

— Да, он работал у меня в отделении, — ответил Касуга тем же ровным тоном. — Он уже пятнадцать лет в полиции.

— А-а, — вяло откликнулся Имаи.

В деревню они приехали за полночь. Весь следующий день провозились с расследованием ограбления. Дело шло туго, следы частью стерли, частью попортили сами полицейские и побывавшие в доме любопытные. В довершение ко всему было жарко. Имаи ходил весь потный, принять душ было некогда, и он злился. Его модный костюм, синий в полоску, потерял всякий вид, воротничок рубашки стал коричневым, манжеты запачкались, пришлось закатывать рукава.

Все же кое-что удалось выяснить. Касуга вспомнил, что брат одного из местных жителей — рецидивист, грабитель. Кто-то из соседей видел его в тот день в деревне. За эту ниточку уже можно зацепиться. В суете Имаи даже забыл о ночном происшествии и вспомнил о нем, лишь когда вернулся в Саппоро.

Утром, едва он появился в управлении, его вызвал начальник следственного отдела. Но, открывая дверь кабинета, Имаи уже знал о рапорте Касуга. Вину инспектор брал на себя и просил отстранить его от дел до выяснения всех обстоятельств и вынесения решения руководства.

— Дурацкая история у вас там вышла, — недовольно пробормотал начальник следственного отдела, с ненавистью глядя на газеты, которые уже успели сообщить о ночном инциденте. — Для префектуральной полиции большая неприятность. На носу выборы, оппозиционные партии обязательно используют этот случай. Как это Касуга так оплошал! — Он покачал головой. — Столько лет в полиции… В прошлом году получил орден «Восходящего солнца». Теперь только он соизволил предложить Имаи сесть. — Пришлось включить этот случай в сводку. Начальство уже высказало недовольство, — пожаловался он Имаи. — Знаете что, возьмитесь за это дело, а? Вы все сами видели, вам и карты в руки. — В его словах проскользнула просительная нотка.

— Я лично уверен, что Касуга ни в чем не виновен, — начал Имаи.

— Ну и прекрасно! Остается только убедить в этом начальство, улыбнулся начальник следственного отдела. — Вам это удастся лучше чем кому бы то ни было.

Начальник отделения полиции, на которого свалилось ночное происшествие, с надеждой смотрел на Имаи. Прибытие инспектора из Саппоро снимало с него ответственность.

Заключение медэксперта ничего не прояснило; погибший не страдал слепотой или глухотой, не был пьян и не находился под воздействием наркотиков. Самоубийца?

— Никаких документов при нем не было?

Начальник отделения отрицательно покачал головой.

— Кроме носового платка, в карманах ничего.

— И никаких зацепок, чтобы определить, кто он?

— Пока ничего. В принципе послали отпечатки пальцев в центральную картотеку, но это вряд ли что даст, если он никогда не привлекался. Раздали фотографии всем полицейским, они попробуют расспросить в округе. Заявлений от жителей еще не поступало.

Имаи поднялся. Прощаясь, начальник отделения козырнул:

— Если мои люди могут быть чем-нибудь полезны…

Потом Имаи часа полтора гулял по улице. Курил, рассматривал витрины лавочек, соблазнился выставленным в одной из них свежим тунцом и решил угоститься суси — сырой рыбой. Пожилой владелец лавчонки мигом положил перед ним большой лист какого-то растения, принес горячую влажную салфетку — протереть лицо и руки, поставил сосуд с соусом, слепил колобок из вареного риса, положил сверху кусочек сырого тунца, взялся за новый колобок.

Имаи ел медленно, окуная суси в соус. Он не торопился.

Уже вечером зашел в отделение, где, скучая, его ожидал совсем молоденький полицейский, выделенный ему в помощь. Имаи решил выехать к месту, где их машина сбила человека, после наступления сумерек, чтобы точнее восстановить картину случившегося.

Он сам уселся за руль.

— А что у вас говорят по поводу этой неприятной истории?

— Разное, господин инспектор, — осторожно ответил полицейский. Он, разумеется, и вечером не снимал черных очков, а козырек фуражки надвигал на самые глаза, подражая героям американских боевиков. — Кто говорит, что тот парень был не в себе. После выпивки… А кто наоборот…

— Ну-ну, не стесняйся, — подбодрил его Имаи, не спуская глаз с дороги.

— Кое-кто считает, что инспектор Касуга позволил себе… в общем, был нетрезв.

Имаи сбавил скорость: они подъезжали к злополучному повороту.

— В том-то и дело, что ни тот, ни другой не пили. И это единственное, в чем я уверен.

Имаи остановил машину, и они вылезли. Все было, как в ту ночь. Никаких машин на дороге, тишина. Только за мостом светятся огоньки в деревне. Имаи подошел к тому месту, где стоял убитый. Молодой полицейский с любопытством наблюдал за ним.

Имаи хорошо видел весь изгиб дороги, который не скрывали от него редкие деревца, высаженные вдоль обочины. Он недоверчиво покачал головой: машину можно было увидеть заранее, у человека на дороге оставалось несколько минут, которых с избытком хватило бы на то, чтобы избежать опасности. В медицинском заключении сказано ясно: пороков органов чувств нет. Следовательно, видел и слышал нормально. Головной мозг тоже без опухолей и гематом. Конечно, это не гарантия психического здоровья, но все же…

Он прекрасно понимал, что Касуга не повинен в смерти этого человека. Но чтобы все поверили, нужно ясное и четкое объяснение того, что здесь произошло. Необходимы доказательства вины самого погибшего. Иначе на полиции все равно останется пятно. Касуга не был ему симпатичен, Имаи тянулся к людям, которые легко достигали успеха, заставляли других уступать им дорогу. Касуга, чуть не всю жизнь просидевший на одном месте, к этой категории не принадлежал. Но понятия корпоративной чести были для Имаи не менее важны.

На шоссе раздался гул мотора. Имаи мгновенно отогнул рукав пиджака на левой руке и засек время. По фосфоресцирующему циферблату бежала секундная стрелка. Когда машина подошла к повороту, яркий свет брызнул инспектору в глаза. Он даже не сразу сообразил, в чем дело: свет фар отражался от большого рекламного щита, установленного рядом с дорогой.

Теперь машина ехала прямо на него. Немного выждав, он отступил и посмотрел на часы: две с половиной минуты было у убитого.

Махнув рукой нечего не понявшему полицейскому, Имаи сел в машину.

— У меня к вам просьба, — сказал он полицейскому, — займитесь с завтрашнего дня поисками водителей машин, которые проехали по этой дороге в тот день непосредственно перед нами. Может быть, кто-то из жителей деревни, еще кто-нибудь… Посмотрите по карте, куда вообще ведет эта дорога.

Аллен сел в такси первым. За ним скользнул Росовски.

Шофер, положив на руль руки в безукоризненно белых перчатках — такими же чистыми были чехлы на сиденьях, — повернул к ним голову.

— «Таканава принсу хотэру», — приказал Росовски. И повторил по-английски: — Отель «Таканава-принц».

— Как вы и просили, — он говорил уже Аллену, — мы заказали вам номер в гостинице, где всегда масса иностранцев.

Аллен кивнул, глядя в окно. Его сухое узкое лицо в квадратных очках, малоприятная манера не смотреть собеседнику в глаза сразу же не понравилась Росовски. Он хорошо знал этот тип людей: не считают нужным здороваться, слушать собеседника или хотя бы делать вид, что слушают. Они замечают тебя, только когда ты им нужен. Зато очаровательно улыбаются начальству.