Торговля в рассрочку

— Кажется, идти придется тебе, — сказал он Гидеону.

— Хорошо, — согласился робот. — Но побыстрей, не то какой-нибудь двигатель взорвется и заразит радиацией всю округу. Нам-то ничего, но тебе придется туговато.

Шеридан извлек наружу трансмог космического рабочего и вставил на его место другой.

— До скорого, — сказал Гидеон и опрометью выбежал из палатки.

Шеридан не сводил глаз с разбросанных повсюду трансмогов.

«Ну и задаст же мне Езекия!» — подумал он.

В палатку вошел Наполеон. Белый фартук на нем был заправлен за пояс, а белый поварской колпак надет набекрень.

— Стив, — спросил он, — ты не возражаешь против холодного ужина?

— Нисколько.

— Этот грузолет не только повредил радиорубку, он еще в лепешку расплющил печь.

— Холодный ужин меня вполне устраивает. Послушай, ты не сделаешь для меня еще кое-что?

— Что именно?

— Там Макс остался один, искалеченный и напуганный. Ему очень одиноко. В палатке он почувствовал бы себя лучше.

Наполеон вышел, ворча:

— Я шеф-повар — и кого-то должен таскать…

Шеридан начал подбирать разбросанные по полу трансмоги и подыскивать для каждого нужную ячейку.

Вернулся Езекия. Он помог собрать трансмоги и разложил их по местам.

— С Лемуэлем будет все в порядке, сэр, — уверил он Шеридана. — Просто перепутались провода, и нервная система замкнулась. Пришлось вырезать большие куски провода. Голый мозг — вот почти все, с чем им приходится сейчас иметь дело. Понадобится время, чтобы поместить его в другой корпус и соединить все контакты.

— Мы еще легко отделались, Езекия.

— Пожалуй, вы правы, сэр. Я полагаю, Наполеон сказал вам о печке?

Наполеон втащил все, что осталось от Максимилиана, в палатку и прислонил к столу.

— Что-нибудь еще? — с убийственным сарказмом спросил он.

— Нет, спасибо, Наппи. Это все.

— Ну, — требовательно спросил Максимилиан, — так как насчет нового тела?

— Придется обождать, — сказал Шеридан. — Ребята заняты с Лемуэлем. Работы выше головы. Но скоро с ним будет все в порядке.

— Вот и хорошо, — сказал Максимилиан. — Лем робот что надо. Просто стыд был бы его потерять.

— Не так-то много мы и теряем, — заметил Шеридан.

— Это верно, — сказал Максимилиан. — Мы живучие, уничтожить нас ой как нелегко!

— Сэр, — сказал Езекия, — вас, кажется, немного поранило. Может, я позову кого-нибудь и вставлю в него трансмог врача?

— Пустяки, — сказал Шеридан. — Просто царапина. Вот если бы ты раздобыл воды мне умыться…

— Разумеется, сэр. Если повреждение незначительное, то быть может, я смогу вам помочь.

Он пошел искать воду.

— Этот Езекия тоже хороший парень. — Максимилиан явно был благожелательно настроен к окружающим. — Кое-кто иногда считает его неженкой, но в серьезных случаях он не подводит никогда.

— Не знаю, что бы я делал без Езекии, — ровным голосом произнес Шеридан. — Мы, люди, не так неприхотливы, непритязательны, как вы. Нам нужно, чтобы о нас заботились. Езекия работает в лучших традициях своей профессии.

— Не понимаю, что тебе от меня нужно? — огрызнулся Максимилиан. — Я же сказал: он парень хороший.

С большой жестянкой воды и полотенцем вернулся Езекия.

— Вот вода, сэр. Гидеон просил вам передать, что с двигателями все в порядке. Они их выключили.

— Тогда, пожалуй, действительно все в порядке, если только они спокойны за Лемуэля, — сказал Шеридан.

— Похоже, сэр, что они очень спокойны.

— Вот и прекрасно, — со свойственной роботам безапелляционностью заявил Максимилиан. — Завтра утром можно начинать продажу.

— Да, — сказал Шеридан и, стоя над жестянкой с водой, начал снимать куртку.

— Это-то легко. Месяца через три, а то и раньше разделаемся подчистую и отчалим.

Шеридан покачал головой.

— Нет, Макс. Легко не бывает никогда.

Он наклонился над жестянкой и плеснул воду в лицо и на голову.

И так оно и есть на самом деле, сказал он себе. Чужая планета — это чужая планета, как на нее ни посмотри. Какой бы тщательной ни была предварительная разведка, прозорливым — планирование, всегда останется что-то, чего нельзя предвидеть заранее.

Быть может, думал он, если бы экипаж мог заниматься все время одним и тем же делом, в конце концов и удалось бы выработать безошибочный курс действий. Но когда работаешь для «Центральной торговли», и мечтать ни о чем таком не приходится.

Интересы «Центральной торговли» охватывают множество самых разных вещей. На Гарсоне-4 это торговля в подлинном смысле этого слова. В другой раз и в другом месте это может быть дипломатическая миссия или оздоровительная акция. Пока тебе не сообщат нового задания, ты никогда не знаешь, какой сюрприз ждет тебя и твой экипаж роботов.

Шеридан потянулся за полотенцем.

— Помнишь Карвер-7? — спросил он Максимилиана.

— Еще бы, Стив. Но там нам просто не повезло. Не вина Эбенезера, что он совершил эту небольшую ошибку.

— Передвинуть не ту гору — не небольшая ошибка, — с нарочитым спокойствием заметил Шеридан.

— Это все из-за «Центральной». — В голосе Максимилиана зазвучали нотки возмущения. — Они не так пометили чертежи и…

— Давай-ка бросим трепаться, — предложил Шеридан. — Это было и прошло. Заводиться ни к чему.

— Может, ты и прав, — сказал Максимилиан, — но все равно обидно. Мы летим туда и поворачиваем все так, как никакому другому экипажу и не снилось. И тут «Центральная» передергивает карты и во всем начинает винить нас. Нет, я тебе говорю: «Центральная» стала слишком большой и неповоротливой.

И слишком самодовольной, подумал, но не сказал Шеридан.

Слишком большой и слишком снисходительной к себе во многих отношениях. Взять, например, эту планету. «Центральной» давно следовало послать сюда торговую бригаду, но она только суетилась и волновалась, интриговала и бездействовала, назначала комиссии, чтобы те занимались создавшейся ситуацией, и иногда о ней упоминалось даже на заседаниях совета директоров. Но до тех пор, пока этот вопрос не прополз через весь, от начала до конца, ужасающий лабиринт инстанций, реально не делалось ровным счетом ничего.

Немножко конкуренции, сказал себе Шеридан, вот что по-настоящему нужно «Центральной», быть может, если бы какая-нибудь другая компания поставила себе целью перехватить у нее бизнес, «Центральная торговля» стряхнула бы с себя наконец свое большое, жирное чванство.

В палатку вошел, тяжело ступая, Наполеон и брякнул на стол тарелку, бутылку и стакан. На тарелке высилась горка холодного мяса и нарезанных овощей; в бутылке было пиво.

Шеридан глянул с удивлением.

— Я и не знал, что у нас есть пиво.

— И я тоже, — сказал Наполеон, — но смотрю, вот оно. Все меньше и меньше. Знаешь, Стив, что вокруг тебя происходит.

Шеридан отшвырнул полотенце и сел за стол.

— Я бы предложил и тебе, — сказал он Максимилиану, наливая себе стакан пива, — но ведь знаю, что от него у тебя заржавеют кишки.

Наполеон захохотал.

— В настоящее время, — сказал Максимилиан, — у меня кишок, в общем, нет. Почти все вывалились.

Громко топая, стремительно вошел Абрахам.

— Говорят, вы куда-то упрятали Макса.

— Да вот я, Эйб! — с надеждой в голосе отозвался Максимилиан.

— Да-а, в хорошеньком ты состоянии, нечего сказать, — протянул Абрахам. — Все шло как по маслу, а вы, два клоуна, взяли и все испортили.

— Как Лемуэль? — спросил Шеридан,

— С ним все в порядке, — ответил Абрахам. — Те двое сейчас над ним работают, и я им, в общем, не нужен. Вот я и пошел искать Макса.

Он повернулся к Наполеону:

— Ну-ка берись покрепче и помоги мне перетащить его на стол.

Ворча, Наполеон ухватился за Максимилиана, и они с Абрахамом его подняли.

— Таскал его половину ночи, — пожаловался он. — Давайте не будем больше возиться с ним. Давайте выкинем его на свалку.

— Только этого он и заслуживает, — с притворной яростью сказал Абрахам.